Паргелион (СИ) - Тормент Аня
А вот и деревня, темнеет на фоне белеющих гор и уже покрывшегося льдом озера. Скорей домой! Собрав все силы, Дара бросилась бежать, спотыкаясь о кочки. Но чем больше она приближалась, тем больше замечала — что-то не так. Запах, запах был совсем другим: не тот приятный дымный аромат, который был таким знакомым, таким тёплым и уютным после проведённого на охоте дня. Это был запах гари, пепла и чего-то ещё, очень смрадного, очень едкого. Так пахло, вспомнила она, когда сжигали покойника.
Проломленный частокол, колья там и здесь. Вон от тех домов остались только горелые балки. Вон те в целости, но… Она споткнулась обо что-то и отскочила — из-под снега торчала мёрзлая рука. Там тело лежит, и вон там, а вон туда снегу намело, но, кажется, и там есть что-то. А, это собака. Тоже мёртвая.
Те дворы уцелели, сходить бы туда, вдруг кто в живых остался. Но ноги сами понесли девочку дальше, как будто поняла она и так, что нет никого. А снегу намело за эти дни много, следы оставались глубокие, но только её. Только Дары.
Вон там крыша выгорела, а дом стоит. А, нет, всё-таки нет одной стены, и торчат его обнажённые внутренности. А там… ох, кто-то чёрный как смоль, обгорелый. Это пахнет смертью.
Девочка шла, почти закрыв глаза, домой по памяти, ноги сами несли её. Вот и их двор, забора больше нет, а дом весь черён. Что ж это снег никто не почистил? Она обвела глазами двор: где ж они, мать и Кий? От дома остались одни обгорелые балки. Вот тут крыльцо было, как же… Тут увидела — лежит рядом с домом тело. Отряхнула — замёрзло, посинело лицо матери, открытые застывшие глаза смотрят на небо. Потрогала её, постаралась глаза закрыть, но не вышло. Тогда снова присыпала снегом. «Спи, спи. Спи, Ино», — всё приговаривала она в оцепенении, заледеневшими губами повторяя имя матери. Где же брат? Покричать, позвать его? Было тихо, так тихо, что казалось кощунством кричать среди них, спящих. Будить их. Походила по двору, посмотрела внутри. Брата не было. Может, он там, у трёх колодцев. Валялась посуда, старая утварь. Остальное, наверное, чужаки забрали. Не солгал Кривозубый. А это… Дара подняла с земли что-то светлое, завалившееся за доски, глянула и прижала к груди — то была её совиная маска, которую она обронила, когда уходила из дома в тот самый день в последний раз.
Девочка, прижимая к груди грязную птичью маску, села на обгорелую лавку, которую мать всё просила Кия починить, и уставилась на горизонт. Серели облака, кучнились, наливались свинцом, и там, выше облаков, был Эйо, и вершину его подсвечивало вечерним золотом, которое не доходило до земной черноты. Лучи солнца, пролетая сквозь облака, создавали игру света, и казалось, что где-то там есть дверь, куда все они, мёртвые, должны уйти. А Эйо смотрел на неё с высоты, вовсе не зло, как раньше, вовсе не сердито, даже ласково. По-доброму смотрел, потому что знал, что теперь она осталась совсем одна.
Глава пятая. Долина
Она впилась зубами в поджаренное на огне заячье мясо — никогда не ела ничего вкуснее. Голодание последних дней и тяжёлые физические нагрузки дали о себе знать. Конечно, мать сказала бы, что заяц суховат, но Дара считала, что получилось божественно. Запихав в себя ещё пару кусочков, она решила отложить остальное на вечер — эта местность была не слишком богата живностью. Пока девочка утоляла свой зверский голод, сопровождая этот процесс характерными звуками, Медея хранила тактичное молчание. И это было даже хорошо, ведь её комментарии последнее время только раздражали. Отношения с ней вообще складывались непросто. Часто после очередного спора, который заканчивался тем, что Дара срывалась и посылала спутницу куда подальше, та не подавала никаких признаков жизни, кроме странных пищащих сигналов, и было совершенно не ясно, что они означают.
