Вероника Рот - Аллигент
- Оружие на стол, говорит Рафи.
На этот раз Нита повинуется и кладет ее нож на край стола прямо перед ней. Она садится.
Тоже самое делаю и я. Напротив нас, женщина сдает пистолет.
- Кто это? спрашивает женщина, подергивая головой в мою сторону.
- Он мой союзник, говорит Нита
- Четыре.
- Что это за имя такое - Четыре? Она спросила без усмешки, как обычно делают люди задавая мне этот вопрос.
- Имя, которое дают внутри города-эксперимента, говорит Нита. За наличие только четырех страхов.
Мне показалось, что она, возможно, представила меня этим именем просто, чтобы иметь возможность рассказать, откуда я. Это, что дает ей какого-то рода силу?
Я, что должен иметь больше доверия к этим людям?
- Интересно. Женщина постукивает указательным пальцем по столу.
- Ну что ж, Четыре, меня зовут Мэри.
- Мэри и Рафи руководят филиалом повстанческой группы "ГП" Среднего Запада, говорит Нита.
- Назвав его группой вы превращаете нас в престарелых леди играющих в карты, спокойно говорит Рафи.
- Мы больше чем мятеж. Наш радиус действия простирается через всю страну - есть группы для каждого существующего центрального района и региональные надсмотрщики для Среднего Запада, Юга и Востока.
- Существует Запад? - спрашиваю я.
- Больше нет, тихо произносит Нита.
- Этой местностью было очень трудно управлять и города слишком далеко протянулись, и было неразумным жить там после войны. Теперь это дикая страна.
- Значит, все, что говорят это правда? - спрашивает Мэри, ее взгляд ловит свет словно осколки стекла, когда она смотрит на меня.
- Люди из городов-экспериментов действительно не знают, что снаружи.
- Конечно это, правда, почему они должны знать? - говорит Нита.
Мои веки тяжелеют, усталость подползает ко мне неожиданно. Я принимал участие в слишком большом количестве восстаний за свою короткую жизнь. Афракционеры, и теперь видимо эти ГП.
- Не то чтобы я хочу быть не любезной, говорит Мэри, - но нам не следует здесь оставаться слишком долго. Мы не сможем удерживать людей достаточно долго, прежде чем они начнут сновать вокруг.
- Правильно, говорит Нита. Она посмотрела на меня.
- Четыре, не мог бы ты убедиться, что снаружи ничего не происходит? Мне необходимо поговорить с Мэри и Рафи недолго наедине.
Если бы мы были одни, я бы спросил, почему я не могу быть здесь, когда она разговаривает с ними, или почему она удосужился пригласить меня внутрь, когда я мог бы стоять на страже снаружи все это время. Полагая, что я вообще то еще не согласился помогать ей, и она, должно быть, хотела познакомить меня с ними по какой то причине.
Так что я просто встал, забрал свой нож, и пошел к двери, где охранник Рафи, наблюдал за улицей. Драка через улицу уже закончилась. Одинокая фигура лежала на тротуаре. На мгновение я подумал, что он еще двигается, но потом понял что это из-за того, что кто-то обыскивает его карманы. Это не фигура - это тело.
- Мертв? - говорю я, и это слово всего лишь выдох.
- Ага. Если ты не можешь себя защитить здесь, то не протянешь и ночи.
- Почему тогда люди приходят сюда? - хмурюсь я.
- Почему бы им просто не вернуться в города?
Он молчит так долго, что я уже начинаю думать, что он не слышал моего вопроса. Я вижу, как вор выворачивает карманы умершего наизнанку и бросает тело, проскальзывая в одно из близлежащих зданий. Наконец, охранник Рафи, заговорил:
- Здесь, есть шанс, что если ты умрешь, кому то будет не все равно. Как Рафи, или одному из других лидеров, - говорит охранник.
- В городах, если тебя убьют, определенно никому не будет все равно, только если ты не являешься ГП. Худшее преступление, за которое я когда-либо видел это ГЧ убившего ГП обвиняли, в ‗непредумышленном убийстве.‘ Чушь собачья.
- Непредумышленное убийство?
- Это значит, что убийство произошло по неосторожности, спокойный, мелодичный голос Рафи говорит позади меня.
- Или, по крайней мере, не столь серьезное, как, скажем, убийство первой степени.
Официально, конечно, к нам ко всем, должны относиться одинаково, да? Но, это редко воплощаются в жизнь.
Он становится рядом со мной, скрестив руки. Когда смотрю на него, то вижу царя, осматривающего свое собственное царство, которое он считает красивым. Я смотрю на улицу, на разбитую мостовую и обмякшее тело с его вывернутыми карманами и окна в которых мелькает костер, и я знаю, что красоту, которую он видит - это просто свобода-
свобода рассматриваться как полноценный человек, а не поврежденный.
