Захар Петров - Муос: Чистилище
— Дымники? — переспросила Вера, вспомнив, что именно после нападения змеев на это поселение началась операция по их уничтожению.
— Ага! Ты знала бы, как мы плакали тогда втроём и локти себе кусали за то, что Ритку обговаривали по-бабски между собой. Это тогда-то мы её поучения вспоминать стали. Первая сдалась Лидка. Этот длинный (Танюша кивнула в сторону двери их кубрика) на неё уже давно пялился, да и ей, оказывается, тоже приглянулся. Ну и что с того, что им не по пути: ему — в какую-то дыру аж под Борисовский тракт, а ей — здесь в Центре оставаться. Ну и что, что Лидка с кем-то со своей станции помолвлена? Не убудет от жениха её.
Вера, вспомнив поучения замдеканши, на всякий случай поинтересовалась у Танюши:
— Ну а если это… беременность там и всё такое.
— Хм-м… Смешная ты, Верка. Ну и что, беременность? Беременеть рано или поздно всё равно ведь надо. Так лучше это дело делать по любви и с удовольствием, чем по определению. Вот я — не свали в Университет, давно б детей нянчила. И выбор то у меня не велик: поселение моё небольшое, нормальные мужики все заняты. Есть два сопляка младше меня: у одного морда кривая (мутант, считай), второй — чахоточный: выйди за такого, а он через пару лет окочурится — вот радость. Хоть и дерутся эти два дурня из-за меня чуть ли не с пелёнок, а мне даже смотреть на них тошно, и морды их мне приелись, и эти их ухаживания дебильные. Можно было бы в других поселениях поискать кого, так где там — наши не дадут, женихов же этих бедолажных к кому-то пристроить надо. Вот и сейчас ждут меня и грызутся, небось, между собой. А я, между прочим (Танюша заговорщицки подмигнула Вере и перешла на шёпот, как будто кто-то здесь мог её подслушать), и не собираюсь ни к одному из них идти. Я, когда вернусь в поселение и стану администратором, всё-таки поищу кого-нибудь получше в других поселениях и перетяну его к нам. Ну, конечно, не специалиста — нас же, специалистов, туда-сюда не переводят. Простого работягу найду, но покрепче и посимпатичнее. Ну и этих двоих, ты не думай, я обижать не буду: или девок им поищу, или их в поселение со свободными девками отправлю. Например, в Верхнее Уручье — там пять лет назад все оспой переболели: мальчики большинство поумирали, а девки так все рябые стали, как будто их шилом брили. Ничего страшного: мои ухажёры — то же ведь не красавцы, особо перебирать им нечего!
Последние слова Танюша произнесла таким строго-назидательным тоном, что Вера снова не удержала улыбки. Вере не было жалко этих двух обиженных здоровьем влюблённых в Танюшу подростков, которые напрасно ждут, когда она вернётся и сделает выбор между ними двумя. Вере было просто интересно слушать эту неугомонную девчонку, которая продолжала учить Веру жизни:
— Ты говоришь — беременность? Ну и что? Забеременела, родила, доучилась, вернулась в поселение. И ты думаешь, у специалиста с ребёнком проблемы жениха найти? Да у тебя отбоя в женихах не будет. Тут, правда, попробуй разберись: на тебе они женятся или на твоих муонях? С другой стороны (Танюша опять подмигнула Вере), есть способы, как без беременности обойтись, если ты уж так её боишься. Вот слушай: когда…
Вера спешно прервала Танюшу:
— Нет-нет, об этом давай в другой раз.
Танюша недовольно сморщила лоб. Ей очень хотелось поделиться своими знаниями с Верой. Но в это время из их кубрика вышел дылда. На пару секунд он, согнувшись, завис в дверном проёме, целуясь с Лидой, после чего резко развернулся и гигантскими шагами прошёл мимо Веры и Танюши, даже на них не взглянув.
Как-то незаметно, Вера и Танюша подружились. Они были совсем не похожи: неугомонная, болтливая, жизнерадостная Танюша, которая достоверно знала, что всё в её жизни будет хорошо. И молчаливая, аскетичная Вера, ищущая Истину и видавшая в своей жизни смертей больше, чем её новая подруга встречала людей. Может быть, Вере и нужен был рядом такой человек, который живёт в совершенно другой плоскости, решает совершенно другие проблемы и имеет совершенно другие цели. Танюша строила грандиозные планы перестройки своей родной Верхней Степянки — она должна была сменить теперешнего администратора (брата её отца), которого планировалось перевести на повышение в Инспекторат.
Но всё же больше её занимали обыденные вещи. Например, Витян с Пролетарской и Колян с Октябрьской. Причём она совершенно серьёзно совмещала в себе трепетное влечение к ним обоим. Видимо, пребывание всю сознательную жизнь в состоянии тесного любовного треугольника в её родном поселении заложило в Танюше потребность иметь одновременно не менее двух воздыхателей. В Университете это не было особой проблемой, потому что парней здесь было как раз вдвое больше, чем девушек.
