Лёд Апокалипсиса 2 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar"

Выходит, это одна и та же? Это может попахивать видовым расизмом, но я не взялся бы отличить одну ворону от другой, выводы делал только из поведения.

На стоянке кинул ей несколько кусков хлеба, которые она без особого энтузиазма съела. Ночевал в брошенном автобусе, кто-то явно пытался бежать, застрял, бросил технику и дальше пешком. Ха. Бежать куда? На Марс? Наивные чукотские юноши, сейчас везде холодно, голодно и смерть.

Надо бы попугаю своему дикому кличку какую придумать.

Спал в гробу.

Следующий день такой же как предыдущий. Моя цель неумолимо приближалась, километры наматывались неравномерно, иногда поле как поле, а иногда лабиринт из окаменелых торосов. Навигатор стал ругаться что садится, поставил на подсос от пауер-бэнка, оба держал ближе к телу чтобы техника от мороза не спятила.

Подмазывал полозья гроба, накатывала усталость, от волчатины тошнило, но, она уже и почти кончилась. У глобального потепления был свой плюс — еда не протухала, слишком холодно. Зато мерзкий жир стыл на губах. Ворона временами улетала, прилетала, каркала, ей тоже давал мяса. Любопытно, это она меня так своим голосом дрессирует на предмет кормёжки?

В очередную ночёвку проснулся от того, что кто-то скребёт крышку моего гроба. Я, естественно, внутри. Так сказать, заранее привыкаю. Плавно двигая коленом, приоткрыл в пределах запорного ключка (да, гроб на ночь запирается, и как оказывается, не напрасно), образовав щель сантиметров пять. Звезд почти не видно, но даже в этой тьме, увидел, как темное пятно засунуло в мой пространство гроба свою пасть и понюхало. Запахло никогда не чищенными зубами.

Человека нельзя назвать безобидным существом. Слегка онемевшей от неудобного лежания правой рукой я держал вальтер, который плавно двинул навстречу пятну и, внезапно, выстрелил. В закрытом пространстве бахнуло так, что я временно оглох.

Даже в таком состоянии услышал заливистый обиженный вой. Кажется, попал. Поменял оружие, снова приоткрыл «в щель» крышку гроба, высунул ствол и наугад шмальнул из дробовика. Но, это скорее для общего веселья. Второй выстрел не так сильно ударил по ушам. Вообще от такой жизни и без слуха остаться недолго.

Дал себе несколько секунд прийти в себя, сердце бешено билось, напитывая конечности кровью,намешанной на адреналине и готовностью биться за жизнь.

Несколько раз открыл и закрыл глаза, выдохнул, дозарядил оружие, резко откинул запорный крючок (примерно такой же как у деревенского сортира), сел, готовый карать все формы жизни. Никого? Вскочил, осмотрелся, стараясь не потерять равновесие. Чуть вдалеке услышал звериное рычание, не задумываясь выстрелил в этом направлении, чтоб знали моё отношении к подобным звукам. Перезарядил, воткнул в снег топор, проверил тесак.

Звери ушли. Кроме одного. Тот, вероятно, самый любопытный, обнаружился почти в ста метрах. Найти по следам из крови было легко. Остальные разбежались, не готовы были драться насмерть за еду.Или решили, что шансов нет. Человек всё ещё котируется в дикой природе не только в качестве главного блюда меню.

Время четыре четырнадцать. Поспать не дали. Ткнул убиенного мной волка в ребра топором. Не реагирует. Взял за передние лапы, оттащил к своей стоянке под приземистым деревом неопределенной породы.

— Да вы охренели? Что мне, теперь, вечно волчатину жрать?

Развел костёр. Прикинул что объективно времени вываривать мерзкое вонючее мясо, одновременно избавляясь от паразитов, которым санитар леса наверняка страдал — нет. Значит, упрощаю себе задачу, снимаю шкуру, вытираю снегом от остатков крови и в рот оно ебись. Печёнку только в сторону кину, пусть ворона поклюёт. Кстати, могла бы и предупредить из вежливости. Тоже мне, товарищ.

