Дарья Аредова - Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ)
— Хороша версия, – вслух произнесла я. – Да не вяжется никак. Вы уверены, что это правда?
— О чем? – удивился Дэннер, который все еще обнимал меня одной рукой. Я устроилась поудобнее.
— О конце света. Ну, ты, вот, откуда знаешь?
Он пожал плечами.
— Слышал от охотников.
— Охотники могли соврать.
— Могли, разумеется. Но в таком случае, откуда им знать названия ваших городов? – Он вдруг обернулся ко мне, хотя и не видел меня в темноте. Машинально. – Слушай, Ласточка, а ты-то, к слову, откуда тут взялась?
Я открыла, было, рот и поняла, что мне нечего ответить. Вот, совершенно нечего. Ну, в самом деле, не рассказывать же ему про ночной поход до ларька, пруд и бешеную «девятку».
— Вначале появилась рыжая, – ввернула Нэйси. – Затем Странник вернулся из тумана. Затем пришла ты, а теперь охотники нам рассказывают о конце света. Что все это значит?
— Кроме меня и конца света я пока что, странностей из всего, тобою перечисленного, не вижу, – осторожно заметила я.
— А я вижу. Ты не знаешь. Вне пределов города рыжей было взяться просто-напросто неоткуда. Оборотнем она стала совсем недавно – даже сущность свою еще не освоила, а значит – версия с жизнью в лесу отпадает сама собой, – терпеливо растолковал Дэннер. – Странники никогда не возвращаются к месту своей прежней жизни. – Он помолчал немного и добавил:
— У меня такое ощущение, что все это мне снится. Все страньше и страньше.
— Ну вот, опять! – даже подпрыгнула я.
— Что?
— Ты все время цитируешь наши книги.
— Ваши? Да нет же, эти книги в Храме лежат. Только не все их можно прочесть, далеко не все.
— Дэннер, это наши книги. Я все их знаю. А на допросе ты пел песни, которые у нас каждый день по радио крутят, хотя они и старые.
— В самом деле?.. А я их на старых кассетах слышал.
— Да не может такого быть! – едва не заорала я. – Кассеты столько не живут! Пленка размагничивается! А учитывая тот факт, что они даже для нас – прошлый век, и, если верить тому, что это – будущее – здесь просто-напросто неоткуда взяться кассетам!
— Да, но они здесь есть, – мягко повторил Дэннер. – Что я, по-твоему, могу с этим поделать?
Я запуталась окончательно.
Помолчали. Неподалеку кто-то грузно возился и шуршал по камням в темноте.
— Слушай, я не знаю, – сказал Дэннер. – И, если честно, на данный момент меня вообще не интересуют проблемы мироздания. Я спать хочу. – Он помолчал еще немного и прибавил:
— И есть.
— Понимаю. – Я вздохнула. – Пойдемте?
И мы пошли наверх. Домой... Кажется, Город успел стать для меня родным – вместе с Дэннером. Странно?..
Наверное...
Дэннер
Вернулись мы уже под утро. Ох, дорогие товарищи!.. Я никогда и не подозревал, что воздух может быть столь прекрасен. Мы все дышали и дышали – просто стоя на выходе из коллектора, полной грудью, жадно, взахлеб, пока голова не закружилась. Тут я свалился на траву, глядя в серое небо над городом сквозь черное резкое кружево ветвей, лежал вот так на траве, словно ребенок, и все никак не мог наглядеться. Красотища-а... чудо... волшебство! Самый обычный воздух и самое обычное небо. Нэйси и Лесли, наверное, сейчас носились бы и смеялись – если бы так не устали. С полчаса прошло, не меньше, пока мы так радовались жизни. Казалось, будто мы умерли и вот теперь снова вернулись в мир живых людей, снова способны дышать, мыслить и чувствовать – не было больше душной холодной тьмы подземелья, не было тяжести густого стоячего воздуха, будто продиравшегося в легкие с боем сквозь плотную мокрую ткань. Это подумать только – вокруг все видно без света фонаря. Нет, вы не поняли – все видно. То есть, не маленький кусочек стены или потолка – а совсем все.
Ох, ну что за глупость! Маленькие дети, честное слово. Это сейчас мне так кажется. А тогда нам всем казалось, будто мы попали в волшебную сказку. Воздух, свет и свободное пространство. Я и не подумал бы что человек может настолько отвыкнуть от привычной ему обстановки за каких-то три дня.
Первым делом пришлось завернуть с отчетом к Кондору, которого на месте не оказалось. Тогда мы отправились по домам.
...Совместными усилиями, активно помогая друг дружке, мы с Ласточкой ухитрились помыться, перевязать раны и привести себя в порядок. Казалось, на большее сил уже не достанет – но тут или открылось пресловутое второе дыхание, или стадия переутомления достигла того предела, когда человек это самое переутомление перестает замечать, или свежий воздух нас оживил. В общем, спать нам резко расхотелось. И тогда я устроил Аретейни на кровати, завернув в одеяло, и хотел, было, отправиться на кухню за алкоголем, но зачем-то задержался у комода. Комод как комод, казенный. А у меня было такое чувство, будто я встретил старого друга. Ласточка завозилась, устраиваясь поудобнее.