Пещеру, в которой она обитала уже как дня три, Дара нашла случайно. Просторная, удобная и очень тёплая — настоящее везение, потому стоило остаться на несколько дней. С одной стороны, погода не годилась для того, чтобы продолжать дорогу: всё время мело, было ветрено, и через час холод пробирал до костей. С другой — впереди лежала так называемая «долина смерти», о которой в деревне ходили легенды — там, якобы, водятся чудовища. Ситху очень любил стращать народ этим злополучным местом. Значит, скоро Дара узнает, врал он или нет. А отсидеться она решила не потому, что раздумывала — нет. Скорее потому, что хотела набраться сил. Тем более дороги назад не было — Медея уверяла, что путь в большой мир лежит только через эту долину, а чтобы обойти её, придётся двигаться много километров к югу, вдоль горной цепи. Не вариант.
Дорога из деревни сюда и так отняла много сил, идти через перевал в это время года оказалось непросто, приходилось прыгать по камням, как горная коза. Но выбора всё равно не было. Хотя нет, был — лечь и замёрзнуть, стать синим трупом, как мать. А этого не хотелось. Ей хотелось жить. И сейчас, отдохнув и отоспавшись, насколько возможно, Дара решила — завтра она пройдёт через долину смерти и не умрёт.
Наутро метель утихла. Солнце, скрытое мглистыми облаками, обозначилось чётким контуром и висело над горами огромным светящимся шаром. А там, прямо под ним — ущелье, куда надо было попасть до темна. Идти по камням, присыпанном снегом, оказалось тем ещё удовольствием: камни осыпались, улетая в пропасть, ноги скользили. Если не успеть до темноты, то легко можно было сломать себе шею или попасться хищному зверю, с которым не сладить. Горные зубья торчали по бокам и вдаль, насколько хватало глаз, чернея на фоне сине-голубого мглистого неба. Они казались ниже, чем были на самом деле, потому что высочайшие пики скрывала плотная шапочка из облаков. Поёжившись от ветра, девочка поправила капюшон и прибавила шагу. Она продвигалась дальше, прокладывая себе дорогу, и постепенно спускалась всё ниже. Становилось заметно теплее, а снега всё меньше, пока наконец он не исчез совсем, а краснеющая земля проросла зелёными елями и покрылась опавшей хвоей. Дара с удовольствием втянула носом приятный запах. Стало заметно теплее. На каменистом берегу вокруг речушки появилась редкая растительность.
К ущелью удалось подобраться засветло, а значит, нужно было идти до конца. Не думать о прошлом, думать о будущем — так ей твердила мудрая советчица, которая вещала из серебристой коробочки. Только о каком будущем речь? Оно было слишком туманно. Куда именно они идут, Медея сообщить не соизволила, говорила только, что девочке надо попасть в большой мир. И Дара была с этим согласна. Какая ирония, что её мечта уйти из деревни всё-таки осуществилась, но при таких обстоятельствах. Мечтайте осторожней.
Боль и ужас произошедшего Дара решила схоронить поглубже. Мать не вернуть, никого не вернуть. Она по-прежнему не знала, где Кий — как ни искала его тело среди других тел, не нашла. Она не сможет вернуться за Авой. Ей лучше было уйти, а значит, пусть так и будет.
Девочка шагнула внутрь расщелины. На первый взгляд ничего необычного. Только горы местами примыкали друг к другу так близко, что приходилось пролезать под камнями, чтобы продвинуться дальше, или наоборот, перебираться через них. Девочка, у которой было много подобного опыта, ловко прыгала и перекручивалась, балансируя на валунах.
— Ты бы поаккуратней, — вдруг подала голос до этого молчавшая М3. — Я тебя собрать не смогу, если разобьёшься. А самое ужасное то, что если ты умрёшь, то я останусь валяться тут, без надежды на спасение.
Дара подняла голову и посмотрела вверх — там, высоко, голубела узкая полоска неба. Впереди был завал. Девочка решительно полезла через него. Стараясь не сорваться, она проверяла каждый камень. На открытых участках ладоней выступили багровые полосы, но она старалась не обращать на них внимания. Один из камней сорвался из-под её ноги и полетел вниз. Она осторожно посмотрела ему вслед — лететь шагов пятнадцать, если не больше. И вот наконец она на вершине, отдышалась и уселась на камни. Что за вид! Ущелье — как шрам в теле скалы.
