Виктор Гвор - Шурпа из двухвосток
До второй седловины буквально ползу. Десять минут. Думал, быстрее, но ноги почему-то не хотят шевелиться шустро. Усталость наваливается, словно всё, что я находил за крайние три дня и недоспал за две недели перед этим, копилось и ждало момента. Руки дрожат, да нет, трясутся, неожиданно начинает бить колотун. Или это высота действует? Надо вниз, благо спуск есть. Не подарок, но есть. Но сначала отдыхиваюсь и смотрю тур. Записка той же группы. Ага, «…в направлении Мутных озер и альплагеря «Алаудин». Может, вы выжили в своем альплагере? Вряд ли, тринадцать лет надо чего-то жрать, складов Госрезерва там точно нет. И хрен что на этих камнях растет. Но не будем терять время, немного отпустило, надо валить. С перевала уходит ровный снежный склон, внизу выполаживается. Улететь, вроде, некуда. Попробовать? Почему нет? Время выиграю и силы сэкономлю.
Обхожу небольшую скалу в самом верху склона, сажусь на задницу и пытаюсь изобразить из себя беспечного пацана на снежной горке. Почти получается, вот только от скорости дух захватывает, а тормозить не выходит. Но не лечу кубарем, еду. «Пять минут, полет нормальный» — всплывает в голове совершенно дурацкая фраза. Полет тем временем замедляется, дальше еду потише. Еще потише… Еще… Останавливаюсь. Всё? Смотрю назад. Неслабо я прокатился! Что по сторонам? А выход-то с перевала один! Ежели подождать, пока поедут с него джигиты, можно много чего натворить… Нет, тупо не хватит патронов. Жаль. Ладно, время позднее, надо вниз. До вторых озер, а там налево перевал к следующим озерам и к Пенджикенту. Но это не сегодня. Сегодня дойти бы до ближних озер — тех самых, которые Мутные. Переплетение морен впереди оптимизма совсем не добавляет. Особенно с учетом моего «шикарного» самочувствия, эти горы меня конкретно достали! А ветерок, между прочим, усиливается. И как-то темнеет нехорошо…
Проверяю рюкзак и автомат. Умные люди перед такими кувырканиями оружие в чехлы убирают. Ну, сильно умным я себя не считаю, но догадался. Так что, всё в порядке. Теперь вниз! И по дороге смотреть укрытия, погода явно портится. Чем дальше иду, тем сильнее убеждаюсь, что лимит везения на сегодня исчерпал. Вокруг уже основательно метет, сверху сыпет крупа, ветер норовит сбить с ног, одежда промокла насквозь. Самое неприятное, что во всех этих каменных навалах до сих пор не попалось ни одного места, где можно прилично укрыться от ветра. Видимость пока держится метров двести, но дальше будет хуже, даже мне понятно. Надо срочно прятаться.
Выскакиваю на ровное поле. Справа стена какой-то не то скалы, не то вершины, слева окончание осыпного гребня. Попросту навал крупных камней. Поле как стол и уже покрыто снегом. Была бы погода, гнал бы по нему вниз, до леса, там хоть дрова есть. Может, так и сделать? Нет, тропы не видно, влечу еще куда-нибудь. К вершине? Сомнительно, лучше в камнях искать. Сворачиваю налево и пробираюсь краем гребня, подходя к каждому крупному камню. Ничего! В лучшем случае немного прикрывает от ветра! А ведь есть здесь то, что нужно, точно есть! Найти бы только. Холодает. Одежда встает колом, это уже не мокрые тряпки, а ледяной короб! Физически ощущаю, как уходит тепло. Не подхватить бы чего, в этой ситуёвине только заболеть не хватает…
Наконец, нахожу хоть что-то: два булыжника стоят углом и слегка нависают. От ветра немного защищают, хотя снег сыплет по-полной. Но с этим можно бороться. Вытаскиваю из рюкзака кусок брезента. Не сильно большой, но прикрыться хватит. Пытаюсь соорудить полог. Плохо получается, не хватает опыта, никогда не делал подобное на камнях. Были бы деревья… А еще пальцы отказываются шевелиться. Сил совсем нет, все тело колотит, как в лихорадке… Надо сделать укрытие, иначе замерзну… И так непонятно, как сушить вещи! Порыв ветра вырывает из рук брезент. Дергаюсь за ним, спотыкаюсь о невидимый под снегом камень и падаю. Пытаюсь встать, но ничего не выходит. Сознание медленно ускользает, я еще пытаюсь ухватить последнюю мысль, но она не радует: «это конец»… И наступает темнота…
Санька
Что, Коно? Песик, что ты всполошился? Учуял что? Куда ты рвешься? Я еще с дуба не рухнула — выходить в пургень из теплого коша на улицу! Что ты не уймешься! Нет, рвется за дверь и даже подал голос. Ого! Но не зря же он бесится, не было еще такого. Ругаясь на весь свет, обуваюсь, натягиваю штаны и куртень, влезаю в бахилы, и, прихватив дрын, распаковываю вход. Арбалет брать бессмысленно, не его погодка.
