Захар Петров - Муос: Чистилище
Вячеслав Максимович замолчал. Улыбаясь, он смотрел куда-то в стену, вернее, в далёкое будущее, рассматривая тех чумазых дикарей, которые листают его книгу. Вера поделилась своими сомнениями:
— Ну а где гарантия, что ваша книга просуществует до тех пор; где гарантия, что дикарь, которому она попадётся в руки, не бросит её в костёр; где гарантия, что начав рассматривать картинки, он научится читать?
На секунду преподаватель нахмурился. Несомненно, эти мысли посещали и его. И он уже не с таким энтузиазмом, но с прежней уверенностью сообщил:
— Я попытаюсь убедить Инспекторат издать книгу достаточным тиражом. Если не получится, — у меня и моих единомышленников есть кое-какие сбережения — попробуем напечатать хотя бы пару десятков экземпляров за свой счёт. А нет — будем переписывать книгу до конца своей жизни. Под видом универсального букваря-учебника для малышей будем бесплатно распространять эту книгу в поселениях. Чем больше книг, тем больше шанс, что часть из них сохранится достаточно долго. Несколько экземпляров сделаем из водостойкой бумаги и поместим в библиотеке Университета, в тайниках. В наиболее суеверных поселениях убедим жильцов, что это — священная реликвия. Хотя бы несколько экземпляров должны сохраниться и пройти через времена грядущего хаоса. А если даже Муос погибнет, сюда могут прийти другие люди, из других поселений — из той же Москвы — и найти эту книгу. Есть маленький шанс, что способность чтения к тому времени не утратится, — тогда всё будет проще. Но даже если не так… В нашей группе есть хорошие психологи, первые разделы книги созданы так, что хотя бы один из десяти неграмотных дикарей, обязательно должен заинтересоваться и со временем понять систему знаков. И, кстати, первая часть книги прошла хорошее испытание.
Вячеслав Максимович заговорщицки улыбнулся, ожидая от Веры вопроса, который она ему тут же задала:
— Какое испытание? Что вы имеете в виду?
— Ну, об этом как-нибудь в другой раз, — сказал Вячеслав Максимович и как-то по-мальчишески ей подмигнул.
— Кстати, вот «История философских учений XIX–XX веков», там есть раздел, который тебя интересует. Но чем, позволь, мог так заинтересовать Ницше? — незаметно перешёл на «ты» Вячеслав Максимович.
— Я нашла ссылки на него в некоторых книгах. Он писал о Человеке, надеюсь, что у него может быть что-то важное?
— А что для тебя важно?
— То, что лежит в основе всего, что управляет миром, какова главная цель. Я должна это понять.
Вячеслав Максимович с нескрываемым удивлением смотрел на Веру. Что у этой немногословной студентки творится в голове? Откуда она вообще взялась такая? А Вера его спросила в лоб:
— Вы знаете ответы на эти вопросы?
— Над этими вопросами люди бились тысячелетиями, а ты хочешь, чтобы я вот так запросто тебе дал ответы на них прямо сейчас. Моя личная главная цель — это «Начала». Над глобальными вопросами у меня времени думать не остаётся. Но, если хочешь знать моё мнение, Ницше не даст тебе ответов на твои вопросы. Его отнюдь не интересовал человек, он восхищался сверхчеловеком, которого сам же и придумал. Закончил свою жизнь он в психбольнице, зато идеи его были приняты фашистами. Теми самыми, которые начали Предпоследнюю Мировую войну, уничтожившую миллионы и ставшую прелюдией к войне Последней, добившей человечество до конца.
Вера ещё раз посмотрела на книгу почти с отвращением и протянула её обратно преподавателю:
— Нет, такая книга мне не нужна.
Уже собираясь уходить, она спросила:
— А что стало с тем учёным-социологом, который дал такие мрачные прогнозы? Вы сказали о нём, что он «был».
Вячеслав Максимович мялся с ответом, обдумывая, что именно и как ему сказать.
— Он добился аудиенции в Учёном Совете, а потом — в Инспекторате, представил им начатки своей работы. Его работой заинтересовались, тем более он предлагал кое-какие меры по смягчению Краха. Но через месяц, когда он направлялся тестировать какое-то отдалённое Поселение, — он исчез. Думают, что его захватили или убили чистильщики. После этого должность социолога в Университете сократили, потому что ему всё равно замены не было.
Не успела Вера переступить порог кубрика, как Танюша её засыпала вопросами:
— Куда ты пропала? Я всё обегала — тебя искала, думала — случилось что с тобой.
— В библиотеке я была, книги выбирала.