Позавтракал погретым завтраком туриста из банки, усмехнулся что сам ночью чуть не стал завтраком для лохматых туристов. Пил сладкий крепкий кофе, разминал кисти, озябшие от работы со шкурой (манипулировать приходилось голыми руками, чтобы рукавицы не напитались кровью и слизью), озирался по сторонам, не вернулись ли ночные гости. Никого. Выдвинулся рано, ещё до восхода солнца. Адреналин выветрился, тело слушалось плохо, бунтовало что поспать не удалось. Ныли суставы. Не съели, уже хорошо. Гроб как средство для путешествий — себя вполне оправдал.

Снова бесконечный ход по бескрайней снежной пустоши. Утро, день, вечер. Небо над головой пронзительны глубины и синевы, с мелкими росчерками легкомысленных белых облаков. Никаких видимых признаков вулканического пепла. Интересно, почему так? День сливается с днём, рутина поглощает меня полностью. Бездумно, на автомате бреду и бреду. Ворона каркает, просит еду.

Сколько я уже на ногах? Кажется, восемь дней как покинул Родимов. По ощущениям, вечность. Если смысл отпуска — полностью отдохнуть и выветрить работу, то пеший переход стал для меня таким бесконечным отпуском, за которым события недавнего прошлого казались древней историей, которая произошла вообще не со мной, воспоминания как протезы — инородный, бесчувственные.

Реальность догнала меня серо-черными клубами дыма справа по горизонту. Почти севший навигатор говорит, что до города (считая таковым центральную площадь с Лениным) всего шестнадцать километров, то есть это уже пригород. Почти дошёл. И дым не по курсу, не стоит туда ходить, клубы не похожи на бытовой дымо́к, это было натуральное пожарище.

Тем не менее, будучи верным своей иррациональной привычке попадать во все доступные приключения, повернул к источнику дыма.

Ровный красивый лес, рослые прямые сосны, под которыми чертовски много снега. Просторно, открыто. Лес — по причине наличия там волков, я в последнее время не любил, но поправил ружьё, двинулся напрямик.

Через пару километров попалась почти занесенный металлическая ограда веселенького синего цвета. Ограждение просто так в лесу не стоят.

Деревья стали реже и мне открылся комплекс, состоящий из двух больших и трех поменьше зданийвыстроенных в большую приплюснутую «П». Даже впервые увидев, я мог определить, что это база отдыха, чей главный корпус трещал горящими перекрытиями, давил жаром, стрелял кусками раскаленного бетона, ломающихся стёкол, вонял пластиком и какой-то химией.

Здесь когда-то лечили геморрой, пили нарзан с дорогим коньяком, ели витамины и БАДы, дышали хвоей, принимали серные ванны и массировали толстые задницы. Площадку в лесу сдавали под загородные свадьбы и корпоративы, устраивали конкурсы, взрывали пиротехнику, иногда кто-то неизящно блевал в подстриженные кусты. По ситуации. А сейчас снег, безлюдно и огонь. Ворона моя куда-то делась.

Пожар, если не считать молний, не случается сам по себе, это всегда результат действия людей. Тем временем вокруг никто не бегает, не орёт, не тушит, не машет руками.

Через минут десять я решил, что просто так стоять глупо. Подошёл к ближайшему знанию.

«Посторонним вход воспрещён» гласила табличка на приземистой двери, возле которой я припарковал свой гроб и принялся прогуливаться по окрестностям, постоянно озираясь на пожар. Что-то ощутимо громыхнуло.

Почти сразу же обнаружил следы присутствия людей. След. Если можно так назвать окровавленный контур. Кто-то тут валялся, истекал кровью, потерял пару литров, а потом ему стало лучше, и он ушёл. Ну либо его зачем-то унесли. Третий вариант — ангелы стехнологией вертикального взлёта. Валькирии Эйрлайн.

Глава 9

Разговоры у костра

Любой генератор устроен просто — одна часть крутится, вторая преобразует движение в электроэнергию. Внутри этой простоты — дохрена сложностей и таинственных технологий. К счастью, изготовители агрегата, с которым я столкнулся (предположительно, южнокорецы) искренне считали своих пользователей за имбецилов и подкрепили мудрость управления стрелочками, картиночками «куда и как нажимать». Была даже улыбающаяся рожица.