Элис Хоффман - Паноптикум
Пятого апреля в Нью-Йорке состоялись массовые похороны неопознанных жертв пожара. С утра моросило, затем обрушился ливень, но более трехсот тысяч человек под черными зонтами в течение шести часов шли похоронной процессией через город, чтобы проститься с погибшими. Дома владельцев фабрики были окружены стражей, потому что многие в толпе говорили о возмездии. Выжившие после пожара тихо переговаривались, вспоминая тех, с кем вместе работали, – девушек, которые прыгали с девятого этажа, держась за руки, влюбленных, которые торопились обменяться последним поцелуем прежде, чем их поглотит огонь, в то время как хозяева фабрики и их помощники тайком пробирались по плавящемуся гудрону на крышу соседнего здания. Погибших хоронили в черных гробах, покрытых белым саваном, к каждому была прикреплена серебряная табличка, извещающая, что здесь похоронена неопознанная жертва.
Международный союз рабочих производства женской одежды, начавший в 1900 году бороться за сокращение семидесятичасовой рабочей недели и за улучшение невыносимых условий труда, проводил многочасовые собрания в здании Купер-Юнион и выступал с обращениями к президенту Тафту[22] и губернатору Джону Диксу, вступившему в должность в январе этого года, отстаивая права рабочих. Похоронные процессии 5 апреля были не просто проводами, они несли с собой волны ярости и возмущения. Мощные тяжеловозы, накрытые черными сетками, были запряжены в катафалки, усыпанные цветами.
За ними следовали тысячи людей – мужчин в котелках, женщин в черных шерстяных и бархатных платьях. Среди них были и члены Союза дамских портных, или союза Локал 25, который давно и безуспешно боролся за установление автоматической противопожарной системы в цехах фабрики «Трайэнгл». Провожавшие несли черные знамена, гирлянды роз и транспаранты с лозунгом «Хватит несчастий!». В воздухе все еще висела серая пелена и стоял запах дыма. Казалось, что стоит не апрель, а в хмурый ноябрь.
Пробираясь сквозь толпу, Эдди разыскивал молодую женщину с волосами белыми как снег. Но снег тает и исчезает, если его пытаются удержать. В конце концов Эдди занял позицию в дверях зоомагазина, откуда можно было видеть проходящих мимо людей. Толпа держалась внешне спокойно, но это спокойствие было хуже неистовства, это был пульсирующий поток горя. Вскоре из магазина вышел его хозяин с метлой и стал возмущаться, что Эдди околачивается у дверей, так как боялся возможных волнений, от которых могли пострадать его витрины из зеркального стекла.
Эдди покинул свой наблюдательный пост, тем более что он, как ему показалось, увидел дочь Вайса. И хотя это было то, ради чего он сюда пришел, у него от неожиданности закружилась голова. Взвалив на плечо штатив, он отправился за девушкой, лавируя в толпе. У него перехватило дыхание, как у человека, собирающегося прыгнуть с моста в воду. На ней было пальто желтовато-коричневого цвета, синяя юбка и высокие ботинки на пуговицах. Девушка шла так быстро, что напоминала призрак, которого, как известно, можно заметить лишь краем глаза. На Четырнадцатой улице она затерялась было в толпе, но вскоре Эдди опять обнаружил ее. Маяком служили ее волосы. Если бы ей вздумалось накинуть на голову шарф или платок, он наверняка потерял бы ее. Эдди ускорил шаг.
На углу девушка остановилась, и Эдди убедился, что она не призрак, а состоит из плоти и крови. Он приготовил камеру. В тот момент, когда Эдди нажал на спуск, она подняла голову и посмотрела прямо в объектив. Разглядывая фотографию впоследствии, он увидел, что ее глаза темные, янтарного цвета, в то время как у Ханны на фотографии они были ясными, бледно-голубыми. Но в тот момент он видел только, что девушка приближается к нему. Он не знал, чего от нее ожидать, но никак не думал, что она накинется на него с кулаками. Хотя Эдди был значительно выше нее, девушка с такой яростью молотила по его груди, что он отпрянул.
– Вы полагаете, что это нормально – являться сюда, как шакал, и фотографировать нас в нашем горе?
– Но бить меня необязательно, – сказал он. Хорошо еще, что она не разбила камеру.
– У нас все-таки есть кое-какие права, – заметила девушка холодно.
Она направилась было прочь, но Эдди схватил ее за руку.
– Вы мисс Вайс?
Несколько молодых женщин на углу с беспокойством наблюдали за ними, но Эдди это не волновало. Вряд ли они подзовут кого-либо из расставленных на улицах полицейских. Они не любили вмешивать полицию в свои дела.
Эдди показал ей фотографию.
– Это вы?
Девушка вспыхнула.
