Роджер Желязны - Этот бессмертный
Он зевнул, застенчиво прикрывая рот украшенным перьями жезлом:
— А теперь, друзья мои, я должен идти к нашей яме для зажаривания туш и проверить, как там украсили все вокруг остролистом. За ними, знаете ли, глаз да глаз нужен… Выбирайте себе пока паладина, и… до скорой встречи сегодня вечером. Счастливо оставаться.
— Споткнись и сломай себе шею.
Он улыбнулся и покинул сарай.
* * *Я созвал совещание.
— Итак, — сказал я. — У них есть странный Горячий, которого они называют Мертвецом и который, предположительно, очень крут. Я намерен сегодня ночью драться с ним. Если я смогу победить его, мы, по крайней мере так было обещано, вольны уйти восвояси, но я ни в коем случае не стал бы полагаться на слово Морби. Следовательно, нам надо планировать побег, если вы не хотите, чтобы нас подали в качестве жаркого. Фил, ты помнишь дорогу до Волоса? — спросил я.
— По-моему, да. Давно это было… Но, где мы, собственно, находимся сейчас?
— Если это чем-то может помочь, — ответил стоявший у окна Миштиго, — то я вижу свечение. В вашем языке нет подходящего слова для обозначения его цвета, но оно вот в том направлении.
Он показал.
— Такой свет я обычно вижу в присутствии радиоактивных материалов, если вокруг них достаточно плотная атмосфера. Это свечение распространяется здесь на весьма значительный участок.
Я подошел к окошку и посмотрел в том направлении, куда указывал Миштиго.
— Значит, там должно быть Горячее Место, — сделал я вывод. — Если это так, то они действительно унесли нас дальше по побережью, что хорошо. Кто-нибудь был в сознании, когда нас сюда несли?
Никто не ответил.
— Ладно. Значит, будем действовать исходя из предположения, что это точно Горячее Место и что мы очень близки к нему. Тогда дорога в Волос должна проходить там, — я показал в противоположном направлении. — Поскольку солнце по эту сторону сарая, а полдень уже миновал, то после того как выберетесь на дорогу, надо двигаться в другом направлении — прочь от заката. До Волоса не может быть больше двадцати пяти километров.
— Они нас выследят, — возразил Дос-Сантос.
— Тут есть лошади, — вставил Хасан.
— Что?
— Дальше по улице, в загоне. Неподалеку вон от той загородки раньше стояли лошади. Сейчас они за краем того здания. Может быть, есть и еще. Хотя лошади эти, судя по их виду, не сильные.
— Все из вас умеют ездить верхом? — спросил я.
— Я никогда не ездил верхом на лошади, — ответил Миштиго. — Но трид довольно похож на нее. Я ездил на триде.
Все прочие на лошадях ездили.
— Значит, сегодня ночью, — решил я. — Скачите, если понадобится, вдвоем на одной лошади. А если лошадей окажется больше, чем достаточно, постарайтесь разогнать остальных и напугайте их. Пока они будут глазеть, как я дерусь с Мертвецом, прорывайтесь в загон. Отбейте какое сможете оружие и постарайтесь пробиться к лошадям… Фил, доведи их до Макриницы и сошлись, при случае, на Коронеса. Они вас примут и защитят.
— Сожалею, — сказал Дос Сантос. — По-моему, ваш план неудачен.
— Если у вас есть лучший, давайте выслушаем его, — предложил я в ответ.
— Прежде всего, — начал он, — мы не можем по-настоящему полагаться на мистера Гравера. Пока вы еще были без сознания, он сильно мучился от боли и очень ослаб. Джордж считает, что во время или сразу же после нашего боя с куретами он перенес сердечный приступ. Если с ним, не дай Бог, что-нибудь случится, мы заблудимся. Чтобы вывести нас отсюда, нам понадобитесь лично вы, если мы сумеем вырваться. Мы не можем рассчитывать на мистера Гравера.
— Во-первых, — продолжил он, — вы не единственный, кто способен сразиться с сей экзотической угрозой. За изничтожение Мертвеца возьмется Хасан.
— Я не могу просить его об этом, — заупрямился я. — Даже если он и победит, его на время поединка отделят от нас, и они весьма быстро доберутся до него, когда мы устроим заварушку. А это, скорей всего, будет стоить ему жизни. Вы наняли его убивать, а не умирать за вас.
— Я сражусь с ним, Караги, — вмешался Хасан.
— Ты не обязан.
— Я так желаю.
— Как ты теперь себя чувствуешь, Фил? — спросил я.
— Лучше, намного лучше. По-моему, это было просто расстройство желудка. Не беспокойся.
— Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы суметь дотянуть до Макриницы верхом на лошади?