— Ну? – с улыбкой обернулся я. – Где обещанный чай?
— В шкафу, вестимо, – не осталась в долгу Ласточка. Я вдруг рассмеялся неизвестно, чему – должно быть, сказалось нервное напряжение. Она вначале изумленно на меня уставилась, затем – рассмеялась следом. Смеялись мы так минут пять без передышки, даже слезы на глазах выступили. Я смахнул их рукавом и обнаружил, что все наши приключения под землей как-то поблекли, отдалились. Будто дочитал до конца страшную и неприятную книгу и теперь возвращаешься в реальный мир. И даже не верилось, что все это происходило на самом деле.
Я все-таки притащил бутылку виски и устроился возле Ласточки.
— Вот тебе вместо чая. За победу!
Она счастливо улыбнулась.
— За победу, Дэннер. Как ты думаешь, наши уже вернулись?
Я протянул ей тарелку с остатками бутербродов.
— Еще бы. Тварей-то не видать. Всех, наверное, перебили.
О погибших вспоминать не хотелось. Тем не менее, следующий тост был посвящен Ласточкой именно им.
И тогда мне казалось, что ничего плохого уже больше быть не может. Есть день, есть вино и самое главное – ее сияющие глаза.
Жить надо все-таки сегодняшним днем. И немного завтрашним. А то жить не захочется вообще.
Мы так и уснули в обнимку, не думая больше ни о чем и просто радуясь тому, что мы дома и все еще живы.
Рассвета из-за закрытых ставен я не видал – но проснулся стандартно в шесть. Вначале долго не мог понять, где я, собственно, нахожусь и что я тут делаю (тот факт, что я, в общем-то, сплю, в расчет не принимается). Сознание возвращалось медленно, и его по всем фронтам теснила боль, решившая, видимо, навалиться с полной силой в спокойной обстановке, что и неудивительно.
Ч-черт... вставать теперь придется с боем. Грело только одно обстоятельство – еще до того, как проснуться окончательно, я уже чувствовал Ласточкину теплую, родную энергию. Она спала, свернувшись калачиком, и тихонько трогательно посапывала. Я не удержался и обнял ее покрепче – но она даже не проснулась. Только заворочалась, пробурчала что-то нечленораздельное и засопела вдвое громче. Бедняжка, тяжело ей пришлось. Ну, ничего, зато теперь она в безопасности.
— Дэннер, не уходи... – глухо донеслось из подушки. Я встрепенулся и приподнялся.
— Что?
— Я ей сказала, чтобы на подоконник поставила, – чуть внятнее втолковала Аретейни. Я едва не рассмеялся в голос. Интересно, что же ей снится?..
А знаете, что? Она здесь, рядом со мной, и сжимает во сне мои пальцы. Вы будете смеяться, но мне впервые по-настоящему захотелось жить. Чтобы быть с ней. Просто быть с ней – мне даже этого будет достаточно для счастья. Чтобы видеть ее каждый день, слышать ее голос, защищать. От чего?.. Ну... от тварей, например. И чтобы она улыбалась почаще. И оставалась со мной.
Всегда...
Кондор.
— Опять ты, – обреченно констатировал я, снимая пистолет с предохранителя. Хватит. Она просила не во сне. А в обращении, интересно, считается?..
Лисица вздохнула, осторожно потянулась, жалобно скрипнула – раны еще болели. Наморщила нос и чихнула, отряхнулась, разбрызгивая дождевую воду, прилегла, положив голову на передние лапы и протянув вдоль бока длинный пушистый хвост. В лисьем обличье ее не трудно было узнать – манеры остались прежние.
А я все еще медлил. Отогнал желание присесть и погладить лисицу меж рыжих ушей. От нее пахло дождем и мокрой шерстью.
Тут вдруг она поднялась, и пригнула голову. Шерсть на холке вздыбилась, хвост хлестнул по полу. Лисица негромко, но угрожающе зарычала, показывая белые клыки и отступая назад.
Я тоже отступил. Ставни громко хлопнули – как только стекло не разлетелось – и в проеме окна появился огромный черно-серый волк. Он грациозно перемахнул подоконник, принеся с собой острый звериный запах. Я вскинул пистолет, но волк сразу кинулся на меня, так что выстрелить я успел, но пуля улетела в пол. Зубы щелкнули в непосредственной близости от моего горла. И вдруг на волка кинулась лисица, издав какой-то воинственный крик, напоминающий одновременно и человеческий боевой клич и лисье тявканье. Волк рыкнул и развернулся, временно оставив меня в покое. Видимо, нужна ему была, все-таки, Эндра. Он откинул ее ударом лапы, и она отлетела, оставив на его шкуре кровавые полосы царапин.
