Юра Осипов - И овцам снятся пастухи
Попытка протиснуться между ними закончилась полным провалом — они не сдвинулись и на шаг. Для приличия я ещё немного потолкался и отступил обратно в комнату. Дверь закрылась у меня перед носом.
— М-да. Откуда они только взялись, — Я вернулся на диван. — Поздравляю, мы теперь пленники. Что ещё придумал старина Шон?
— Полагаю, ничего хорошего, — Мати ходил по комнате, осматривал и щупал стены.
Моё внимание привлекли несколько датчиков пожарной охраны на низком потолке. До них вполне можно было дотянуться.
— Ты ведь летал на подобных кораблях? — Начал я издалека.
— А то. Только не на таких больших: у нас денег почти не выделяют на космические исследования.
— Что будет, если сработает система пожаротушения?
— По инструкции нужно покинуть отсек, затем он заполняется углекислым газом. Если останешься — не выжить. Разве что в отсеке есть изолирующая маска.
— А двери?
— Блокируются через 30 секунд. Открываются только снаружи и только спец ключом.
— В крайнем случае, будем знать, как покончить с собой.
— Оптимистично, ничего не скажешь, — Язвительно заметил Мати.
Я вернулся в душевую и вытащил из кармана старых брюк пистолет-зажигалку, после чего отправил всю свою прежнюю одежду в корзину для грязного белья. Проверив, что зажигалка работает, я сунул её в карман брюк. На пороге душевой появился Мати.
— Думаешь, через душ можно попасть в соседний отсек? — Спросил он.
— Нет. Вернулся за своей зажигалкой. Вдруг пригодится. Подарок аборигенов, всё-таки.
— А я свою и не выбрасывал, — Мати пожал плечами. — Только тяжёлая она, карман оттягивает.
— Да не такая уж и тяжёлая, — Я похлопал себя по карману.
Мы вернулись на диван и разлеглись на его половинках. Мати предложил поиграть в слова, но это быстро нам наскучило. Время шло. Какое-то гнетущее чувство примешивалось к моим ощущениям реальности. Я списал это на адаптацию к полёту. В какой-то момент я даже задремал и увидел кошмар про вселенную, сворачивающуюся в точку.
Разбудила меня та же девушка, что ранее принесла одежду. На сей раз у неё в руках был поднос с едой: две чашки горячего бульона, тарелки с булками и овощным салатом. Она поставила поднос на стол и спешно удалилась.
— На такой диете не поправишься, — Мати скорчил кислую мину.
— Тебе бы всё жрать!
— Я голоден, две недели сидел на хлебе и воде. А ты же не хочешь, чтобы я умер с голоду?
Мати отгрёб себе половину моего салата и забрал все булки.
— Мы же друзья, а с другом надо делиться, — Пояснил он с набитым ртом.
С неохотой я дохлебал постный бульон, откинулся на подушку и попытался снова задремать. Гнетущее чувство, будто я что-то упустил в своих соображениях, снова вернулось ко мне, но я отогнал его и опять задремал.
Глава 14
Так прошло четыре дня, если судить по ощущениям Мати, а по мне, так прошла целая неделя. Шон не появлялся, и мы оккупировали его гигантскую кровать. Я даже успел привыкнуть к тому, что Мати где-то рядом в постели, на расстоянии вытянутой руки, а он иногда приваливался на мою руку во сне. Тогда я не решался разбудить его, лежал и смотрел, как он спит.
Девушка регулярно приносила нам скудную еду. На все попытки заговорить с ней она пулей вылетала из каюты. Солдаты тоже молчали, только теперь они реагировали гораздо быстрее: стоило дверям открыться с нашей стороны, как коридор начинал заполняться солдатами, и, спустя минуту, десятки пар немигающих глаз уже тупо смотрели тебе в лицо.
Как-то я спросил Мати, почему нигде нет часов.
— А зачем? — Пожал он плечами. — На корабле всегда устанавливают своё расписание — корабельные сутки, и отмеряют интервалы времени особым сигналом. Нам просто не подают его в каюту.
К концу четвёртого дня корабль начал тормозить. Я почувствовал это по подкатившей вдруг тошноте и начавшей давить на меня силе, стремившейся сбросить меня с постели. Мати тоже это почувствовал. Он повернулся ко мне и грустно улыбнулся.
— Вот и приехали, — Прошептал он.
Мати протянул руки под одеялом и крепко сжал мою руку в своих ладонях. Я почувствовал себя неловко.
— Джеф, — Сказал он взволнованно. — Могу я тебя о чём-то попросить?
Мне стало совсем не по себе.
