Александр Меньшов - Пройти лабиринт
Михаил был абсолютно голым. Кожа была покрыта толстым слоем какого-то вонючего жира.
— Эй, Лорхен! — громко крикнул он. — Или как там тебя?
Тишина. Лишь за стеной волком выл ветер.
Михаил хотел встать, но снова ощутил острые «иглы» во всех членах.
— Ты уже встал? — откинув полог, в юрту быстро прошла Лорхен.
Михаил был уверен, что это она.
Одета Лорхен была в меховую шубу.
— Да, — прохрипел Михаил, корчась от боли. — Что со мной? Почему я в какой-то вонючей гадости?
Лорхен снова проигнорировала вопрос. Она подошла к огню и стала подбрасывать в него ветки.
— Почему ты молчишь? — зло рявкнул Михаил.
Женщина, наконец, оторвалась от своего занятия и подошла ближе. Она присела рядом с ним и стала внимательно осматривать лицо Михаила. Последнему даже показалось, что он на приеме у ЛОРа.
— Сегодня ты выглядишь лучше, — негромко констатировала женщина.
— А что со мной было?
Минутное молчание. Михаил хотел, было, снова рявкнуть, когда женщина начала отвечать. И только теперь Михаил понял, что у него с ней абсолютно разная скорость восприятия окружающей действительности.
Вся эта медлительность, только для него была медлительностью. Для этой женщины все ее действия были достаточно быстрыми.
«Стоп!» — только теперь Михаил сообразил, что говорит с Лорхен по-фински. Правда она отвечала с заметным акцентом. Скорее всего, это не ее родной язык.
Михаил сейчас и сам не чисто говорил. Сказывалось отсутствие практики. Раньше, когда он после ВУЗа хотел было ехать работать в Финляндию на один из заводов концерна АББ, куда каким-то макаром его устроил брат (связи у Андрея были хорошие, что тут говорить), — так вот тогда Михаил за пару месяцев освоил финский язык и мог вполне сносно говорить. Репетитор диву давался. Говорил, что месяц практики среди финнов сделают его ничем не отличимым от них.
Михаил и без того уже освоил три языка: немецкий, английский и испанский. Но по ним у него хотя бы была постоянная практика общения. А финский так и остался не нужным. Вместо Хельсинки он отправился в задрыпанное НИИ из которого и начал свой путь. Если бы не тогдашний выбор, то жил бы он сейчас где-нибудь в Хельсинки да возглавлял, быть может, какую-нибудь лабораторию или отдел. Имел бы жену красавицу, пару детей…
— Ты нарушил естественное чередование противоположностей, — оборвала воспоминания Лорхен.
— То есть?
— Жизнь и смерть, свет и тьма, день и ночь — попеременно пребывают в этом мире. Нарушив их чередование — мы можем нарушить круговорот жизни. А это ведет к самым страшным последствиям.
Лорхен заботливо укрыла Михаила шкурой и встала.
— Подожди, — поднял руку Михаил. — Я не понимаю. Кто ты?
Лорхен, молча, смотрела на Михаила и, судя по ее взгляду, совершенно не понимала смысла вопроса.
— Что с тобой? — Михаил даже испугался.
Лорхен неопределенно поджала плечами и вернулась к костру.
— Что ты здесь делаешь? — не отставал Михаил.
— Жду.
— Кого? Или что?
— Они приходят и снова уходят. А я все еще жду, — ответила «на своей волне» Лорхен.
— А я как тут очутился?
— Я тебя нашла.
— Где?
— Там, — Лорхен махнуло головой в сторону выхода.
— Там? — Михаил попытался восстановить последовательность событий, но все что приходило на ум, так это оазис и шакалы. Однако ощущалось, что между теми событиями и нынешними прошло много времени.
«Неужели амнезия? — тихо спрашивал себя Михаил. — Что со мной случилось?»
Голова была тяжелой. Мысли начинали путаться, и Михаил почувствовал, что его снова бросает в жар. Ему показалось, что Лорхен что-то запела, а потом он снова отключился…
58.
В юрте еще кто-то был. Михаил с трудом разлепил веки.
У огня сидела Лорхен и еще кто-то. Кто это был — Михаил не мог увидеть. Перед глазами только стоял необычайно черный силуэт.
