Юлия Шолох - Старая развилка (СИ)
Степан поднялся и подошел ближе.
— Слушай… Давно хотел спросить. Тогда… Чего ты хотела? У меня же ничего нет. Убивать я за тебя никого не собираюсь. Воровать тоже. Управлять мной у тебя не получиться, но все же любопытно — чего ты хотела? Теперь-то можешь сказать?
Пока он говорил, она краснела все сильнее.
— Ты о чем? — пробормотала.
— О том, как ты меня будила, — прямо заявил Степан.
Она покраснела еще сильнее.
— Так в чем дело?
— Ты мне нравишься, — тихо и твердо ответила Рада.
— Ч…что-о?
Он много чего ждал, хотя и сомневался, что она так запросто начнет признаваться в своих тайных замыслах, но такого!
— Я? — глупо переспросил.
— Ты.
— Почему?
— Что почему? А почему нет?
Степан не смог сходу придумать, почему.
— Ты хороший, — помолчав, продолжила Рада. — Ты добрый. Никогда не кричишь, не ругаешься. Любой, кого наш Тузик укусил, сразу бы его пнул со всей дури, а ты не тронул. Ты красивый!
Теперь краснел уже Степан, так плотно, будто слышал не комплименты, а самые грубые пошлости и гадости.
— Ты что, хочешь завтра уйти с ними? — тихо спросила Рада, впервые с начала разговора опуская глаза.
Степан долго мотал головой, пока, наконец, не понял, что она не видит.
— Нет, — сказал. — Нет.
Удивительно, как просто далось ему решение. И раздумывать не пришлось. Всего за один миг он совершено точно понял, где будет нужнее.
Утром он привычно открыл глаза еще в темноте. Сам спустился по скрипучей лестнице, вышел во двор.
Вытащил из колодца ведро. Облил лицо ледяной водой, фыркая от холода и передергиваясь от бегущих по телу мурашек.
Над деревней сияла, переливаясь торжественным блеском, заря.
Безо всякого труда, будто это просто появилось и влилось внутрь, Степан понял — эти люди будут жить. Все будет хорошо.
Дышать так легко! Потому что Рада. Потому что лето. Потому что встает солнце и жизнь продолжается.
Степан не мог не проводить уезжающую на юг груППу. Галя с Килькой в мужской одежде, чтобы удобнее ехать верхом, ППшер, похожий на оживший труп и восемь мужчин, пятеро из которых помнили времена, когда приходилось убивать пришельцев.
Когда все уже были готовы и ждали только Кильку, которая не спешила забираться на лошадь, а стояла рядом и нервно теребила упряжь. Степан пошел к ней очень близко и сказал:
— Все закончиться хорошо, слышишь? Эти люди будут жить.
Почему-то ему казалось, что Килька не решается уехать, не задав ему этого вопроса. Но не смеет. Однако в ответ Килька резко дернула головой, будто отмахиваясь от его слов, как от совершено неважных.
— А что будет с ним?
Степан растерялся. Почему-то он ни разу не подумал, что будет с ППшером.
— Я не знаю.
— Ясно. Ну прощай, Степка.
— Прощай?
Килька отчаянно растянула губы в улыбке, отдалено похожей на ту, самую первую, которой она улыбалась в лесу, найдя под кустом испуганного забитого мальчишку.
А мальчишка с тех пор вырос. Раздался в плечах, уверился в собственных силах. Повзрослел.
Смотря вслед лошадям, Степан так и не смог понять, что она хотела сказать.
15
Дорога до развилки заняла всего три дня. Путешествие на лошадях полностью оправдало себя по времени, хотя с ними было гораздо больше мороки и приходилось намного тщательнее выбирать места ночевки.
Стоянку разбили под мостом, где и в прошлый раз. Костер развели на прежнем месте, Килька не подходила, пока не затрещал живой огонь, чтобы пятно от кострища не вызывало ненужных воспоминаний. А сколько их еще впереди?
Даже во время отдыха все участники похода в основном молчали. Если и начинались разговоры, то все они касались разнообразных непредвиденных ситуаций, в которые может попасть груППа и способов их решения. Перед сном повторялся план захвата, заученный практически наизусть. Последнюю ночь они собирались провести прямо у северного леса на окраине города. На рассвете разобраться с крепостью Тарзана, потому что ППшера его бойцы почти не знают, значит сразу воспримут как нужно, серьезно, по-деловому. ДжиППером займутся позже, когда будет поддержка из числа перешедших к ППшеру людей Тарзана. Потом по ситуации — отберут бойцов, что спокойно приняли смену власти и начнут объезжать деревни. В общем, до дня захвата местные их видеть ни в коем случае не должны, иначе придется куда сложнее. А на сложнее просто нет времени — первые переселенцы должны были уже тронуться в путь. И хотя местами им придется чистить дорогу, потому что обозы не пройдут там, где проходит лошадь, все равно прибудут они очень скоро.
