Ярослав Бабкин - Каменистая дорога
— М-м-м… в этом определённо что-то есть, — задумался флотоводец.
— Мне кажется, — замялся Крапник, — что это план чрезмерно рискован… и вообще…
— Не будьте ребёнком, Герко, — вздохнул Тунниц, — спасение принцессы стоит жизни провинциальной и никому не известной девицы. По большому счёту это вообще поразительно низкая цена за наш успех…
— Вы посылаете невинного человека на смерть, адмирал, — холодно заметил Асторе.
— Это моя работа, шталмейстер. Я военный. Я должен посылать невинных людей на смерть…
— Полагаю, нам стоит проголосовать, — подытожил Крапник, — при всей нашей неприязни к этой демократической процедуре, я не вижу иного выхода. Я так понимаю, господа Тунниц и Криепс выступают за продолжение действий и использование двойника как подсадной утки. Лично я бы хотел воздержаться. Но если это окажется невозможно, то я буду против вашего плана. Что скажут остальные?
— Я против… — отрезал Асторе.
— Ваше мнение, князь? Мне показалось, что и вы против?
Тассельш нервно потрепал бакенбарды.
— По здравому размышлению… Лично мне очень тяжело принять такое решение… но я всё же «за». Мы не можем взять и просто так всё отменить. Моё сердце буквально обливается кровью при одной мысли о том, что ожидает бедную девочку, но отказ от нашего плана стал бы настоящим преступлением… перед отечеством.
Адмирал посмотрел на Асторе.
— Надеюсь, ваше несогласие с планом не отразится на его выполнении? Или нам нужно срочно подыскивать человека более… верноподданного?
Под рассечённой шрамом щекой пробежал желвак.
— В какой-то мере я тоже солдат, адмирал. И я выполню свой долг.
Дворец нравился Лане с каждым днём всё меньше. Он был красивым, но при этом пустым и холодным. Выкрашенные в пастельные тона стены, полированный и безупречно натёртый паркет, мерно раскачиваемые сквозняками тюлевые занавески. Утончённая роскошь казалась ей безжизненной и неестественно, неправдоподобно, чистой. Словно бы и не жилище, а тщательно ухоженный и разросшийся до невероятных размеров кукольный домик. С единственной фарфоровой куклой…
Прислуга была вежлива, называла её «ваше высочество», но в их глазах и лицах Лана читала холодность и неприязнь. Они явно полагали её здесь чем-то чуждым и неуместным. Лишь рыбки в садовом пруду относились к девушке без этого предубеждения.
Впрочем, в сам сад ей выходить практически не разрешалось. Только к пруду, во внутренний дворик — на крошечный пятачок газона, окружённый глухой живой изгородью. Остальная часть сада была для неё закрыта — чтобы кто-нибудь из непосвященных не смог ненароком увидеть её слишком близко, и заподозрить подмену. От этого у неё рождалось неприятное и странное чувство. Ощущение некоей стеклянной призмы, или куска янтаря, где её погребли в ожидании какого-то неясного для неё исхода.
Поэтому когда горничная сообщила, что прибыл Асторе, Лана безумно обрадовалась. Как просто знакомому лицу, так и надеждам на хоть какие-то изменения.
Гость был сосредоточен и затянут в кожаное лётное снаряжение.
— Доброе утро, господин Асторе, — она стояла на краю пруда с рыбками.
— Здравствуйте, ваше высочество, — он никогда не забывал называть её так, хотя и делал это с какой-то отстранённой холодностью.
— Что-то изменилось? — она поправила шаль; с моря поднимался ветер.
— Да. Принят новый план. Нам нужно срочно выехать в Констайн.
— Нам… То есть мне тоже? В Констайн? Но… Я слышала, что принцесса…
— Именно. Вам предстоит сыграть её роль ещё и там. Несколько дней. До тех пор, пока…
Он на секунду смешался и замолк.
— Вы… вы думаете, я справлюсь? — она чуть заволновалась.
— Обязательно. У вас выдающиеся способности, сударыня, — он впервые не назвал её высочеством, — вам предстоит некоторое время сопровождать принца Флориана вместо Доновы.
— Мне… принца Флориана? Но… Это же… Он же… он же сын самого… самого правителя Эстерлиха! И мне будет надо… Ох…
— Вам нехорошо?
— Нет, нет. Всё в порядке. Просто. Просто голова немного… закружилась. Простите.
Лана постаралась бодро улыбнуться, отчётливо сознавая, что только что едва не грохнулась в обморок. Хуже того — она едва не грохнулась в обморок прямо в пруд с рыбками.
