Роджер Желязны - Этот бессмертный
— Этого не случилось бы, если бы не ваша дуэль.
Тут я дал ему оплеуху. Я не мог заставить себя ударить его сильно. Он попросту был слишком жалок. Поэтому я стукнул его тыльной стороной ладони, и он отлетел к стене.
— Вы пытаетесь мне сказать, что не знаете, почему это я стоял там сегодня утром, изображая мишень?
— Из-за ссоры с моим телохранителем, конечно, — заявил он, потирая щеку.
— Мы обсуждали, собирался он вас убивать или нет.
— Убить? Меня?
— Забудьте об этом, — отмахнулся я. — Все равно это, в общем-то, уже не имеет значения. Во всяком случае, сейчас. Считайте, что по-прежнему находитесь на Тейлере, и можете в этой уверенности оставаться там свои последние несколько часов. Было бы неплохо, если бы вы смогли ненадолго спуститься на Землю и навестить нас. Но обстоятельства сложились иначе.
— Нам предстоит здесь умереть, не так ли?
— Именно таков обычай этой страны.
Я отвернулся и изучил человека, пристально разглядывавшего меня с другой стороны решетки. Хасан уже стоял, привалившись к стене и держась за голову. Я и не заметил, как он встал.
— Добрый день, — поздоровался человек из-за решетки, и произнес он это по-английски.
— Уже полдень? — спросил я.
— Давно минул, — ответил он.
— Почему же мы еще живы? — поинтересовался я.
— Потому что вы требуетесь мне живыми, — заявил он. — О, не лично вы — Конрад Номикос, Уполномоченный по делам Произведений Искусства, Памятников и Архивов, а все ваши выдающиеся друзья, включая поэта-лауреата. Я дал приказ, чтобы доставили живыми любых пленников, на каких наткнутся мои храбрые воины. Ваши конкретные личности это, скажем так, прекрасное приложение.
— С кем имею удовольствие беседовать? — спросил я.
— Это доктор Морби, — разъяснил Джордж.
— Он у них колдун, — добавил Дос Сантос.
— Я предпочитаю слово «шаман» или «знахарь», — улыбаясь поправил Морби.
Я придвинулся поближе к решетке и увидел, что тот был довольно худощавым, загорелым, чисто выбритым человеком, а его волосы были заплетены в одну огромную черную косу, обернутую вокруг головы, подобно кобре. Из-под высокого лба глядели близко посаженные темные глаза, а несколько длинноватый подбородок опускался ниже адамова яблока. Он носил плетеные сандалии, чистое зеленое сари и ожерелье из фаланг человеческих пальцев. В ушах у доктора болтались большие кольцеобразные серьги в виде змей, из серебра.
— Ваш английский безупречен, — отметил я. — И «Морби» — отнюдь не греческая фамилия.
— О, Господи! — он вскинул изящные руки в притворном удивлении. — Что вы! Я не местный! Как вы могли хоть на миг принять меня за туземца?
— Извините, — сказал я. — Теперь я вижу, что вы слишком хорошо одеты.
Он захихикал.
— Ах, эти старые лохмотья… Я просто временно накинул их. Нет, я с Тейлера. Прочитав кое-что из дивно воодушевляющей литературы на тему Возвращения, я решил вернуться помочь Восстановлению Земли.
— О? И что же произошло потом?
— Управление в то время не принимало на работу, и я испытывал некоторые затруднения с подысканием подобающего занятия. А потому решил заняться самостоятельными исследованиями. Для этого тут самая благодатная почва.
— И что это за исследования?
— Я получил две ученые степени по культурной антропологии в Новом Гарварде. И решил углубленно изучить какое-нибудь Горячее племя, и после определенных уговоров сумел убедить это племя принять меня. Я принялся, к тому же, просвещать их. Однако вскоре они стали прислушиваться ко всем моим советам. Дивно воздействует на твое «эго», знаете ли. Через некоторое время мои исследования и общественная деятельность стали казаться все менее и менее важными. Ну, смею надеяться, вы читали «Сердце тьмы» и понимаете, что я имею в виду. Нельзя было представить, насколько местные обычаи близки к основам бытия. Участие в них я счел куда более стимулирующим, чем простое наблюдение. Затем я взял на себя смелость трансформировать некоторые практикуемые ими вульгарные обычаи, придать им более эстетическую форму. Поэтому, в конечном итоге, я и в самом деле просветил их. С тех пор, как я прибыл сюда, они творят дела с куда большим шиком.
— Дела? Какие, к примеру?
