Яна Ясинская - Голодные игры: Из пепла (СИ)
Нет! Память не возвращается ко мне. Зато чувства… Мои эмоции… Я словно заново переживаю свою собственную жизнь.
Мою душу переполняет паника, когда Эффи называет имя Прим… А ещё то щемящее душу чувство, когда на Жатве звучит имя «Пит Мелларк».
- О нет! Только не он! – так вот откуда взялся тот проблеск моего воспоминания, о котором я совсем недавно рассказывала мужу!
А затем сумятица.
Правда или ложь?
Ложь или правда?
Вот Пит на глазах всего Панема признаётся мне в любви.
- Правда или ложь? – я поворачиваюсь к Хэймитчу.
У меня нет времени и желания задавать ему более развёрнутые вопросы.
- Правда, - коротко отвечает он.
- И как я её восприняла?
- Ты не поверила ему. Разозлилась. Чуть не убила.
- Зачем он это сделал?
- Чтобы привлечь к тебе внимание спонсоров. Вызвать их симпатию. Сделать тебя желанной, - Хэймитч хмыкает. – И тем самым увеличить твои шансы выжить на Играх.
А дальше эти самые Игры… Вот Пит присоединяется к профи. Осиное гнездо. И снова Пит, спасающий меня. Его битва с Катоном.
Гейл снова был прав. Пит и без охмора представляет огромную опасность. Никогда бы не подумала, что мой муж так владеет ножом. И где он только этому научился?
Катон ранит Пита мечом. Моё сердце заходится.
- Останови, пожалуйста.
Хэймитч ставит видео на паузу. Я реву. Мне так жалко Пита. Чувствую свою беспомощность. Как бы я хотела сейчас оказаться там, чтобы пристрелить этого Катона! Проревевшись и немного успокоившись, продолжаю смотреть «Голодные игры».
Смерть Руты.
Изменение правил.
Вот мы с Питом в пещерё. Наш первый поцелуй и тот… другой, при виде которого по всему моему телу разливается жар вперемешку с уже хорошо известным моему телу голодом.
Голодом по Питу. По его сильным рукам. По его поцелуям. По его телу и душе.
Я смотрю.
Хэймитч комментирует. Рассказывает мне то, что осталось за кадрами.
Тур победителей.
Обрывки кошмаров.
Закрываю глаза и словно слышу звук несущегося поезда. Чувствую сквозняк из приоткрытого окна. А ещё… Сильные руки Пита, которые обнимают меня во сне, защищая от кошмаров реальности и небытия.
Так вот откуда у моего мужа эта привычка обнимать меня во сне, словно защищая меня от опасностей всего мира!
Квартальная бойня. Объявление Пита о моей беременности.
Холодею.
- Останови!
С ужасом вопросительно смотрю на Хэймитча.
Ребёнок! Наш с Питом ребёнок! Где он? Что с ним случилось?!
Ментор, предугадывая мой вопрос, отрицательно качает головой.
- Ты не была беременна, Китнисс. Историю с беременностью придумал Пит. Это была попытка сорвать бойню, но Сноу на неё не повёлся.
- А я с Питом к тому моменту…?
- Нет. Ты не спала с ним. Точнее – спала, но в прямом смысле этого слова. Тебя каждую ночь мучили кошмары… Пит оберегал тебя от них.
- Вроде тех, в которых я сойка-пересмешница и летаю над разрушенным дистриктом-12?
- Да. Но, думаю, похуже. Значительно хуже. Насколько я знаю, единственный человек, кто мог вытащить тебя из них, был Пит. У него тоже своих кошмаров хватало, вот вы и объединились в одной кровати в борьбе против них. Если мне не изменяет память, это началось еще с тура Победителей. – Хэймитч хмыкает, - помню, Эффи была в таком шоке, когда однажды утром заглянула к тебе в купе и обнаружила, в твоей постели спящего Пита.
- Он всегда меня защищает?
- Всегда.
Я смотрю видео дальше.
У меня заходится сердце, когда Пит налетает на силовое поле. Когда чуть не умирает у меня на глазах.
Снова ставим на паузу.
Снова плачу. На этот раз Хэймитч не выдерживает и обнимает меня.
- Ну всё, всё, солнышко. Успокойся, - неуклюже успокаивает меня.
Теперь я понимаю, почему наши с Питом дети зовут Хэймитча дедушкой. Сам того не желая, наш непутёвый пропойца-ментор уже давно заменил нам с Питом отца.