Ну, и куда? Показывай, раз потащил. Погоди, погоди, не так быстро, я за тобой не успеваю! Вот, уже лучше. И что ты забыл под Фагитором? Ой, мама! Человек! Ни хрена себе! Откуда? Здоровый мужик лежит ничком, зажав в руке угол присыпанного снегом брезента. Сам мужик тоже облеплен неслабо. Но пока жив. Рядом, в каменном углу, рюкзак совершенно ублюдочной конструкции и автомат в чехле. Вот подарочек! И что мне с ним делать? До коша двести метров, только за угол морены завернуть, но мужик раза в два меня тяжелее! И главное, он не наш! Этого не может быть, но это факт. И еще, он шел сверху! Иначе не прошел бы мимо коша! Чужак, идущий сверху, с ВАА или Восточного Казнока! Полный абзац!
Ладно, если его не откачать, ничего не узнаю. Коно, не надо хватать дядю за шиворот. Я понимаю, что тебя так учили, но у меня есть идея лучше. Положим на брезент и потащим на нем. Понял? Ну вот, сказано — сделано, перевернуть тело у меня сил хватает. Теперь его мешок на спину, а автомат на шею. Я сказала, рюкзак ублюдочный? Я ошиблась. Это недоразумение с лямками — полное дерьмо! Ладно, двести метров всего. Где у этого брезента угол? Коно, держи! Сейчас найду второй, и потащим! Да где он! Ага! Готова! Коно, ну что же ты? Не за шиворот, за тряпку! Молодец, потащили! Вот же туша тяжеленная! Может, ну его на фиг, надрываться тут? Приду после пургеня, осмотрю тело… Еще упереться… вот так… Нет, ну занесло же ублюдка, не мог поближе к кошу упасть!.. Если через пять метров он не полегчает, брошу к чертям! Моя работа овец пасти, а не мужиков пришлых таскать…
Откуда он вообще взялся на мою голову? За тринадцать лет ни одного чужого здесь не было. Кроме тех шаков, что Пасруд сожгли тринадцать лет назад. Но Пасруд внизу, ниже двух тысяч, туда дорога идет с Равнин! А здесь три с половиной! И сверху! Там после Большого Писца никто не ходил, кроме наших патрулей, это точно! На перевалах до сих пор папины записки лежат! Кстати, эта сволочь не полегчала, а совсем наоборот! Черт с ним, дотяну, уже совсем немного осталось. И барахло теперь уже не брошу, не ходить же два раза! Давай, Коно, давай, немного совсем, пёсик! Вход уже. Разбираем, затягиваем, закрываем. Уф! Какое счастье — снять со спины это безобразие!..
День пятый
В себя прихожу рывком. Где я? Что со мной? Понемногу возвращается память. Я уходил от людей Ахмадова... Через горы... Вылез на перевал... Спускался на заднице... Потом по камням... Погода испортилась... Сооружал полог… Упал… Умер? Не похоже… Я лежу на чем-то твердо-мягком. В смысле, на твердом лежит мягкое, а на нем я... И сверху такое же мягкое и теплое… И вокруг... Как спальник… в школе в туристских походах… Спальник?
Резко сажусь и только тогда догадываюсь открыть глаза. И тут же пытаюсь их протереть, охренев от увиденного. Не выходит — на мне… спальник. Самый настоящий. Выпутываю руку и, опираясь ею о своё ложе, осматриваюсь.
Итак. Ложа нет. На голой земле лежит… пенка! Пенополиэтиленовый коврик из того же школьно-туристского прошлого. На нем спальник. Совсем даже не детский. И не военного образца. Раз в пять легче и минимум вдвое теплее. Альпинистский? Наверное. В спальнике я. В голом виде. А вокруг… Дом? Возможно. Только если это дом, то самые нищие таджики живут во дворцах! В таких сараях даже рабов не держат: земляной пол, стены сложены из камней без малейшей примеси цемента, крыша сплетена из ветвей арчи. Но сплетено и сложено всё без малейшей щелочки. Вместо двери кусок брезента. Что это? Пастушья горная хижина? Скорее всего.
Расстегиваю спальник, намереваясь встать. Нарушая этим, оказывается, планы хозяев.
— Не вздумай, — раздается тонкий детский голосок.
Детский-то он детский, но как-то не хочется спорить, уж больно много в нем железа. Да и второй голос не внушает оптимизма:
— Р-р-р.
Приглядываюсь. В глубине дома сидит худенький пацан лет тринадцати с арбалетом в руках. Арбалет направлен мне в живот. Между прочим, игрушка явно самодельная, но сделана классно, видно руку мастера. И держит парнишка его умело, дернуться я не успею. А у ног пацана песик. Среднеазиатская овчарка. Во всяком случае, похож. Очень крупный кобель, в холке сантиметров под восемьдесят. Тут уж точно не дернешься. Собственно, я и не собирался.
— Насколько я понимаю, вы спасли мне жизнь, — говорю я, обращаясь к обоим, — считаете, что я такая сволочь, что могу отплатить злом?
— Не знаю. Но пока посиди в спальнике. Ответишь на вопросы, там посмотрим…