— Я никогда не думала, что буду представлена принцу. Сыну самого короля…
— Ну, формально его титул звучит как тиуданс…
— Конечно же, я помню. Я учила в школе — тиуданс Эстерлиха, князь Тилвенский, Закрешский и Посовы, надьшаньяй овров и мбрет Верхней и Нижней Берсии и Диргема, — на одном дыхании выпалила она всплывший в памяти титул.
Асторе усмехнулся.
— У вас отличная память. Это хорошо. Собирайтесь. Я привёз всё необходимое…
Всё необходимое представляло собой длинную кожаную полушинель, тёплый плед и лётный шлем с очками. Лана удивлённо поглядела на шталмейстера.
— Времени очень мало, — вздохнул тот, — нам придётся лететь…
— Лететь?!
— Воспользуемся почтовым аэропланом. Вместо груза — пассажирское сиденье. Вы будете моей ценной депешей, — он чуть грустно улыбнулся.
— Мы полетим на аэроплане?! Прямо в Констайн?
— Нет. Это слишком далеко для аэропланов. Мы перелетим через залив в Радобрег, а там сядем на поезд. Это позволит нам заметно срезать путь, и заодно избавит от лишних глаз, которых так много в городе и предместьях.
— Мне…мне даже не верится, — только и смогла пролепетать потрясённая девушка.
— Мы очень, очень торопимся. Надеюсь, вы не боитесь высоты?
Она лишь молча помотала головой в знак отрицания. Слов больше не оставалось.
Настоящий аэроплан Лана видела первый раз в жизни. Ну, по крайней мере, так близко. По пути из Лонча она видела ещё пару из окна поезда, но это не считалось.
Девушка обходила его медленно и осторожно, словно музейный экспонат, не прикасаясь, и заворожённо глядя на изгибы лакированной фанеры, упруго натянутую ткань и звенящие нити расчалок…
— А можно его потрогать? — наконец не удержалась она.
— В него можно даже сесть, — усмехнулся Асторе, — указывая на небольшое сиденьице, прилаженное спереди от мотора.
Кресло было не слишком-то удобным, но сейчас это её ничуть не волновало.
— Нужно пристегнуться…
Асторе кивнул на брезентовые ремни, и, вооружившись бидоном, стал заливать спирт в расположенный между сиденьями бак. Девушка чуть наморщила нос.
— Вы довольно миниатюрны, — уточнил Асторе, — по сравнению с обычным пассажиром. Можно будет взять чуть больше топлива. Но всё равно его хватит в обрез. Поэтому взлетать будем по-планерному.
Он взглядом показал на длинный буксирный трос, тянувшийся к расположенной в самом конце взлётной полосы паровой лебёдке.
Закончив с топливом, он отдал бидон одному из суетившихся на полосе механиков, и забрался в переднее кресло.
— Раскручивайте, — крикнул он назад.
Плотно припеленованная к креслу Лана не могла видеть, что происходит сзади, но ощутила, как начал проворачиваться винт и услышала, как чихнул и затрещал мотор.
Механик отбежал, двое его коллег убрали стопорные башмаки от боковых колёс. Треск мотора усилился, стал ровнее и заглушил практически все остальные звуки. Лана почувствовала, как нетерпеливо вздрагивает готовая сорваться с места машина.
Асторе оглядел рычаги управления и махнул рукой. Стоявший сбоку механик повторил это движение белым флагом. Машинист паровой лебёдки в конце полосы тоже взмахнул флажком. Буксирный трос шевельнулся, оторвался от полосы, напрягся и задрожал. Вместе с ним вздрогнул и аэроплан. В этот момент он даже на мгновение показался Лане живым.
Пилот убрал стопор с последнего колеса, и девушку вдавило в мягкое кресло. Травянистое поле с неожиданной резвостью понеслось прямо на неё. У Ланы на миг захватило дыхание, и она даже не сразу заметила, когда вдруг исчезла тряска и движение аэроплана стало плавным и ровным. А потом травянистое поле вдруг исчезло. Аэроплан слетел с полосы, перемахнул через край обрыва и завис в пустоте над морем…
Она испугалась, но лишь на секунду, ощутив как внутри всё на секунду сжалось. Но аэроплан не рухнул в бездну, а продолжил скользить вперёд, постепенно набирая высоту. Девушка попыталась что-то сказать, или даже прокричать, но бивший в лицо ветер разбивал слова, а грохот мотора заглушал их разлетавшиеся осколки.
Лана оказалась одна между небом и морем. От Асторе её отделял громоздкий медный бак с топливом. Она молча крутила головой и буквально впитывала увиденное. Берег медленно, но неизбежно удалялся. Краем глаза девушка наблюдала, как уплывают назад массивные береговые форты и стоявшие на рейде утюги броненосцев. Испуганные чайки шарахались от мчавшегося аэроплана, а внизу, на сланцево-серой поверхности воды, она могла разглядеть казавшиеся отсюда неподвижно застывшими парусники.
