Питтакус Лор - Судьба Десятой
Затем он протягивает руку, сосредотачивается и силой мысли поднимает в воздух кучку камней. Это действие явно требует от него большого напряжения.
Питтакус в удивлении склоняет голову:
— Ты — Гвардеец? Почему я тебя не знаю?
— В том–то и дело, — отвечает парень. — Я не Гвардеец. Я — никто.
В процессе этой жалкой демонстрации телекинеза на лбу лориенца проступают черные вены. Питтакус замечает их и протягивает руку к лицу юноши. Тот уворачивается.
— Это… это все еще в процессе разработки, — говорит бледный парень. — Сегодня я еще не получал подкрепление.
— Подкрепление… — еле слышно шепчет Питтакус, затем широким шагом устремляется к «Освободителю». На своем пути он проходит мимо еще нескольких ассистентов. Все они так же бледны и пугливы. Я чувствую, как в его груди зарождается злость. Или это моя собственная злость? Или наша общая? Мы оба стали свидетелями чего–то действительно порочного.
«Освободитель» работает на полную мощность. Он испускает такой же пронзительный визг и шум, как механизм, который Сетракус Ра спустил из Анубиса. Вокруг валяются большие куски лоралита, словно местным рабочим пришлось вырвать голубоватые камни из земли, чтобы добраться до источника в глубине. Из земли вытягивается лориенская энергия и распределяется в большие стеклянные контейнеры в форме пилюли. Попадая в контейнер, энергия подвергается переработке: на нее воздействуют высокочастотными звуковыми волнами и порывами наполненного химикатами воздуха минусовой температуры, пока она каким–то образом не становится плотной материей. Затем ее дробят покрытым острыми лезвиями валиком и пропускают через несколько фильтров.
В результате образуется черная жижа, которой Сетракус наполняет пробную тубу. Когда к нему подходит Питтакус, то застает его в самом разгаре процесса.
— Сетракус!
Мой дед поднимает глаза и… улыбается. Он горд собой. Под его кожей тоже бегут черные вены, а темные волосы заметно поредели. Удивительно, но он рад видеть Питтакуса и откладывает свое подозрительное занятие, чтобы поприветствовать его.
— Дорогой друг, — Сетракус Ра идет к нему, раскрыв объятья. — Давно не виделись! Если я пропустил какое–то заседание Совета Старейшин, передай Лоридасу, что я сожалею, но…
Вместо приветствия Питтакус хватает Сетракуса Ра за грудки и с силой прижимает к одной из опор «Освободителя». Несмотря на то, что он меньше Сетракуса, ему удается застать более крупного мужчину того врасплох.
— Что это, Сетракус? Что ты наделал?!
— О чем ты? отпусти меня, Питтакус.
Питтакус берет себя в руки, а я очень хочу, чтобы он не сдерживался. Он делает глубокий вдох, отпускает Сетракуса и делает шаг назад.
— Ты буришь Лориен, — говорит Питтакус, явно пытаясь осознать масштабы этого процесса. — Ты… что ты сделал со всеми этими ребятами?
— С добровольцами? Я помог им.
Питтакус качает головой:
— Это неправильно, Сетракус. Это выглядит, словно… словно ты осквернил наш мир.
Сетракус хохочет.
— Ой, да оставь этот пафос. Тебя это пугает просто от непонимания.
— Так объясни мне! — кричит Питтакус, и из уголков его глаз вырываются маленькие язычки пламени.
— С чего бы начать… — говорит Сетракус, проводя рукой по голове. — Мы оба были на Могадоре. Ты видел, какую ненависть испытывают к нам моги. Дикари. Чего хорошего можно было ждать от этого места?
— Нам нужно время, — отвечает Питтакус. — Однажды могадорцы выберут мир. Лоридас в это верит, и я тоже.
— Но что, если нет? Их существование угрожает не только нашему жизненному укладу, но и всей галактике! Почему мы должны терпеливо сносить их и ждать, пока их мозги не эволюционируют в достаточной степени, когда мы сами можем подстегнуть этот процесс? Что если мы выберем могадорцев, в которых увидим миролюбивых и перспективных союзников, и дадим им Наследия? Сделаем их Гвардейцами? Они станут лидерами среди своего народа и будут искоренять всех враждебно настроенных и опасных особей? Питтакус, мы могли бы изменить судьбу целой расы!
— Мы не боги, — отвечает Питтакус.
— Кто это сказал?
Повисает тишина. Питтакус отступает от своего старого друга.
