Дарья Аредова - Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ)
— И где же ты живешь, красавица? – еще более приторно осведомился он, останавливаясь и глядя на Аретейни в упор. Ласточка помолчала.
— Ну... в Москве. Это город такой, в Советском Союзе. Расположен...
— Я знаю, где он расположен! – неожиданно рявкнул Эллипс – да так, что мы все невольно вздрогнули. – Я тебя спрашиваю, какой сейчас год!!
— А я тебе говорю, что не знаю, какой сейчас год! – в тон ему рявкнула Ласточка. – Чего ты орешь?! Ну, две тысячи восемьдесят шестой по христианскому летоисчислению у нас год – а у вас – у вас тут не знаю, какой!
— Ой, – тихонько выдохнул Артур.
— Так, – не выдержал я. – Стоять, товарищи.
— Стоим, – смирненько согласилась Аретейни. Эллипс уставился на меня.
— Теперь я ничего не понимаю. Будьте любезны расширить мой кругозор – все равно времени у нас достаточно.
— Две тысячи восемьдесят шестой год, – тихо отозвался Артур, – это год конца света.
— Слышал уже, – согласился я. Аретейни издала протяжный приглушенный стон и едва не сползла по стенке – да наручники удержали. Лицо ее, и без того бледное, сравнялось цветом с известкой, глаза остекленели и расширились в пол-лица.
— Г-год чего?.. – слабо вымолвила она. – К-какого ко-онца с-света?
— Год, когда предатели в правящей верхушке решили уничтожить Советский Союз, – будто бы в школе отрапортовал Артур. – И случился конец света. Была война, и все погибли. Но предатели заблаговременно спрятались под землю. А эти вот, – он кивнул на Эллипса, – их дальние потомки.
У меня, вообще, голова плохо работала после допроса, трехдневной вынужденной голодовки, аммиака и общения с тварями. Поэтому информация воспринималась с трудом.
— А мы, в таком случае, откуда взялись? – уточнил я. – Если все умерли?
— Не знаю, – пожал плечами юный охотник. – Может, и не все.
Ласточка подозрительно притихла. Я обернулся к ней и увидел, как по щекам у нее, прочерчивая в слое грязи и крови неровные дорожки, сбегают слезы. А на лице будто бы застыла каменная маска. Это было жутковато – человек плачет, а ни единая мышца не сокращается, и взгляд будто стеклянный. Словно плачет покойник.
— Ты... – Боль ножом резанула по сердцу – и теперь мне было в тысячу раз больнее, чем за все мои ранения вместе взятые. Эллипс бы такого эффекта точно не добился. Я просто не мог видеть, как она плачет, казалось, что сердце разорвется. – Ты не переживай... – Слова были настолько идиотские, что меня самого замутило. В самом деле – человек Родины лишился, все его близкие мертвы – а я ему – «не переживай»! Но что я еще мог сказать? Как успокоить, поддержать? Чем помочь? Не знаю. – Все будет хорошо... – Нет, все, я молчу! Хорош позориться. И добивать несчастную Ласточку.
Она выдохнула и зажмурилась, запрокинув голову, но слезы все равно сбегали из-под ресниц. Голос прозвучал полуслышно.
— Спасибо, Дэннер.
Я стиснул зубы. Принять благодарность за такое поведение было еще более стыдно.
— Как ты сюда попала? – спросил Эллипс. Ласточка вздрогнула.
— Да не знаю я!! – не своим голосом заорала она и – разрыдалась, словно ребенок, по-детски горько и безутешно. – Отвали!!
Эллипс, не внимая просьбе отвалить, шагнул вперед и дернул Ласточку за подбородок, заставляя поднять голову. Она высвободилась.
— Отвечай! У вас есть машина времени?
— Да будь ты человеком, а? – попросил я. – Не видишь, девке и без тебя плохо.
И в этот момент дверь распахнулась – и в допросную влетела целая вооруженная толпа. Толпа орала, сшибала предметы и палила из огнестрельного направо и налево. Поднялся невообразимый шум, что-то зазвенело, что-то грохнуло, потолок брызнул каменной крошкой, одна из пуль рикошетом отскочила от плиты у меня под ногами. Их было несколько человек, я насчитал приблизительно восемь, хотя в такой ситуации было трудно что-либо толком разглядеть.
Эллипса прошили сразу шесть пуль. Я видел, как он вздрогнул и неестественно выпрямился, как расширились глаза, невидяще глядя в пространство, как на шерстяной ткани костюма расцвели темно-карминовые жуткие астры. Он поднял руку, будто хотел что-то еще сказать и – грузно повалился на пол лицом вниз. Снаружи тоже доносились крики, выстрелы, грохот и звон. Один из новоприбывших вскинул на меня ружье – но ожидаемого расстрела не последовало. Вместо этого парень метко отстрелил удерживающие меня наручники. Я благодарно улыбнулся ему и кинулся освобождать Ласточку.