Рано утром дежурные поднялись и принялись готовить. Самый молодой и хлипкий из груППы парень по имени Суслик, отвечавший за расход провизии, в очередной раз проверил припасы и остался доволен. Еще примерно четыре дня и вот он — южный город, колыбель новой, безопасной жизни. Максимум — пять дней, если дорога будет разрушена, чего быть не должно.
После завтрака, когда все уже собрались, было решено подняться наверх, на мост и пройти не напрямик, через лес, срезая угол, а прямо по окружной дороге чтобы проверить, не осыпаются ли висящие в воздухе полосы, достаточно ли они сохранились, выдержат ли вес обозов. Если переселенцы задержаться, лучше знать об этом заранее.
Большая часть груППы без промедления прошла вперед, дорога сохранилась хорошо и вероятно просуществует еще не одно десятилетие. Килька остановила лошадь на центральном мосту, повернулась лицом к югу. Южная трасса выползала из-под моста и терялась в лесу на горизонте.
За спиной дорога домой. Килька не оглянулась.
— Что опять? — устало спросил тихий голос. ППшер остановился рядом, ожидая ответа.
— Смотри, какое интересное место. Вам сказки в детстве рассказывали? Помнишь такую, где богатырь выходит на перекресток и видит посередине камень с надписью. Смотри, правда, похоже? А надпись гласит: налево пойдешь — друзей потеряешь, направо пойдешь — умрешь, прямо пойдешь — разбогатеешь, — весело говорила Килька. ППшер подъехал ближе. Авторитет среди тех, кто слушает твои команды необходимо поддерживать постоянно. Килька постоянно пыталась его подорвать, пусть и не специально, поэтому сейчас ППшер старался говорить очень тихо, чтобы остальные не слышали.
— Разбогатеешь? Разве это важно? Что бы там ни было написано, мы поедем прямо, Килька.
— Я стану ненавидеть юг. И тебя, — скучно сказала она.
— А я буду верить, что ты меня поймешь. Видишь ли… Во что еще мне верить?
Килька отвернулась и не ответила.
Последние дни дороги она боролась с разными совершено противоположными друг другу желаниями, буквально раздирающими в разные стороны. Она не могла его оставить. Ведь это все равно, что собственноручно засадить нож ему в спину. Но и видеть, во что превращается ППшер она тоже не могла.
Никогда в этой жизни ничего не бывает вовремя!
И пусть все катятся к черту, повторяла Килька, отгораживаясь от вала оглушающих, лишающих сил страхов и крепко обнимая его ночью. Это подло — кричать о милосердии, прячась за спину того, кто готов действовать, пусть даже действие включает необходимость убивать и одновременно его же осуждать. Презирать героя со знаком минус, который смог взвалить на свои плечи груз по тяжести соразмерный с горой, пока ты просто для очистки совести неспешно несешь легкую плетеную корзинку, да чешешь языком.
Право на жизнь. Не причинение зла. Милосердие. Души безвинно убиенных.
Пустое.
Иногда она проклинала тот день, когда потащила их на запад. Что стоило остаться у южного города? Жить у моря?
Ронька… Бескрайнее утро и мельчайший песок, по которому он гулял бы босиком. И соль на коже, высохшей на солнце после купания.
Килька до жжения в раздраженной коже прижималась лицом к обтянутой грубой льняной тканью спине.
Конечно, это просто отговорка и самообман. Прошлого не изменишь.
* * *Галя первая узнала знакомые места. Крикнула, привлекая внимание.
— Мы близко.
ППшер кивнул и груППа остановилась. Кто-то полез на дерево, чтобы проверить местоположение. Но запах… Запах моря, хотя и перебитый ароматом лесной травы, все равно ни с чем не спутаешь.
Еще немного и они остановились на отдых. Придется выходить посреди ночи, чтобы с рассветом оказаться у города.
Хотя конечно мало кто спал. Килька слушала, как дергано бьется сердце ППшера, неосознанно водя рукой по спине в попытке его успокоить.
Дежурил сегодня человек, который отправился с ними в качестве врача. Имя у него было весьма подходящим — Коновалов. Он сидел к костру так близко, что разлетающийся пепел опускался прямо ему на колени.