По иронии судьбы второкурсники Витян и Колян стали в Университете друзьями и каким-то непонятным образом умудрялись между собой не перессориться. Если Танюша по результатам самоанализа приходила к выводу, что Витяна она любит больше, и объявляла об этом им обоим, Колян фаталистично уходил в сторону и терпеливо ждал, когда же барометр Танюшиной влюблённости качнётся в его сторону. Впрочем, долго этого ждать не приходилось — неделя-две, и Танюша, обнимая Витяна за шею, с искренним сокрушением, чуть не плача, шепча ему на ухо, предлагала им расстаться друзьями, потому что она никак не может забыть Коляна. Тот понимающе кивал и передавал эстафету своему другу.
Несмотря на свои продвинутые взгляды и глубокие познания в вопросе предотвращении беременности, повода воспользоваться ими Танюша себе не давала. Уединялась в кубрике с Витяном или Коляном она редко, и дальше поцелуев у них дело не доходило.
— Понимаешь ли, Верка, — объясняла она своей отсталой подруге. — Вот не могу я эту черту перейти. Вернее, не могу решить, кто же у меня из них будет первым. Ведь это же дело ну никак не восстановишь — второй то уже в любом случае будет вторым. Лидке с её долговязым проще — он-то у неё один! А мне — попробуй разберись со всем этим.
Вера и не пыталась разобраться в запутанных отношениях Танюши, тем более что та иногда умудрялась мечтать ещё и о Вячеславе Максимовиче — преподавателе вневедения:
— Вот мужчина! — мечтательно вздыхала Танюша. — Это ж такой умный — как говорит красиво. Я б его часами слушала. И красавчик-то какой. У нас таких в Степянке с древних времён не водилось. Да и в поселениях соседних — тоже не видала. Там у нас все мужики рябые и плешивые, это даже те, которые не мутанты. А этот, погляди: кожа чистая, бородка аккуратная. И не хамло, как наши. Вот от такого бы я забеременела — только б предложил. Это ж какие б потом дети умные у меня понарождались!
Но шансы забеременеть от Вячеслава Максимовича у Танюши были ничтожны. Личные отношения между студентами и преподавателями в Университете не поощрялись. Да и Вячеслава Максимовича, казалось, больше интересовало, остались ли в Африке слоны, о которых он так увлечённо рассказывал своим студентам, и похожи ли они сейчас на тех слонов, которые описаны в старых учебниках по зоологии. Ещё его очень интересовало, изменил ли течение Гольфстрим, насколько увеличился или уменьшился объём шельфовых льдов в Антарктиде, намного ли меньше уровень радиации в Южном Полушарии, чем в Северном, и много других вопросов, которые ничего не имели общего с восхищённо слушавшей его Танюшей. Танюша пыталась обратить на себя внимание, задавая вопросы, которые ей казались такими умными:
— Вот, Вячеслав Максимович, вы говорите, что ветер на Поверхности то же самое, что у нас в Муосе сквозняк в туннелях. Но всем известно, что сквозняк бывает, когда в двух местах открыты двери, люки или есть какие-то дыры. Откуда же берётся сквозняк, то есть ветер, на Поверхности, если там двери и люки были только в домах, да и те уже все развалены?
Такие вопросы Вячеслава Максимовича обескураживали, он начинал беспомощно теребить бородку, подыскивая слова, которыми рождённым в Муосе можно объяснить то, что знал каждый школьник, живший на Поверхности; объяснить то, что он, если признаться, не всегда понимал сам. Он, конечно, начинал объяснять что-то про нагревание и остывание морей и суши, про перепады температуры воздуха и движение воздушных масс, с горечью понимая, что ни Танюша, ни другие студенты его всё равно не поймут. А Танюша и не собиралась понимать, ей совершенно было не интересно, что там говорит Вячеслав Максимович. Ей было интересно лишь, то, как он это говорит, и что обращается он в данный момент именно к ней. И слушала она его с поддельной внимательностью, очень умно морща лоб и как бы невзначай, будто бы от умственного напряжения, приоткрыв ротик, рассчитывая, что выглядит она в этот момент очень соблазнительно. Ну и, конечно, она при этом всё время в такт речи преподавателя кивала головой, да так усердно, что казалось, сейчас свихнёт себе шейные позвонки.
В отличие от Танюши, Вере интересно было именно то, что говорит преподаватель вневедения. Танюша с её глупыми вопросами, студенты, преподаватель, аудитория незаметно растворялись перед ней, и Вера неслась вдоль бесконечной береговой линии океана, там, где рождалась гигантская силища, толкающая по небу облака с дождями, гонявшая когда-то по морю корабли, и дающая теперь поселениям Муоса энергию с десятков выведенных на Поверхность ветряков. И с небес звучал спокойный голос Вячеслава Максимовича, объяснявшего причины движения воздушных масс. И порою даже казалось, что именно этот голос этим всем движет.