– Откуда это у вас? Вы украли ее у моего отца? Вы вор?
– Ваш отец сам дал мне ее. Он думал, что вы пропали, и попросил меня найти вас. Но вы, похоже, не хотите, чтобы отец знал, где вы находитесь.
– Отец прекрасно знает, где я нахожусь. Это моя сестра, – ответила девушка, указав на фотографию.
Они стояли среди обтекавшей их толпы, ведя этот неожиданный разговор на интимные темы.
– Вы двойняшки?
– Между нами разница в год. Но вам-то какое дело до этого?
– Я хочу поговорить с вами о ней.
– Откуда я знаю, что вы не страховой агент или полицейский? Если вы двинетесь за мной, я ударю вас снова и позову на помощь. – С этими словами сестра Ханны развернулась и исчезла в толпе.
Эдди, конечно, мог бы опять последовать за ней, но он слишком хорошо знал, что силой информацию не добудешь. Полученные таким образом данные были бы ненадежными, состоящими из полуправд и предположений. Ясновидящий из Нижнего Ист-Сайда всегда внушал работавшим на него сыщикам, что для того, чтобы разыскать человека, необходимо изучить всю его жизнь, заглянуть в его прошлое. Что представляла собой девушка, которая 25 марта отправилась из дома в голубом пальто и с золотым медальоном на шее? Надо пройти по стопам ангелов, сопровождающих человека на его жизненном пути, и отметить все отклонения от этого пути, не вынося суждения, ибо это не наше дело.
ЭДДИ решил посетить места, где прошли его юные годы. Вокруг была все та же унылая завеса дождя. Он уже несколько недель искал Ханну Вайс, но знал о ней не многим больше, чем в тот день, когда к нему явился ее отец. Казалось, она исчезла бесследно, провалилась сквозь мостовую в самые глубины земли. Эдди невольно спрашивал себя, не утратил ли он свое умение разыскивать людей. Возможно, этот дар достался ему чересчур легко, и он не оценил его по достоинству?
Он направился на Шериф-стрит. Сырая погода вызывала дрожь, так что он сунул руки в карманы и поднял воротник пиджака. Он едва не потерял дорогу, пробираясь сквозь толпы на рынках, вдыхая запахи овощей и мяса, доносившиеся из лавок, и сталкиваясь с мужчинами в широких черных шляпах, кидавших на него презрительные взгляды. Сточные канавы этого старого района были полны нечистот. Во многих домах до сих пор не было туалетов, которые устраивались в грязных пустых дворах и опустошались прямо на улицу. Дома сгрудились так тесно, что свет с трудом пробивался между ними даже в более ясную погоду. Наконец улицы стали более знакомыми, и Эдди выбирал правильный путь чисто интуитивно. Зал любви не изменился. Те же массивные дубовые двери, резные перила, кафельный мозаичный пол на лестничных площадках. Он вошел, стряхивая воду с пиджака. В холодном неотапливаемом коридоре собрались несколько женщин, с надеждой ожидавших, что их примет знаменитость, чья популярность росла год от года. В России его считали ангелом, которого Бог послал заботиться о покинутых и преданных. Некоторые женщины держали наготове носовые платки, чтобы утирать слезы. Одна напевала грудному ребенку колыбельную, пытаясь успокоить его, но младенец продолжал плакать и кричать. В воздухе стоял запах мокрой шерсти и безысходности.
Двое мальчишек десяти-одиннадцати лет развлекались в углу игрой в кости, перебрасываясь шутками. Вид у них был вызывающий, кепки надвинуты на глаза. Это были нанятые Хочманом юные сыщики, каким был в свое время и Эдди. Они проводили слишком много времени в барах и борделях и наверняка были искушены в искусстве подслушивания и подсматривания в замочные скважины. Грамотным мальчикам Хочман велел записывать все, что они узнают, и отдавать записи ему. Большинство мальчишек вовлекались в пьянство и разврат, о которых, по замыслу, должны были только доносить. Тлетворная среда затягивала их, как зыбучий песок.
Эдди направился прямо к мальчишкам. «Если хочешь чего-то добиться, не тяни кота за хвост».
– Хозяин у себя?
Эдди чувствовал себя в знакомом мире, который когда-то оставил. Он потерял веру в пивных и борделях, найдя вместо этого опору в бесчувственности и отстраненности. Это помогало выжить.
Мальчишки смерили его наглым взглядом и придвинулись ближе друг к другу. У них были нечистые кроличьи лица. Возможно, они умирали от голода, когда Хочман предложил им работу.
– Ты о чем? – спросил более дерзкий, который, очевидно, верховодил в паре.
– Брось, я знаю эти игры. Раз вы тут находитесь, значит, работаете на Хочмана. Так он у себя?