Наш поцелуй с Питом на берегу. И вновь меня накрывает волна желания…
- Я не понимаю… Как я могла не любить его в тот момент?
Хэймитч поднимает взгляд.
- «Не любить»? Что-то я не припомню, чтобы говорил тебе, что ты его не любила. По мне так, ты в парня по уши втрескалась ещё во время первых «Голодных игр», вот только ты же у нас гордячка. У тебя мужества не хватало даже самой себе в этом признаться, не то, что Питу.
Меня охватывает возмущение от слов Хэймитча, но я тут же осекаю себя. Понимаю, что Хэймитч прав. Даже сейчас во мне говорит гордыня.
Мой выстрел в силовое поле, а дальше… Обрывки видео. Нарезка. Мои агитационные ролики, но до этого… Пару минут видео со мной, где я лежу привязанная к кровати, как умалишенная. На меня страшно смотреть.
- Я сошла с ума?
- Почти. Ты думала, что он погиб.
- Почему я не наложила на себя руки?
- Потому что был крошечный шанс, что он всё же выжил.
Агитационные ролики. Ролики Капитолия с Питом, где в каждом из них моему мужу всё хуже и хуже. Вот он предупреждает Дистрикт-13 об опасности. Его кровь на белом полу.
- Останови!!!
Путаюсь взять под контроль своё дыхание. Получается не сразу.
Снова реву. Мне требуется минут пятнадцать, чтобы успокоиться.
Смотрим дальше.
Дистрикт-13. Моя истерика, случайно снятая кем-то из операторов, как раз в тот момент, когда я понимаю, что всё, сказанное мною на камеру, будет использовано против Пита.
А затем вызволение Пита из плена.
Здесь моё сердце снова заходится. Сначала от радости, а затем... от ужаса.
Документальное видео из палаты Пита. Он под действием охмора.
Этот его страшный звериный взгляд.
Его попытка убить меня…
И вот тут мне становится по-настоящему не по себе. Внезапно я понимаю, что Гейл был прав, говоря, что Пит может представлять для меня реальную угрозу. Как прав и сам Пит прав, который настаивает, чтобы я уехала с детьми к матери.
Потому что во время повторного приступа охмора мой муж действительно в два счёта способен меня убить.
========== 17. Мой ==========
Я сижу у Хэймитча до позднего вечера. Сижу и ненавижу себя. За то, что дистанцировалась от Пита, когда тот был под действием охмора. Фактически – струсила. Оттолкнула его от себя. Подозреваю, именно тогда, решив, что Пит уже никогда не станет прежним, я и сблизилась с Гейлом.
- Ты – художник. Ты – пекарь. Любишь спать с открытыми окнами. Никогда не кладешь сахар в чай. И ты всегда завязываешь шнурки двойным узлом.
Мы сидим с Питом у костра. Случайно зафиксированная оператором фраза, от которой у меня щемит сердце.
- Почему я так сказала, Хэймитч?
Ментор пожимает плечами. Ему остаётся лишь гадать.
- Незадолго до этого я напомнил тебе о нашем договоре, который мы заключили перед Квартальной бойней.
- Спасти Пита любой ценой?
- Да, - Хэймитч задумчиво усмехается. – Кажется, я тебе ещё сказал: вспоминай и спасай парня.
Хэймитч выключает экран. Больше видеозаписей нет. Дальше следует рассказ. Короткий. Скорее даже сжатый. У меня почему-то создаётся ощущение, что Хэймитч чего-то недоговаривает.
Подвожу итог: я добралась до дворца Президента Сноу одновременно с повстанцами. Сноу мёртв. А я умудрилась убить президента Коин, за то, что та пыталась возродить «Голодные игры». После этого я опять чуть не сошла с ума. Меня судили, но благодаря доктору Аврелию оправдали. Как смогли, подлечили мою травмированную психику и отправили в «ссылку» сюда в Дистрикт-12. Пит приехал чуть позже, когда врачи смогли с уверенностью сказать, что охмор больше не завладеет его сознанием.
Как же они ошибались!
Хэймитч замолкает. На какое-то время в гостиной зависает напряжённая тишина.
- Что будешь дальше делать, солнышко? – наконец, спрашивает ментор.
Я пожимаю плечами.
- Ничего особенного. Жить.
А что мне ещё остаётся?
Встаю с дивана. Выхожу из дома Хэймитча. Останавливаюсь на крыльце. С наслаждением вдыхаю прохладный летний воздух, в котором намешан аромат леса и луговых цветов.
