Побочный эффект - Панов Вадим Юрьевич

В ответ — тишина.

— Вижу, что не ошибся. По глазам. Ты именно такой, каким тебя описывал Габриэль. Удивительно. Знаешь, я никогда не предполагала, что человека можно узнать не по описанию внешности, а по описанию того, какой он. Тем более по описанию того, каким он был тридцать лет назад. Теперь я вижу, что Габриэль описал тебя с изумительной точностью, но я не узнала, только почувствовала нечто странное… — «Опять это слово — странное…» — Меня оправдывает то, что я была слишком поглощена своими мыслями… не узнала. А эта милая, истекающая кровью девочка — узнала. — Альбертина посмотрела на Джаду, вздохнула и повторила: — Отвратительно.

— Перестань уже, — попросил Кармини.

— Габриэль, я действительно считаю, что ты повёл себя отвратительно. Ты не должен был издеваться над бедной девочкой.

— Иначе до него не достучаться.

— Он что-нибудь сказал?

— Мы только начали.

Альбертина посмотрела на Паскаля.

— Любишь её?

Молчание.

— С первого взгляда, да? Я знаю, что так бывает. Сама не переживала, мне рассказывали… Но я надеюсь, что у меня будет… Жаль, что нам не нужно знакомиться. — Она коротко рассмеялась. — Ты не поверишь, но я испытываю некоторую неловкость перед тобой. К тому же ты знаешь обо мне много больше, чем кто-либо на свете.

— Хочешь меня убить?

Несколько мгновений они в упор смотрели друг на друга, но что было в их взглядах, никто вокруг не понял.

— Мой отец с детства учил меня управлять огромной империей, — сменила тему Альбертина. — Я умею читать людей, и у меня это хорошо получается. Тебе не нужно задавать вопросы, Паскаль, сейчас тебе придётся на них отвечать. — Альбертина помолчала, проверяя, дошло ли сообщение, после чего неожиданно произнесла: — Я понимаю, почему тридцать лет назад ты принял то решение. Ты выбрал свободу.

Теперь ответом стал изумлённый взгляд — таких слов от владелицы «MechUnited» фрикмейстер не ожидал.

— Я знаю, о чём говорю, и знаю намного лучше других, — продолжила молодая женщина. — Я никогда не была свободной, на мне всегда лежал груз колоссальной ответственности за империю и людей, которые мне служат.

— А как же детство?

— В детстве я училась понимать ответственность и потому быстро повзрослела. Можно сказать, у меня не было детства, но я довольна тем, как прошло то время. Благодаря наставлениям отца я стала такой, какая есть: несвободной, но целеустремлённой. И очень амбициозной. То, что тебе, Паскаль, досталось благодаря гениальным способностям, я заработала трудом.

— Неужели ничего не получила в наследство?

— Получила. Но владеть и управлять — это разные понятия. Если бы я не доказала, что могу эффективно распоряжаться семейными активами, меня бы отстранили, а потом размыли долю и столкнули на обочину. Я бы осталась сверхбогатой женщиной, но не имела бы той власти, которая есть у меня сейчас.

— И хочешь продлить свою несвободу до бесконечности?

Она выдержала паузу хмурясь, но потом рассмеялась.

— Прекрасный вопрос. На самом деле мне нравится моя жизнь.

— Тогда к чему был этот рассказ?

— Я хотела показать, что понимаю тебя, Паскаль. Жаль, что ты мне не поверил.

— Поверил, — очень серьёзно ответил он. — Потому что видел тебя ночью и знаю, какая ты настоящая, блестящая актриса. Я тебе верю, Альбертина, но это ничего не изменит.

— Почему?

— У тебя и так всё хорошо, зачем ещё и Грааль?

— Ещё один прекрасный вопрос… — Она помолчала. — Но я не стану отвечать на него в присутствии этих чудесных мальчиков и твоей любимой девочки.

Здесь есть место, где мы можем уединиться? Только не балкон.

— Задняя комната, — ответил Паскаль.

— Иван, Терри, сюда никто не должен войти. Это понятно?

— Так точно, миледи.

— Прекрасно. — Альбертина улыбнулась. — У меня есть ощущение, что мы с вами, мальчики, будем жить вечно.

И она уверенно прошла в заднюю комнату.

