Аделина Белая - Бескрылый ангел
— Слушай, если ты еще хоть раз тронешь ее, я убью тебя!
— Что??? Это ты мне говоришь? — парень в черной коже презрительно рассмеялся. — Что, выбить тебе второй глаз, урод?!
— Никки, да что это такое? Мы кто: сатанисты или придурки? Скажи ему, чтоб отстал от нее!
Никки, толстый, высокий, длинноволосый юноша лет девятнадцати — двадцати, самый старший в этой компании, лениво отмахнулся от Рахиля:
— Пусть они сами разбираются…
Услышав это, юноша с черными волосами еще раз толкнул девушку и с силой дернул ее за руку. И почти в тот же миг кулак Рахиля остановился на его скуле.
Через минуту Рахиль оказался лежащим на груде камней и черноволосый юноша наносил ему удар за ударом. Светловолосая девушка попыталась оттащить юношу в черном от Рахиля:
— Вамп, да перестань же! Никки, сделай что-нибудь! Он убьет Рахиля!
Никки лениво поднялся со своего места и неторопливо разнял дравшихся:
— Вамп! Остынь! Для чего мы сегодня собрались?
Из носа черноволосого юноши сочилась тоненькая струйка крови, и он с ожесточением размазал ее по лицу.
— Да в том-то и дело, Никки! Она не хочет совершать обряд!
Брови Никки удивленно поползли вверх:
— Что я слышу? Отма, это правда?
Светловолосая девушка испуганно попятилась назад.
— Отвечай, это правда?!
— Да!
— Держи ее, Вамп!
Юноша в черной коже схватил девушку за край свитера. Никки с ожесточением толкнул ее к стене:
— Так вот, слушай! Или ты, как и все, совершаешь обряд, или не выйдешь отсюда живой. — Девушка испуганно молчала. — Вамп, неси зеркала.
Юноша выбежал из просторной мрачной комнаты и вернулся с четырьмя большими зеркалами.
Никки продолжал командовать:
— Грэм, Арти, Тан, возьмите каждый по зеркалу. Вамп, оставайся у той стены. Грэм, иди к этой стене. Тан — сюда, а Арти — к окну.
Теперь зеркала, отражаясь друг в друге, образовывали невидимый крест.
Никки достал из кармана пять свечей и протянул их Рахилю:
— Зажги их!
— Нет!
Рахиль побежал к выходу, двое подростков бросились догонять его, но Никки остановил одного из них:
— Эри, вернись! Дэн его один догонит. Зажигай свечи.
Эри поставил перед каждым зеркалом по свече, а одну — в центр креста, на пересечении двух зеркальных коридоров.
Никки силой вытащил девушку на середину комнаты, в центр невидимого креста.
— А теперь, если не хочешь умереть, возьми свечу и читай нашу молитву.
— Нет!
— Ну, будь умницей. Это совсем не страшно. Почти то же самое, что вызывать духов.
— Нет! Нет!
Никки начал выходить из себя, выхватив из кармана ножик, он провел лезвием по шее девушки.
— Ну же, не трусь! Если ты сделаешь это, ты станешь настоящей сатанисткой. А если нет — мы принесем тебя в жертву! — последние слова Никки почти прокричал.
— Нет! Я больше не хочу быть сатанисткой!
Лезвие оставило на шее девушки красный след.
— Никки, не убивай ее! — закричал Вамп и, проглатывая от волнения слова, обратился к девушке, — Отмочка, ну пожалуйста! Никки убьет тебя! Сделай это ради меня! Если ты откажешься от него, значит, и я тебе не нужен. А так с тобой ничего не случится. Я буду все время держать тебя за руку. Ну пожалуйста, сделай это ради меня…
— Хорошо… — обессилено согласилась девушка и начала быстро шептать сатанинскую молитву.
Когда она замолчала, Никки приказал перевернуть зеркала и подвел Отму к окну:
— Сейчас ты зависнешь в воздухе и, может быть, даже полетишь. Давай, выходи на балкон.
Девушка с ужасом посмотрела вниз. Так высоко, и у недостроенного балкона нет бортиков! Вамп подошел сзади и подал ей руку:
— Не бойся! Иди сюда! — и первым шагнул на балкон без перил. Девушка с опаской последовала его примеру.
Держась одной рукой за дверной проем, Вамп сжимал другой ладонь Отмы.
— Ну давай!
Девушка шагнула с балкона.
Душераздирающий крик пронзил темноту.
Когда Вамп сбежал вниз, Рахиль молча стоял над тем, что было Отмой.
«Я не убивал ее! — плача, закричал Вамп. — Это сделал он!Он забрал ее в ад! Отма! Отма!»
Вебер отошел от окна и вышел на середину комнаты. Страх уже пропал.
