Ярослав Бабкин - Каменистая дорога
Доктор едва заметно улыбнулся.
— С тобой всё в порядке? — спросил Юл.
Она кивнула.
— Доктор очень добрый.
Пайпе смущённо почесал кончик носа.
— Ты можешь нам рассказать, что с тобой случилось, Хельма?
Стоявший позади Куто вздохнул.
— Я… я… постараюсь.
— Сначала допей чай, — наставительно заметил доктор, — лечение прежде всего.
Он пододвинул Юлу и Куто два стула, а сам прислонился к стенке шкафа.
— Как ты попала к… этому… этому монстру?
— Меня привёл тот человек. Он сказал, что я должна буду во всём слушаться, иначе он за мной вернётся. А ещё он сказал, что я — это аванс…
— Аванс? — удивился Юл.
— Что это был за человек? — мрачно спросил Куто.
— Я не знаю. Он… он страшный. Он убил сестру Морвин. Сначала он с ней о чём-то говорил. Потом… потом она стала кричать. А потом он бросил меня рядом, связанную, и там… там везде была кровь… вся моя одежда была в крови… а сестра Морвин… она… она…
— Успокойся, — вмешался доктор, — всё уже позади… сейчас, одну секундочку, оно должно быть здесь…
Он открыл шкаф и зазвенел пузырьками
— Я найду этого человека, — заверил девушку Куто, — и больше он уже никогда за тобой не вернётся…
Юл прикусил губу. Он всегда терялся при виде плачущих девушек.
— Ага! Нашёл… — Пайпе извлёк из шкафа небольшой флакончик, — сейчас ты его примешь, и…
Куто взглянул на него с нескрываемой подозрительностью.
— Только успокоительное, просто успокоительное, — заметив этот взгляд, оправдательно произнёс доктор, — никакого опиума, всё совершенно безобидно.
Хельма ещё раз всхлипнула.
— Как он выглядел? — спросил Юл.
Девушка лишь молча съёжилась.
— Нам нужно это знать, чтобы его найти.
— Он, — Хельма задумалась, — сначала он показался мне красивым… У него были такие волосы. Светлые. Густые. И глаза. Ясные и совсем-совсем голубые.
— Какого он роста? Может быть, он на кого-то похож?
— Немного повыше меня. Совсем чуть-чуть. Я подумала, что он какой-то аристократ. Или офицер. Они всегда так держатся. И лицо у него не такое, как у простых. Такое… элегантное. Да. И мужественное.
— Он что-нибудь про себя говорил?
— Нет. Он спрашивал меня про ту девушку…
— Какую девушку?
— Которую привозили в эрмерий. Петуланию. Петуланию Кеслеш. У меня хорошая память на имена. Я сразу запоминаю, кого как зовут…
Леннарт задумчиво вертел в руках флакончик, но видимо решил, что с успокоительным пока можно не спешить.
— Тебя спрашивали про Лану? — подался вперёд Юл.
— Ну да. И сестру Морвин он тоже про неё спрашивал. Он хотел знать, куда Петуланию увезли и зачем.
— И что ты ему сказала?
— Ничего. Я ничего не знаю. Я просто говорила с Петуланией, а потом мать-проповедница отправила меня на кухню, — он протёрла рукавом нос, — но вот сестра Морвин…
— Что сестра Морвин? — насторожился Юл.
— Она сначала говорила, что тоже ничего не знает. Но потом… когда… когда…
Девушка замолчала.
— Это может быть очень важно. Ты должна рассказать. И не бойся. С тобой ничего не случится. Мы обещаем.
— Ну… она сказала, что девушку отвезли в какую-то «Сияющую Кошку». Я не знаю, что это… может быть какой-нибудь питомник… в общем её там должны были кому-то показать. А потом отвезти на Книпгоф…
— Книпгоф? На этом острове нет ничего кроме собора и университета. Зачем её туда везти?
— Сестра Морвин сказала, что её собирались отдать какому-то профессору Титусу…
— Титусу? Профессору? — Юлу стало как-то не по себе, — зачем профессору девушка?
— Для опытов, небось… — Куто мрачно поглядел на доктора Пайпе.
— Бросьте, — возмутился тот, — подобные опыты давно уже осуждены научным сообществом. Ни один уважающий себя учёный…
— А не уважающий? Вы что, знаете этого профессора?
— Я? — доктор на мгновение замолк, — как ты говоришь, его зовут? Титус? Титус… на Книпгоф… вы знаете, а ведь возможно это… Хотя, с другой стороны…
— Не тяни, так ты его знаешь? — не выдержал этого бормотания Юл.
— Я не уверен полностью…
— Говори.
— Титус Фалькер. Ординарный профессор. Одно время заведовал кафедрой физики полёта. У него как раз дом в Книпгофе. Когда я учился, профессор читал нам лекции по орнитологии…
— Арни… чему? Это как-то связано с опытами на девушках?