* * *

Тьма окончательно завладела Москвой. Опустилась чёрным туманом, который едва-едва разгоняли редкие фонари. Редкие, потому что не все пережили этот день. Только фонари — потому что свет в квартирах добропорядочные граждане решили нынче не включать. Не сегодня. Сегодня от него было больше вреда, чем пользы — привлекал внимание грабителей. И хотя государственные новости уверяли честных горожан, что бояться нечего и «ситуация под контролем», выстрелы, крики, пожары и взрывы говорили об обратном. Центр города продолжал пылать, но власти, видимо, желая продемонстрировать силу, отправили на улицы муниципальных роботов: уборщиков и мусоровозов, которые, невзирая на продолжающиеся столкновения, начали деловито устранять их последствия. И если поначалу их появление вызвало удивление, то через полчаса на беспилотные устройства перестали обращать внимание: работают, значит, работают, возможно, власти хотят списать устаревшее оборудование как «утерянное в результате беспорядков» и закупить новое. И никто не обратил внимания: ни дроны-разведчики, ни сотрудники ЧВК, ни спецназ Биобезопасности, что некоторые мусоровозы, заняв тактически важные места, не спешили их покидать. Точнее, обращали, отправляли запросы, но, получив в ответ правильные коды муниципальной службы, успокаивались. И даже представить не могли, что эти «мусоровозы» не имеют никакого отношения к хозяйственным организациям города. И уж тем более к ним не имели никакого отношения прятавшиеся внутри боевики…

* * *

— Комната защищена от всех способов подслушивания и абсолютно звуконепроницаема, — сообщил Паскаль, закрывая за собой дверь. — Так что если вы вдруг соберётесь меня убить, об этом никто не узнает. — И бросил взгляд на дроны, которые влетели в помещение вслед за хозяевами: два сопровождали старика, два — молодую женщину.

— Давайте сразу кое о чём договоримся, — начальственным тоном произнесла Альбертина. Она начала говорить до того, как фрикмейстер закончил фразу. — Стартовые условия: никто никого не убивает и не планирует убить, во всяком случае, если, конечно, обстоятельства нас к этому не принудят. Здесь собрались деловые люди, которым нужно обсудить очень важный вопрос, и желательно, чтобы обсуждение шло в атмосфере взаимного уважения. — Она помолчала. — Условие распространяется на наших друзей и спутников. Лично мне глубоко отвратительна выходка Габриэля, и надеюсь, ему стыдно.

Возникла короткая пауза, а затем Кармини неохотно ответил:

— Стыдно. — И отвернулся.

— Вот и хорошо.

Комната была обставлена скудно: два кресла, журнальный столик, полка с бумажными книгами, которая в первую очередь заинтересовала Альбертину. Она подошла к ней, пробежала взглядом по названиям, кивнула и расположилась в кресле. Кармини без спроса занял другое, а Паскаль остался у двери, прислонившись спиной к стене.

— Второе и самое главное стартовое условие: я действительно хочу договориться.

— Почему?

— Потому что ты — гений, Паскаль. Нравится тебе или нет, но ты — гений. Я прекрасно понимаю твою колоссальную ценность и хочу, чтобы мы сотрудничали. Поверь, мне есть кого эксплуатировать, и я никогда не стеснялась это делать. С тобой же я хочу сотрудничать.

— Моё главное открытие осталось в прошлом, — медленно ответил Паскаль.

— Так говорили, когда ты изобрёл генофлекс. Так говорили, когда ты открыл побочный эффект. Завистники всегда пытаются принизить гениев россказнями о том, что «их лучшие годы позади», а ты за несколько часов разработал вакцину против вируса, который мы создавали четыре года. — Альбертина улыбнулась. — Это твоё, Паскаль, генетика — это твоё. И мне не хватает фантазии представить, чего ты добьёшься, если будешь заниматься ею вечность.

— Разве того, чего я уже добился — мало? Я подарил вам власть над миром.

— Не ты в этом виноват, Паскаль, а SAS. Проклятый SAS, который убивал людей миллионами. А ты их спас. И плевать я хочу на то, что фраза звучит громко и пафосно, я буду повторять её снова и снова: ты спас человечество, Паскаль. А теперь можешь подарить ему… Грааль.