«Эй! Брат! Слышишь! Я не боюсь тебя!» — крикнул Эдуард в темноту. Эхо подхватило его голос и растворилось в дрожащей тишине, которую нарушил вдруг звук чьих-то шагов. Вебер оцепенел. И вот коридор озарился потоком света. От ужаса глаза Эдуарда готовы были вылезти из орбит. Он был уверен, что сейчас появятся или черти, или призрак брата, или…
Но вместо потусторонних видений в дверном проеме показались Карина и Вячеслав. Они разыскивали Вебера.
Карина повисла на шее мужа:
— Знаешь, здесь и правда жутковато…
Вебер снисходительно рассмеялся:
— Жутковато? Скажите лучше, что вы оба — трусливые зайцы. Я так считаю, что лучшего места для «Эйфории» не найти!
2040 г.
Ч а с т ь 2
Глава 8
Картонные крылья
— А я говорю, вы еще услышите обо мне!
— А кто говорит, что не услышим? Конечно, услышим! Марк, налей мне еще вина.
Марк наполнил до краев бокал Никиты.
— За тебя, Марк! И за новых гениев!
— Издевайтесь, издевайтесь, — глаза Андрея пьяно блестели. — Это будет новый жанр. Реалистическая фантасмагория! Шоу-спектакль! С яркими спецэффектами! Представьте. В одной семье рождается крылатый мальчик. Да, «Крылатый мальчик». Так я и назову свою пьесу.
— Ты, кажется, говорил, это вполне реалистичная вещь, — заметил Марк.
— Конечно! Так и есть! А что здесь нереалистичного? Бывают же люди с хвостами, с двумя головами, даже с рогами. Так почему бы не родиться мальчику с крыльями?
— Ладно, убедил, — согласился Никита. — Давай дальше!
— А отец этого мальчика — директор цирка. Но он никому не признается, что это его сын, хотя заработал на крылатом мальчике кучу денег. Летающий ребенок становится гвоздем программы. Естественно, мать мальчика не выдерживает этого, и они вместе уезжают подальше от людей, в маленький лесной поселок. Там охотник принимает летящего крылатого мальчика за птицу и… убивает из ружья.
— Жестокая притча. Я почему-то ждал хорошего конца.
— Так и знал, что ты это скажешь. Но, Марк, это было бы неправдоподобно, — возразил Андрей. — Никогда не угодишь этим ангелам.
— Значит, по-твоему, если побеждает зло — это правдоподобно, а если добро — нет?
— Увы, Ангел, такова жизнь. Подумай сам, разве мог бы жить человек с крыльями среди обычных людей?
— А почему нет?
— Да потому что, если бы у людей выросли крылья, это были бы уже не люди, а ангелы, а если хвосты, рога и копыта — черти, — отшутился Андрей. — Кстати, Никита, знаешь, почему Марка прозвали Ангелом?
— Нет.
— О, мой друг, это давняя дивная история. Мы были еще желторотыми лицеистами. Кажется, нам было лет по семь. Так вот однажды наш класс ставил «Гадкого утенка». Главную роль играл, естественно, я. И на следующий день мы с Марком пробрались в нашу лицейскую костюмерную. Как ты думаешь, зачем?..
Андрей вскочил с кресла и, озираясь, сделал несколько крадущихся шагов по комнате. Смеясь, Никита пожал плечами.
— За крыльями! — торжественно произнес Андрей.
— За крыльями? — удивился Никита.
— За крыльями. За картонными крыльями, обклеенными перьями. И вот мы с Марком надели крылья и поднялись на крышу. Ангелу захотелось полетать, а я в то время был наивным романтиком и пошел у него на поводу. А дальше… дальше подошли мы к самому краю. Смотрю вниз — высоко. А тут как раз наш классный выходит. Я Марка за штаны и назад. А он на меня с кулаками. Внизу уже целая толпа собралась. Нашего классного чуть удар не хватил. Он- то и снял нас с крыши. А потом объявил при всем классе: «Этой святой двоице я ставлю по двойке по поведению, и чтоб завтра пришли в школу с родителями!..» И вот в честь этого случая теперь крышу этого дома украшает позолоченный ангел, — торжественно закончил Андрей.
— Позолоченный ангел появился гораздо раньше, — смеясь, возразил Марк.
Семья Софоновых жила теперь в двухэтажном, роскошно обставленном особняке из красного кирпича с высокой крышей, украшенной шпилем, на котором безмятежно восседал золотистый ангел.
— А почему тебя не прозвали Ангелом? Ведь вы вместе собирались полететь? — обратился Никита к Андрею, накладывая себе в тарелку салат с орехами и грибами.
— А ты посмотри на меня и скажи, ну какой из меня ангел?
Ангел из Андрея, действительно, был никакой. Нужно хорошенько напрячь фантазию, чтобы представить херувима с живыми, озорными, темно-карими глазами на смуглом лице, с задорно вздернутым носом, большеватым ртом, постоянно обнажавшим в насмешливой улыбке крупные белые зубы, и с всклоченным ершиком черных волос.