— Прекратите ваши инсинуации, господин Рихве, орнитология это наука о птицах. Ещё он читал нам энтомологию… — доктор посмотрел на Куто и уточнил, — а это наука о насекомых. И никаких девушек.
— Инсинации? — Куто почесал в затылке, — я ж вроде пока ещё только разговариваю. Вот если б дело до кулаков дошло…
— Какое отношение этот профессор может иметь к Петулании? — перебил его Юл.
Доктор пожал плечами.
— Понятия не имею.
Юл повернулся к Хельме, с явным любопытством наблюдавшей за их диалогом.
— А сестра Морвин не сказала, зачем Лану хотели отвезти на Книпгоф?
— Нет. Но она говорила, что это важно… просила отпустить её, если она скажет… но он… он…он её убил.
Девушка снова всхлипнула.
— Понятно. А что было дальше?
— Он держал меня в той яме прямо рядом… рядом… с телом. А потом заставил меня переодеться в какие-то тряпки и забрал мою одежду. Отвёл в какое-то мерзкое место и сказал, что я должна ждать того, кто за мной придёт. Я думала, он меня убьёт тоже. Как сестру Морвин. Я очень испугалась. А потом пришёл этот… этот князь. Я надеялась, он меня спасёт, а он отвёз меня в тот дом, и запер в чулане. А потом приходил и говорил… говорил всякие… вещи. Про меня и про… Петуланию.
— Его я тоже найду, — хмуро пообещал Куто, — когда-нибудь…
— Петуланию? — Юл вздрогнул, — что он про неё говорил?
— Он говорил, что пока он не может до неё добраться, но когда всё закончится, он её ко мне приведёт… и что нас будет двое…
— Что закончится?
— Не знаю, — она испуганно покачала головой, — он не сказал. Но я думаю, что это что-то очень плохое…
— Мне тоже так кажется, — покачал головой Куто.
— Больше я ничего не знаю, — всхлипнула девушка, — там было так страшно…
— Успокойся, всё уже позади, — Юл вздохнул, — всё… Кроме ещё одной вещи…
— Какой ещё вещи? — насторожился доктор Пайпе, — ей нужен покой.
— Она видела убийцу. Ей надо переговорить с комиссаром…
— Я и сам могу добраться до того мерзавца, — проворчал Куто, — без всяких комиссаров.
— Брадобрей этого не одобрит. Кроме того нам нужно разыскать Лану, пока с ней ничего не случилось.
— Вы хотите отдать несчастную девочку на растерзание полиции? — возмутился доктор.
— Как ни крути, но рано или поздно ей придётся иметь с ними дело. Её ищут, — вздохнул Куто, — хорошо ещё, что делом занят Оскар…
— Ты его знаешь? — спросил Юл.
— Не слишком близко. Он, конечно, страшный зануда и далеко не гений сыска, но хватка у него стальная. Раз вцепится — не отпустит. Убийцу он нам отыщет. А там уж поглядим, доживёт ли тот до казни…
— Полиция? — девушка испуганно подтянула одеяло к подбородку, — а они расскажут матери-проповеднице?
Она перевела взгляд на доктора.
— Пожалуйста, вы не могли бы попросить госпожу Аббе, чтобы она не слишком на меня ругалась? Я не виновата. Я же не знала… Он сказал, что ему нужно переговорить с сестрой Морвин, и чтобы я её позвала. Нет, я знаю, что мы не должны разговаривать с посторонними, но он казался таким милым. А что я вышла за ограду… Он сказал, что меня зовёт сестра Морвин! Я же не знала! Я думала, она действительно меня зовёт… А он схватил меня и связал. Пожалуйста, скажите госпоже Аббе, что я не виновата!
— Обязательно, — вздохнул доктор Пайпе, — мы ей обязательно это скажем.
— Как всё прошло, Асторе?
— Отлично. Жаль только, что я не могу сопровождать её высочество в Констайн…
— Это мелочи, боюсь, у нас возникли куда более серьёзные проблемы.
— Что ещё случилось?
Крапник вздохнул, и ткнул пальцем в лежавший на столе медный цилиндр пневмопочтовой капсулы.
— Я получил записку от нашей проповедницы. Она сообщает имена заговорщиков… Можешь ознакомиться.
— Там настолько значительные люди, что ты испугался, Герко?
— Я не из пугливых, ты это знаешь. Хотя наши противники и весомее, чем я надеялся. Дело в другом. Она пишет, что нас кто-то сдал. Они знают о подмене.
— Что? Ты уверен? Эта твоя святоша не могла затеять двойной игры?
— Не думаю, что в нормальных обстоятельствах она бы на это пошла…
— А в ненормальных?
— В ненормальных обстоятельствах люди могут пойти на что угодно. Она пишет, что заговорщики потребовали от неё сообщить, когда мы перевезём девушку на остров.
— Надеюсь, ты не собираешься этого делать, Герко?