— На-аши-и!!!! – заорал Артур, радостно улыбаясь. Мне швырнули автомат, я поймал его на лету и повесил через плечо, привычно проверив предохранитель. Кое-как отвязав в суматохе Ласточку, Нэйси и Лесли, принялся пробираться к выходу.
— Уходите! – крикнул Артур, помахав рукой. – Удачи вам!
Аретейни
На улицах города творилось нечто невообразимое. Это был настоящий погром – взрывались гранаты, стонали раненые, вдребезги разлетались стекла. Улицы залила кровь, неровными кляксами покрывая пол, лампы освещения, стены домов. Трупы лежали, раскинувшись, изогнувшись в немыслимых позах, люди носились туда-сюда, где-то кого-то били, где-то что-то ломали, кто-то стонал, кто-то хрипел, кто-то пытался куда-то ползти. Дэннер подхватил меня на руки – и мы понеслись перебежками, огибая людей и автомобили, на мгновение прячась за углами, машинами, скамейками, мусорными баками чтобы тут же броситься дальше. Мимо пробежал мужчина с мешком, полным консервных банок. Мешок тяжело позвякивал.
— Сюда, – шепнул Дэннер, и я не сразу узнала уже знакомый мост через пропасть. Твари метались и орали, визжали, стрекотали в панике. Позади грохнуло. Сотряслись стены, сыпанул каменной крошкой потолок, в спину ударила мощная раскаленная волна – и мы пролетели метра два, пропахав носом землю.
— Все живы? – Дэннер потряс меня за плечо. Я кивнула, сплевывая сгусток крови из разбитой при падении губы.
— Живы, – сказала Лесли откуда-то сбоку. Свет вдруг мигнул и погас. Город настолько резко погрузился в непроницаемую тьму, что мне даже показалось, будто это я потеряла зрение от удара взрывной волны. За спиной слышались крики в темноте, вокруг хлопали крыльями, обдавая резким ветерком, и визжали летучие твари.
— Вперед! – выдохнул Дэннер – и движение возобновилось.
...Бежали долго. Я чувствовала себя ужасно оттого, что раненому Дэннеру приходилось не только бежать – но и тащить меня на руках. Я чувствовала, что он задыхается и вот-вот свалится на пол. Было очень-очень больно, и я сама не заметила, как снова разревелась и прижалась к нему, уткнувшись носом в шею. От него веяло таким родным, надежным человеческим теплом, способным высушить любые слезы – но я все ревела, ревела, прижимаясь к нему, и мне казалось, будто с каждой минутой становится чуточку легче. Как в далеком детстве, когда я, испытав какое-нибудь несчастье, прижималась вот точно так же к отцу – такому сильному, родному, теплому, способному ото всего защитить и уберечь. И все печали таяли, развеивались невесомой дымкой. Тогда отец был рядом, и он был самым-самым надежным человеком на свете. Так и сейчас – ощущение было точно такое же.
...Вскоре мы, устав окончательно, просто-напросто сползли по стенке.
Уже далеко за пределами подземного города. И долго не могли отдышаться.
Было тихо. Я слышала частое прерывистое дыхание друзей да тихий перестук капель где-то невдалеке. Нэйси выключила фонарь – следовало экономить батарейки – и тоннель погрузился в чернильную темноту. Мне было страшно. До того страшно, что била частая крупная дрожь и казалось, будто темнота давит, и не хватает воздуха. Боль поселилась во всем теле, она пробегала волнами, словно рябь по воде, заставляя вздрагивать и корчиться.
И снова вспыхнуло в памяти – две тысячи восемьдесят шестой год.
Год конца света.
Как же так? Почему? Почему люди это сделали?! Мне хотелось орать, кататься по полу и биться в истерике. Просто в голове не укладывалось, будто сознание из последних сил отказывалось признать, смириться, сдаться, потому что это было для него слишком тяжело. Они все мертвы. И мать, и отец, и товарищи из больницы, в которой я работала – да и самой больницы уже давным-давно нет. Все сгорело, все разрушено и уничтожено. А я сейчас в далеком-далеком будущем, где по лесам бегают мутанты, где все время темно и холодно, а люди даже к соседям в гости не ходят без оружия. Как так получилось, интересно?.. Почему я здесь оказалась?
Мысли побежали дальше. Откуда Артуру-то знать о конце света? Может, это еще и неправда. В самом деле, неувязок очень много. Скажем, как это люди сумели выжить на поверхности Земли – а если это Земля, значит, это и есть все же будущее. Ладно, под землей еще хоть как-то можно было – если напихать побольше запасов. Так это сколько ж лет надо готовиться – да еще и так, чтобы об этом никто не знал. В большом городе. Ну, а город? Почему дома стоят и водопровод работает? Починили? Может быть – за столько-то лет. Только откуда люди спустя такое количество времени... да и сам город попросту не дожил бы. Нет, что-то здесь не так. Определенно.