— Лорхен, — позвал Михаил.
Сидевшие переглянулись.
— Кого он зовет? — тихо спросил незнакомец.
— Очевидно, меня. Я ему напоминаю кого-то из его знакомых, — ответила Лорхен.
— Такое бывает, — кивнул человек.
Михаил снова позвал женщину.
— Пить, — еле проговорил он.
Лорхен помогла ему и дала воды. Михаил сделал несколько глотков и провалился в полудрему.
В принципе, он слышал все, о чем потом говорили, однако никак не мог преодолеть слабость. А ведь у него были миллионы вопросов, и незнакомец у костра наверняка знал на многие из них ответы.
— Послезавтра я уйду, — продолжил свою речь незнакомец.
— Но завтра мы уже окажемся в самом центре урагана, — сказала Лорхен, возвращаясь к огню.
— Навряд ли в самом центре, — не согласился мужчина. — Он уйдет южнее. Скорее зацепит по касательной и пару-тройку дней вас поштормит.
— Не боитесь идти в такую погоду? Можете замерзнуть. Или погибнуть от голода…
— Смешно, — улыбнулся мужчина. — Всем известно, что наш организм находится в состоянии неравновесного порядка. Нам надо компенсировать затраты энергии за счет пищи. Нам надо дышать, чтобы кислород смог участвовать в процессах окисления и прочее, и прочее, и прочее. Но стоит нам умереть: как мы приходим в естественное равновесие с окружающим миром.
Незнакомец вдруг хихикнул своей шутке.
— Вот она глубинная взаимосвязь, — продолжил он. — Я не боюсь. Потому что нечего бояться.
— А что делать мне? — спросила Лорхен.
— Думаю, что тебе следует продолжить свой путь. Подбирающих и без того хватает.
— Но…
Лорхен замолчала, словно не зная, что возразить.
Это последнее, что запомнил Михаил…
59.
Он вскочил, будто ужаленный.
Несколько секунд понадобилось, чтобы сообразить, где он находится. Было очень тихо. Так тихо, что Михаил даже испугался.
Всё это время, звуковым фоном были завывания ветра за стеной, треск горящих дров. А теперь было абсолютно тихо.
В юрте никого не было. И еще пугало, что не горел даже огонь.
Вообще-то, холодно пока не было, но Михаилу вдруг сразу стало как-то неуютно, и отчего-то кожа покрылась мелкими пупырышками.
— Лорхен! — громко позвал он, чувствуя, как дрогнул его голос.
Никто не отозвался.
— Эй! Есть кто-нибудь?
И снова тишина.
И вдруг Михаил физически ощутил чье-то присутствие. Там, в дальнем уголке, кто-то был, но из-за темноты его не возможно было разглядеть.
— Кто там? — Михаил придал голосу большей уверенности.
Тьма в углу стала еще непроницаемей. Перед глазами, как это обычно бывает, прыгали «искорки» света, мешая сосредоточиться.
— Выходите, я вас там вижу.
Что-то неприятно захлюпало. Михаилу вдруг представился образ какого-то гигантского слизня, который не спеша ползал в темноте.
И вдруг откинулся полог и в юрту кто-то вошел. На секунду на уши Михаила навалилась дикая какофония звуков, но едва полог опустился, как снова наступила тишина.
— Кто вы? — спросил Михаил.
— Зови меня Хероном, — ответил знакомый мужской голос.
Это был тот незнакомец, что сидел у огня вместе с Лорхен.
— А где…
— Она ушла, — быстро ответил Херон.
— Куда?
— Пришло ее время двигаться дальше. А что?
— А… Послушайте, Херон, — начал Михаил, — вы не могли бы мне объяснить, где я, черт возьми, нахожусь?
— Черт возьми! — Херон вдруг громко расхохотался. — Интересное выражение. Никогда такого не слышал. А вы сами кто будете?
— Человек, — в тон ответил Михаил.
— В каком плане? — вполне серьезно спросил тот, присаживаясь у того места, где когда-то горел костер.
— Что значит «в каком плане»? Разве сам термин вам не ясен?
Херон что-то сделал, и юрту озарило, сначала небольшое, а потом все ярче разгораемое пламя.