— Конечно, только я не все просьбы смогу выполнить…
— Я понимаю. Я хочу попросить, — Он вытащил мою руку из-под одеяла, зажмурился и приложился к ней щекой. — Чтобы ты помнил, что бы ни произошло, но чтобы ты помнил, что я люблю тебя.
И он заплакал горькими слезами.
— Ну что ты, что ты, я обещаю! — Я придвинулся к нему и стал гладить его по голове свободной рукой, утешая. — Не надо так плакать из-за меня. Я совсем не стою твоей любви.
Через какое-то время он успокоился и прижался ко мне, уткнувшись носом в плечо. А я ощутил его дыхание на коже и впервые почувствовал, как приятно пахнут его волосы…
— Ну всё, голубки, подъём! — Шон разбудил нас, сдёрнув одеяло. — Я, конечно, задумывался, Джеф, почему ты не женат, но всё же не думал, что всё так запущено.
— Ты всё не так понял, — Сказал я, одеваясь. — Мати стало грустно.
— Ну конечно, ему стало грустно в твоих объятьях, да ещё и в моей кровати, — Злорадно заметил Шон. — И трусы ему помешали грустить.
— Если бы всё было так, то я тоже был бы голый, — Я разозлился на Шона. — Мати всегда так спит, можешь его спросить.
— Не спорь с ним, — Сказал мне Мати. — Люди часто придумывают себе повод ненавидеть других.
Когда мы вышли из каюты, нас сразу же окружила толпа солдат, которая начала перемещаться вместе с нами к ближайшему трапу.
— А они неплохо усвоили урок. Только зачем эти игры: нам ведь всё равно бежать некуда? — Спросил я Шона.
— Это я придумал. Эффективно, не так ли? — Усмехнулся Шон. — Военные смоделировали ситуацию: вы могли угнать челнок. Лови вас потом в открытом космосе.
— Надо было не травить с тобой байки, а действовать! — В сердцах воскликнул я.
— А ещё кое-кто напился, как одно животное, не будем его называть, — Добавил Мати.
— Я осознал, — Мрачно сказал я и поставил подножку справа идущему солдату.
Весь ряд сбился в кучу, солдаты попадали друг на друга, а мы прошли мимо барахтающихся солдат. Вверх по лестнице мы лезли молча.
В центральном тоннеле царила суматоха: солдаты вереницей тащили в челнок здоровенные ящики, возвращаясь обратно налегке. Шон протолкнулся между ящиками, а мы пристроились за ним и поплыли в общем потоке. Через шлюзовой люк мы миновали грузовой отсек челнока и оказались в пассажирском, тоже заставленном ящиками. Шесть мест занимали девушки-азиатки, а напротив нас расположились три солдата.
Челнок оказался большим и с иллюминаторами. Сиденья в левом ряду были сложены, и на их месте закреплены ящики, а в правый иллюминатор тускло светили звёзды. Свет в салоне был приглушён.
— Сменный персонал, — Неопределённо кивнул Шон то ли на девушек, то ли на солдат.
— Персонал чего? — Спросил я.
— Станции «Альфа». Ты такого чуда ещё не видел.
— А почему она так далеко, что нам пришлось делать гиперпространственный прыжок?
— Габариты не позволяют ей долго находиться в планетной системе: метеорит может словить. Поэтому она всё время движется в относительно безопасной части пространства.
— А движется она, конечно же, чтобы не засекли, — Пробормотал я.
Шон сделал вид, что не услышал меня. Солдаты крепили последний ящик. Спустя некоторое время возня стихла, и началась процедура шлюзования.
Челнок плавно отделился от корабля и развернулся. В иллюминатор мы увидели тёмную махину звездолёта, подсвеченную лишь габаритными огнями. Посадочный прожектор челнока сверкнул на полированных деталях арматуры, осветив на мгновенье вращающееся колесо с отсеками для экипажа. Челнок включил маршевые двигатели и, быстро набрав скорость, устремился к цели. Бесформенное тёмное пятно где-то впереди нас начало приближаться.
При подлёте мы сбавили скорость, а тёмное нечто включило габаритные огни. Посадочный прожектор челнока не мог осветить всё сооружение, но и без того привыкшие к темноте глаза смогли различить детали этой гигантской станции.
Шесть огромных, несколько километров в диаметре, колец вращались в разные стороны относительно центральной бочкообразной фермы. Я даже открыл рот от удивления.
— Вот это да, — Пробормотал я, ибо станция действительно была способна поразить воображение любого, кто видел её впервые. — Кто-то явно решил воздвигнуть себе рукотворный памятник.
— Скорее ковчег, — Задумчиво сказал Мати.
— Ковчег? — Переспросил я.
— Ну да, ведь в случае опасности планетарного масштаба такая станция — единственный шанс спасти как можно больше самого ценного, что есть на планете — людей.