— В библиотеке? Библиотека уже давно закрыта!
Вера и не заметила, как быстро прошло время.
— Мне сегодня разрешили посмотреть книги подольше, — почти не соврала она.
Вера ловко вскарабкалась на свою шконку, давая понять разрывавшейся от любопытства подруге, что разговор закончен. Танюша от обиды хмыкнула, но больше вопросов задавать не стала. Вера не хотела говорить с Танюшей о Вячеславе Максимовиче, зная о её приземлённом интересе к нему. Сейчас мечты подруги казались Вере кощунственными. Этот человек — не от мира сего. Он до конца не убедил её в целесообразности того, что делал. Но он, несомненно, был уверен в правильности того, чем занимался, занимается и собирается заниматься до конца жизни. И он со своими друзьями — может быть последние люди в Муосе, которые думают о будущем. Он всё свободное время трудится, заведомо не рассчитывая получить награды за свои труды, сознавая, что не доживёт до тех пор, когда его труд начнёт приносить плоды.
А преподаватель вневедения, растянувшись в своей лаборантской на неудобном тюфяке, не мог заснуть. Впрочем, и работать он сегодня тоже не мог. Почему-то из головы не вылезала эта необычная студентка со своими странными вопросами. Он пытался убедить себя, что его, как учёного, в курсантке Пруднич интересует исключительно уникальный человеческий индивидуум, но почему-то это у него не получалось.
9
На следующий день, сразу после занятий, Вера заглянула в кабинет преподавателя вневедения — накануне они договорились, что он ей покажет результаты каких-то своих экспериментов. Не совсем понимая, о чём идёт речь, Вера не питала особого любопытства, но отказываться было неудобно. Когда она зашла в кабинет, то застала там мальчика лет пяти, сидевшего на табуреточке за столиком, деловито рассматривающего всё те же листки будущей книги «Начала». Вячеслав Максимович стоял у мальчика за спиной и внимательно за ним наблюдал. На стук двери он повернулся и протянул Вере руку:
— Заходите, Вера, мы тебя уже ждём. Хынг, это Вера, про которую я тебе говорил, поздоровайся. Вера, это Хынг — так он себя называет.
Мальчик встал из-за стола, протиснулся мимо преподавателя, деловито протянув руку Вере, и представился:
— Я — Хынг. Ты — Вера. Вяч говорить тебе много. Ты хороший человек. Ты умный девочка. Ты солдат, защищать всех.
Как только мальчик повернулся и Вера увидела его лицо, воспоминания ударили её изнутри. Вытянутое лицо, заострённые черты — нет сомнений, это лесник. Но как? Почему? Вячеслав Максимович, не заметив реакции Веры или неправильно её истолковав, торжествующе поведал:
— Вера, ты не поверишь: этот ребёнок — лесник! Да-да, лесник! Из числа тех, кого мы считали ни к чему не пригодными выродками, недочеловеками. Пару лет назад на Партизанской нашли группу таких малышей и привели в Центр. Их сразу распределили по лабораториям. Несколько бедняг умерли в ходе опытов — это, конечно, большой позор для науки Республики. Хорошо, что мой знакомый биолог доказал, что они с биологической точки зрения полноценные люди. Просто взаимодействие с лесом и питание лесом немного изменило их морфологические признаки, но не более того. Пребывание в постоянной ментальной связи с лесом угнетало их речевую функцию. Но лес погиб, ментальная связь прервалась, они питаются обычной пищей. Это обычные люди, просто немного не похожие на нас. Взрослым лесникам, конечно, тяжело реабилитироваться в наше общество, но дети — совсем другое дело. Когда было доказано, что они — человеки, опыты над ними прекратились, но Инспекторат отказался признать за ними право стать гражданами Республики. Их распределили между поселениями, и там им живётся отнюдь не сладко. А Хынга забрал себе я. Просто так, взял наугад одного из мальчишек для того, чтобы провести над ним испытание «Начал». Ведь это — идеальный образец дикарей будущего. Инспекторат мои исследования финансировать отказался, поэтому всё — за мой счёт. Хынг живёт в моей квартире, а я переселился сюда, в кабинет. Я его учил только речи, общался он только со мной и с книгой — я дал ему черновой вариант. Что б ты думала: первые дни он на неё не обращал внимание, потом начал рассматривать картинки, потом… Теперь он сносно читает, и я бы осмелился сказать, что Хынг опережает в развитии своих сверстников. Это лучшее доказательство того, что «Начала» работают, что мы идём в правильном направлении, и у будущих поколений есть шанс.