— С тех пор, как мы вернулись с Могадора, я только об этом и думал, — продолжает Сетракус. — Дело не только в могадорцах. Но и в нас. Во всех нас. В лориенцах. Почему существуют Гвардейцы и Чепаны? Да, у нас царит мир, но какой ценой? Ценой кастовой системы, когда наши лидеры выбираются по принципу — кому достаточно повезло, чтобы родиться с Наследиями? Мы, Старейшины, сидим за столом, на котором написано «единство», но в какой мере мы равны между собой?
— Это определяет Лориен…
Сетракус издает горький смешок.
— Природа, судьба, предопределение. Питтакус, мы же выше этих детских понятий! Мы контролируем Лориен, а не наоборот! Ты, я, каждый из нас… Мы могли бы сами выбирать судьбу, наши Наследия. Моя жена, она могла бы…
— У Сельв это вызвало бы только отвращение, и ты это знаешь, — возражает Питтакус. — Она переживает за тебя.
— Ты… ты говорил с ней?
— Да. И я видел бардак, который ты устроил в собственном доме.
Брови Сетракуса Ра взлетают вверх, а рот в изумлении открывается, словно ему дали пощечину. Я почти ожидаю, что он начнет орать на Питтакуса надменным тоном, которым он так часто говорил со мной на Анубисе. Я вижу в выражении его лица такую знакомую заносчивость, но в нем есть еще кое–что. Он еще не зашел слишком далеко. Сейчас в моем деде борются мания величия и разумная доля стыда.
— Я… я просто потерял самообладание, — говорит Сетракус Ра после короткой заминки.
— Ты уже довольно много потерял и потеряешь еще больше, если не прекратишь это, — возражает Питтакус. — Возможно, наш мир не идеален. Возможно, мы могли бы сделать больше, Сетракус. Но это… это — не ответ. Так ты никому не поможешь. Ты лишь подрываешь их здоровье и мучаешь наш естественный мир.
Сетракус отрицательно качает головой:
— Это не так. Это — прогресс, Питтакус. Иногда прогресс должен причинять боль.
Лицо Питтакуса каменеет. Он поворачивается к «Освободителю» и смотрит, как непрерывный поток лориенской энергии неохотно поднимается из ядра планеты. Решение рождается быстро. Его руки охватывает пламя.
— Возвращайся домой к Сельв, Сетракус. Постарайся забыть об этой безумной затее. А я… вычищу все, что ты тут натворил.
На секунду создается впечатление, что Сетракус обдумывает это предложение. В этот момент я болею за него всем сердцем, честное слово. Я хотела бы, чтобы дед понял, что Питтакус прав, чтобы развернулся спиной к своим механизмам и отправился домой, к моей бабушке. Но я уже знаю, чем все это закончится.
На лицо Сетракуса набегает тень, и полыхавшее в руках Питтакуса пламя внезапно гаснет.
— Я не позволю тебе этого сделать, — говорит он.
* * *В Зале Старейшин кроме Питтакуса и Лоридаса никого нет. Молодой Гвардеец устало опускается на свой стул с высокой спинкой. Его лицо в синяках, а костяшки пальцев покрыты ссадинами. Более старший Гвардеец стоит по другую сторону стола, склонившись над неким мерцающим предметом, производя над ним какие–то манипуляции своими шишковатыми пальцами.
— Я не согласен с их решением, — говорит Питтакус.
— С нашим решением, — мягко поправляет его Лоридас. — Ты тоже голосовал. Все девять Старейшин голосовали.
— Смертная казнь — это слишком. Он не заслуживает такого.
— Он был твоим другом, — отвечает Лоридас. — Но он больше не тот, кого ты знал. Его эксперименты могут нарушить сам образ жизни нашей расы. Они извращают чистоту Лориен. Нельзя позволить этому продолжаться. Его следует полностью устранить. Вычеркнуть из истории нашего мира. Даже его место среди Старейшин больше никто не должен занимать, он слишком его осквернил. Мы не должны допустить, чтобы его зловредная натура пустила корни и распространилась среди нас.
— Лоридас, я уже слышал это во время заседания.
— Если я тебя утомляю, почему ты до сих пор здесь?
Питтакус глубоко вздыхает и опускает взгляд на свои руки.
— Мы выросли вместе. Ты нас вместе назвал Старейшинами. Мы… — его голос дрожит, и он умолкает, чтобы взять себя в руки. — Мне и расхлебывать… я хочу сам это сделать.
Лоридас встречается взглядом с Питтакусом. Удовлетворенный его решительным видом, он кивает.
— Я так и предполагал.
Лоридас активирует Этернус, и его черты медленно смягчаются, пока он не становится намного моложе своего реального возраста. Питтакус смотрит на это, приподняв бровь.
— Во время вашей прошлой встречи он отключил твои Наследия, — говорит Лоридас, — заставил тебя отступить.
— Этого больше не случится, — отвечает Питтакус голосом, похожим на рык.