— Раз плюнуть. Ехать — не идти. Я же практически родился в седле. Ты ведь помнишь?
— «Помнишь»? — переспросил Дос Сантос. — Что вы хотите этим сказать, мистер Гравер? Как может Конрад пом…
— Помнить его знаменитые «Баллады в седле», — вмешалась непринужденно Рыжий Парик. — К чему ты клонишь, Конрад?
— Главный здесь, прошу прощения, я, — пришлось мне им напомнить. — Поскольку приказываю, опять-таки, я, то я решил, что драться с вампиром — моя почетная обязанность.
— Думается, в подобной ситуации, когда речь идет о жизни и смерти, нам следует принимать такие решения несколько более демократично, — ответила Диана. — Вы родились в этой стране, и как ни хороша память Фила, но вы сумеете вывести нас отсюда лучше всех. Вы не приказываете Хасану умереть и не бросаете его на произвол судьбы. Он вызывается на это добровольно.
— Я убью Мертвеца, — пообещал Хасан. — И последую за вами. Мне известно немало способов прятаться от врагов. Я пойду по вашему следу.
— Это моя задача, — возразил я.
— Тогда, раз мы не можем договориться, предоставим выбор судьбе, — предложил Хасан. — Бросим монету.
— Отлично. Они забрали у нас вместе с оружием и деньги?
— У меня есть немножко мелочи, — сообщила Эллен.
— Подбрось монету повыше.
Она подбросила.
— Орел, — сказал я, когда монета упала на пол.
— Решка, — ответила она.
— Не трогай ее!
Выпала решка, спору нет. И на другой стороне, к тому же, был орел.
— Ладно, Хасан, везучий ты парень, — сдался я. — Ты только что выиграл набор «сделай сам» для героя, чудовище прилагается. Желаю удачи.
Он пожал плечами.
— Так было суждено.
А затем он уселся, прислонившись спиной к стене, извлек из подошвы левой сандалии крошечный нож и принялся подрезать себе ногти. Он всегда был весьма хорошо ухоженным убийцей. Полагаю, его опрятность сродни чем-то черной магии, или что-то вроде этого.
* * *Когда солнце постепенно удалилось на запад, к нам снова заявился Морби, захватив с собой ограниченный контингент куретов-меченосцев.
— Время пришло, — заявил он. — Вы выбрали своего паладина?
— С ним сразится Хасан, — уведомил я.
— Отлично. Тогда пройдемте. Пожалуйста, не пытайтесь сделать какую-нибудь глупость. Мне бы очень не хотелось доставить на празднества подпорченный товар.
И вот, окруженные кольцом клинков, мы покинули барак и двинулись по улице в деревню. Путь проходил мимо загона. В нем, понурив головы, стояло восемь лошадей. Бока их сплошь покрывали болячки, и выглядели они крайне истощенными. Когда мы прошли мимо, все украдкой взглянули на них.
Деревней именовалось скопище примерно из тридцати убогих лачуг, таких же, как и та, куда заточили нас. Шли мы но грунтовой дороге, густо усеянной рытвинами и мусором. Все это местечко воняло потом, мочой, гнилыми фруктами и дымом.
Мы прошли метров восемьдесят и свернули налево. Тут улица заканчивалась, и дальше шла тропа — вниз по склону, выходя на большой расчищенный участок, обнесенный оградой. Толстая лысая женщина с огромными грудями и лицом, представлявшим собой что-то вроде лунного пейзажа из раковых образований, поддерживала небольшой, но тем не менее страшно зловещий огонь на дне огромной ямы для зажаривания туш. Когда мы проходили мимо нее, она улыбнулась и плотоядно причмокнула губами. Вокруг нее на земле были разложены большие заостренные колья…
Подальше впереди находилась ровная и плотно утрамбованная земляная проплешина. В одном конце поля стояло огромное, оплетенное ползучими растениями тропическое дерево, приспособившееся к нашему климату, а по краям поля были установлены ряды восьмифутовых факелов, на которых уже, словно вымпелы, трепетали длинные языки пламени. На другом конце находилась самая тщательно сработанная лачуга во всей деревне: примерно пять метров в высоту и десять в поперечнике с фасада, окрашенная в ярко-красный цвет и сплошь испещренная пенсильванскими чародейскими знаками. Вся средняя часть передней стены представляла собой высокую раздвижную дверь. А перед ней стояли на страже два вооруженных курета.
Солнце сделалось крошечным кусочком апельсинной кожуры на западе. Морби провел нас торжественным строем через все поле к дереву.
Вдоль всего поля и по другую сторону факелов сидели на земле от восьмидесяти до ста зрителей.
Морби показал на красную хибару:
