Вероника Рот - Аллигент
Когда я был маленьким, мой отец обрезал мне их, в коридоре на верхнем этаже нашего дома в Отречении. Он всегда был слишком небрежен с лезвием, и царапал заднюю часть моей шеи или ухо. Но он никогда не жаловался на необходимость подстригать меня. Мне так кажется.
Нита стучит ногой. На этот раз она одета в белую рубашку с коротким рукавом, ее волосы зачёсаны назад. Она улыбается, но есть что-то неспокойное в ее глазах.
- Ты выглядишь, взволновано, говорю я
- Это потому что я взволнованна, отвечает она. - Пошли, есть тут одно место, которое я хочу тебе показать.
Она ведет меня тусклыми коридорами, пустыми за исключением случайных уборщиков.
Все они, кажется, знают Ниту - машут ей, или улыбаются. Она кладет руки в карманы, и осторожно прячет свои глаза каждый раз, когда наши взгляды встречаются.
Мы проходим через дверь без датчика безопасности, при помощи которого она была бы заперта. Комната за ней представляет собой широкий круг, где в центре висит люстра со свисающими стекляшками. Пол из темного полированного дерева, и стены, покрытые листами бронзы, блестят, там, где их касается свет. На бронзовых панелях высечены имена, десятки имен.
Нита стоит под стеклянной люстрой и широко разводит свои руки, чтобы охватить комнату этим действием.
- Это генеалогические деревья семей из Чикаго, говорит она. - Ваши генеалогические деревья.
Я приблизился к одной из стен чтобы прочитать имена, питаясь найти что-то знакомое. В конце концов, я обнаружил несколько: Юрайа Педрад и Зик Педрад. Рядом с каждым именем небольшая пометка "DD", и есть точка рядом с именем Юрайа, и она выглядит свежо вырезанной. Возможно, означает, что он Дивергент…
- Ты знаешь, где мое имя? - говорю я Она пересекает комнату и касается одной из панелей. - Поколение матрилинейное. Вот почему записи Джанин гласят, что Трис со второго поколения - потому что ее мать была из-за пределов города. Я не уверен, как Джанин знала это, но я предполагаю, что мы никогда не узнаем.
Я подхожу к панели, на которой мое имя с трепетом, хотя я не уверен, чего должен бояться, видя мое имя и имена моих родителей, высеченные на бронзе. Я вижу вертикальную линию, соединяющую Кристин Джонсон и Эвелин Джонсон и горизонтальную, что соединяет Эвелин Джонсон и Маркус Итан. Ниже этих двух имен только одно: Тобиас Итон. Строчными буквами рядом с моим именем начерчено "ОБ", и там тоже есть точка, хотя я теперь точно знаю, что я на самом деле не Дивергент.
- Первая буква обозначает фракцию вашего происхождения , говорит она, а вторая-
фракцию что вы выбрали. Они думали, что отслеживание фракций поможет им проследить путь ваших генов.
- ЭОА написано напротив имени матери. "А" обозначает "афракционер" предположил я Напротив отца - ОО с точкой Я прикасаюсь к линии, соединяющей меня с ними, к линии, соединяющей Эвелин с ее родителями, и к той, что соединяет их с их родителей, все они идут через восемь поколений, считая и моё. Это отображение того, что я всегда знал, что я связан с ними, связан навсегда, не смотря на то, как далеко я убегу.
- Что ж, я ценю, что ты мне это показала, говорю я, и чувствую грусть, и усталость, - Но я не уверен, что это нужно было делать посреди ночи.
- Я думала, что ты должен это увидеть. И мне нужно с тобой поговорить кое о чем.
- Еще аргументы за то, что мои гены не определяют меня как личность?- Я качаю головой.
- Нет, спасибо, с меня уже достаточно.
- Нет, - она сказала. - Но я рада, что ты произнес это.
Она наклоняется к панели, закрывая имя Эвелин плечом. Я делаю шаг назад, потому что не хочу стоять очень близко к ней, и теперь я могу видеть светло-коричневую радужку ее глаз.
- Тот наш разговор прошлой ночью, про генетическое повреждение... Вообще-то это была проверка. Я хотела увидеть, как ты среагируешь на все то, что я говорила о поврежденных генах, так что я смогла бы понять, можно ли тебе доверять или нет, - говорит она. - Если бы ты согласился с тем, что я говорила о недостатках твоего положения, то мой ответ был бы "нет". Она подходит ближе, и теперь ее плечо также закрывает имя Маркуса. Как видишь, меня не сильно волнует, что меня классифицировали как «поврежденную».
Я думаю о том, как она буквально выплюнула объяснение тату с разбитых стеклом, будто это был яд.
Мое сердце застучало быстрее, и я могу чувствовать пульс в шее. Юмор в ее голосе сменился горечью, и ее глаза потеряли теплоту. Я боюсь ее, боюсь того, что она скажет -
но в то же время испытываю трепет перед ее словами, ведь это значит, что мне необязательно соглашаться с тем, что я хуже, чем когда-то считал.
- Я принимаю мысль, что тебя это тоже не волнует, - говорит она.
- Да.
- Тут много секретов, говорит она. - Один из них для них-что ГП становится все меньше.
А другой, что мы не собираемся просто сложить ручки и принять это.
- Что ты имеешь в виду под становится все меньше? - Спрашиваю я.
Они совершили серьезные преступления против таких людей, как мы, - говорит Нита.
- И скрыли это. Я могу предоставить тебе доказательство, но позже. Сейчас, я могу тебе рассказать, что мы работаем против Бюро, по понятным причинам, и мы хотим, чтобы ты присоединился.
Я прищуриваю глаза.
- Почему? Чего вы вообще от меня хотите?
- Прямо сейчас я хочу дать тебе такую возможность увидеть то, что из себя представляет мир за пределами комплекса.
- А что ты получишь взамен ?
- Твою защиту, - говорит она.
- Я направляюсь в опасное место, и никому из Бюро не могу рассказать об этом. Ты чужак, а значит, для меня безопаснее доверять тебе, и я знаю, что ты имеешь представление о том, как защитить себя. И если ты пойдешь со мной, я покажу тебе, то доказательство, которое ты желаешь увидеть.
Она слегка касается своего сердца как будто клянется им. Я настроен довольно скептически, но любопытство берет свое. Мне не трудно поверить в то, что Бюро причастно к плохим вещам, потому что каждое правительство которое я когда-либо знал, делало что-то плохое, даже олигархия Отречения, главой которой мой отец был. И даже сверх этого обоснованного подозрения, внутри меня кипит отчаянная надежда, что я не поврежден, что я стою больше, чем исправленные гены, которые я передам всем детям, которых я мог бы иметь.
Итак, я решил согласиться. Сейчас.
- Отлично,- говорю я.
- Для начала, говорит она, прежде чем я покажу тебе что либо, ты должен принять тот факт, что об этом нельзя никому рассказывать - даже Трис - о том, что ты увидишь. Ты согласен с этим?
- Ты знаешь, ей можно доверять. Я обещал Трис, что у меня не будет больше от нее секретов. Мне не следует влезать в ситуацию, где я буду вынужден снова это делать.
Почему я не могу ей рассказать?
- Я не говорю, что она не надежна. Это просто о том, что она не обладает навыками, которые нам нужны, и мы не хотим кем-либо рисковать, когда это не так уж и необходимо. Смотри, Бюро не хочет, чтобы мы были организованы. Если мы поверим, в то, что мы не "поврежденные", тогда мы будем говорить, что все, что они делают -
эксперименты, генетические изменения, все это - пустая трата времени. А никто не хочет слышать, что дело всей его жизни, это фикция.
Я знаю об этом достаточно - это тоже самое, что выяснить, что фракции это искусственная система, сконструированная учеными, чтобы держать нас под контролем, так долго как это возможно.
Она отходит от стены и говорит единственную вещь, которая может заставить меня согласиться с ней:
- Если ты расскажешь ей, то лишишь ее выбора, который я даю тебе сейчас. Ты заставишь ее стать соучастником. Скрыв это, ты защитишь ее.
Я проводу пальцами по выгравированной надписи "Тобиас Итон" на металлической панели. Это мои гены, это мои проблемы. Я не хочу втягивать в это Трис.
- Хорошо, говорю я. - Покажи мне.
Я наблюдаю за тем как луч ее фонаря прыгает вверх и вниз когда она идет. Мы только что забрали сумку из кладовки в холле - она уже была подготовлена. Она ведет меня вглубь подземных коридоров комплекса, мимо того места, где собираются ГП, к коридору, где нет электричества. В нужном месте она нагибается и ее рука скользит по земле до тех пор, пока ее пальцы не находят щеколду. Она протягивает мне фонарик и тянет щеколду, поднимая дверь из-за кафеля.
- Это тоннель для побега, - говорит она.
- Они выкопали его, когда впервые пришли сюда, так что здесь всегда будет путь к бегству во время чрезвычайной ситуации.
Из своей сумки она вынимает черную трубку и открывает ее. Оттуда брызжут искры света, озаряя красным цветом ее кожу. Она выливает содержимое над проемом, и оно падает на несколько футов, отсвечивая мне в глаза. Она садится на край ямы, ее рюкзак в безопасности, на спине, и она спускается.
Я знаю спуск довольно короткий но, он кажется гораздо длиннее из-за открытого пространства внизу. Я сажусь, даже не вижу своих ботинок из-за темноты, и спускаюсь.