Я видел эту свободу, однажды, когда Эвелин делала знаки мне среди афракционеров, призывала выйти из моей фракции чтобы стать полноценной личностью. Но это было ложью.
- Ты из Чикаго? - Рафи спрашивает меня.
Я киваю, все еще смотря на темную улицу.
- И теперь ты здесь, снаружи. И как тебе в этом мире? - спрашивает он.
- По большей части так же, отвечаю я.
- Люди просто разделены другими вещами, бьются на других полях сражений.
Половицы внутри скрипят когда Нита идет по ним и, когда я оборачиваюсь она стоит прямо у меня за спиной, пряча руки в карманы.
- Спасибо, что организовал это, говорит Нита кивая Рафи.
- Нам пора.
Мы снова идем вниз по улице, и когда я оборачиваюсь чтобы взглянуть на Рафи, он поднял руки и машет на прощание.
Когда мы возвращаемся к грузовику, я слышу крики, но на этот раз это крики ребенка. Я иду мимо сопящих, хныкающих звуков и размышляю о том, когда я был младше, сжавшийся в своей спальне, вытирая нос рукавом. Моя мать, оттирала манжеты губкой, прежде чем выбросить их в стирку. Она никогда ничего не говорила об этом.
Когда я забрался в грузовик, то уже чувствовал себя онемелым по отношению к этому месту и его боли, и я вполне был готов вернуться в мечту комплекса, к теплу и свету и чувству безопасности.
- У меня проблемы с пониманием того, почему это место предпочитают городской жизни, говорю я.
- Я только раз была в городе, где проводился эксперимент, говорит Нита. - Там было электричество, но оно было по карточной системе, каждая семья могла пользоваться им всего несколько часов в день. То же самое с водой. В городе была очень развита преступность, которую объясняли генетическими повреждениями. А полиция не могла с этим ничего поделать.
- Итак, комплекс Бюро, говорю я
- Проще говоря, лучшее место для жизни.
- С точки зрения ресурсов, да, говорит Нита. - Но та же социальная система, которая существует в городах, существует и в Бюро, просто немного сложнее увидеть.
Я смотрю, как периферия исчезает в зеркало заднего вида, отличающаяся от заброшенных зданий вокруг нее только тем рядом электрического освещения висящего на узкой улице.
Мы проезжаем мимо темных домов с заколоченными окнами, и я пытаюсь представить их в чистоте и безупречности, так как они должны были выглядеть, когда-то. Дома с зеленой штукатуркой и светящимся окнами по вечерам. Я полагаю, что жизнь здесь была тихой и мирной.
- О чем конкретно ты хотела поговорить с ними, приехав сюда?- спросил я.
- Сюда, я пришла для того, чтобы окончательно обговорить наш план, говорит Нита. При свете приборной доски я замечаю несколько порезов на ее нижней губе, словно она слишком часто покусывала ее.
- И я хотела, чтобы они познакомились с тобой, лицом к лицу с людьми из экспериментов.
Мэри раньше подозревала таких людей как ты, в том, что на самом деле вы были в сговоре с правительством, что, конечно, неправда. Рафи, хотя... он был первым человеком, предоставившим мне доказательство того, что Бюро и правительство лгали нам о нашей истории.
После того как она это сказала, она замолкает словно для того, чтобы помочь мне ощутить всю тяжесть этого, но мне не нужно ни время, ни тишина, ни пространство чтобы поверить ей. Правительство обманывало меня в течении всей моей жизни.
- Бюро говорит об этом золотом веке человечества до генетических манипуляций, где все были генетически чисты и был мир, говорит Нита.
- Но Рафи, показал мне старые фотографии войны.
Немного выждав, спрашиваю:
- И?
- И? скептически спрашивает Нита.
- Если генетически чистые люди спровоцировали войну и полнейшее разорение в прошлом в том же размере, что и генетически поврежденные предположительно творят сейчас, то тогда с какой стати мы должны тратить так много ресурсов, и столько времени, стараясь исправить генетические повреждения? Какой толк от всех этих экспериментов, за исключением того, что убедить нужных людей в том, что правительство, что-то делает для улучшения наших жизней, хотя это совсем не так?
Истина меняет все, не потому ли Трис настолько отчаянно хотела показать, видео Эдит Приор, что даже объединилась с моим отцом? Она знала, что правда, какой бы она ни была, изменит нашу борьбу, приведет к смещению наших приоритетов навсегда. И вот здесь, сейчас, ложь изменила борьбу, ложь сместила приоритеты навсегда. Вместо того, чтобы работать против бедности и преступности, свирепствующих в этой стране, эти люди сделали выбор в пользу работы против генетических повреждений.