— Ну, например, раньше они были простыми каннибалами. И, кроме того, прежде чем забить своих пленников, они использовали их довольно безыскусно. Подобные вещи крайне важны. Если вы выполняете что-то надлежащим образом, то сделанное приобретает высокий класс, если вы понимаете, что я имею в виду. И вот тут объявляюсь я с богатейшим набором обычаев, суеверий, табу, почерпнутых из многих культур многих эр, — прямо тут, у кончиков пальцев, — он снова театрально воздел руки. — Человек, даже получеловек, Горячий человек, — существо, любящее ритуал, а я знал огромное количество ритуалов и тому подобного. А потому нашел всему этому богатству достойное применение и теперь занимаю высокое и почетное положение в племени, по-праву пользуясь всеобщим уважением.
— А какое отношение имеем мы к вашей поучительной истории? — поинтересовался я.
— Жизнь здесь довольно однообразная, и когда становится скучно, — разъяснил он, — туземцы делаются беспокойными. Поэтому я решил, что настало время для еще одной церемонии. Я переговорил с Прокрустом, военным вождем, и предложил ему подыскать нам несколько подходящих пленников. По-моему, на странице 553 сокращенного издания «Золотой ветви» говорится: «Толалаки, прославленные охотники за головами из центральной части Целебеса, чтобы набраться храбрости, выпивают кровь и съедают мозг своих жертв. Италоны Филиппинских островов, чтобы стать отважными, пьют кровь убитых врагов и съедают затылочную часть их головы и внутренности»[22]. Ну, а у нас тут имеется язык прославленного поэта, кровь двух наиболее грозных воинов, мозги выдающегося ученого, желчная печень пылкого политика и интересного цвета кожа веганца, — и все здесь, в одном помещении. Улов, я бы сказал, еще тот.
— Вы объяснили все предельно ясно, — заметил я. — А как насчет женщин?
— О, для них мы разрабатываем длительный обряд обеспечения плодородия, заканчивающийся длительным же жертвоприношением.
— Понятно.
— То есть если мы не разрешим всем вам беспрепятственно продолжить свой путь, конечно.
— О?
— Да. Прокруст любит давать людям шанс подравняться под стандарт, подвергнуться испытанию, знаете ли, и, возможно, спастись, искупив грехи. В этом отношении он рьяный христианин.
— И, полагаю, отвечает своему имени?
Хасан подошел и встал рядом со мной, глядя сквозь решетку на Морби.
— Ну, просто замечательно, — обрадовался Морби. — Мне действительно хотелось бы задержать вас подольше, понимаете? У вас есть чувство юмора. Большинство куретов лишены такого дополнения к образцовым в остальных отношениях личностям. Возможно, я бы проникся к вам симпатией…
— Не утруждайте себя. Лучше просто расскажите нам о способе спасения искуплением.
— Да. Мы — охранители Мертвеца. Он — самое интересное мое творение. Уверен, что один из вас двоих по достоинству оценит это во время своего краткого знакомства с ним, — Морби перевел взгляд с меня на Хасана, с Хасана на меня обратно, и опять на Хасана, явно прицениваясь.
— Я знаю о нем, — сказал я. — Лучше объявите, что надо делать.
— Вы должны будете выбрать меж собой паладина для боя с ним — сегодня ночью, когда он вновь восстанет из мертвых.
— Что он такое?
— Вампир.
— Чушь. Чем он является на самом деле?
— Он настоящий вампир, уж можете мне поверить. Впрочем, сами увидите.
— Ладно, пусть будет по-вашему. Он вампир, и один из нас должен сразиться с ним. Какие правила?
— Борьба без правил, голыми руками, и побороть его невозможно. Он будет просто стоять себе, поджидая вас. Его, беднягу, будет мучить сильная жажда, да и голод вдобавок.
— И если его победят, ваши пленники вольны уйти?
— Таково правило, каким я его первоначально сформулировал лет так шестнадцать-семнадцать назад. Такого случая, конечно, никогда не бывало…
— Понятно. Вы пытаетесь мне сказать, что он достаточно крут.
— Нет, он просто непобедим. Это-то и есть самое забавное. Церемония не будет хороша; если сможет закончиться как-то иначе. Я расписываю весь бой до того, как он произойдет, а потом мой народ видит его воочию. Это лишний раз утверждает их веру в судьбу и мою личную тесную связь с ее вершениями.
Хасан взглянул на меня.
— Что он имеет в виду, Караги?
— Что это бой с заранее предрешенным исходом, — разъяснил я ему.
— Напротив, — возразил Морби. — Тут ничего не подстроено. Этого не требуется. На этой планете некогда бытовала старая поговорка, связанная с древним спортом: «Никогда не ставь против проклятых янки — деньги потеряешь». Мертвец непобедим потому, что родился весьма способным от природы, а я эти способности, в меру своих весьма скромных сил, увеличил. Он поужинал многими паладинами, и поэтому, конечно, сила его равна силе их всех. Это знает всякий образованный человек, читавший Фрэзера.
