Паргелион (СИ) - Тормент Аня

Прислушиваясь к тому, что происходит вокруг, Дара прижалась к забору, стараясь остаться в тени. Они приехали оттуда, с той стороны, да, она это помнила. Медленно и очень тихо двинулась вдоль по улице. Прошла двор, другой, третий.

Они появились неожиданно, вывернули из-за угла. Спрятаться она не успела.

— Эй, ты! Чего шляешься среди ночи?

— Отец послал, — только и сумела выпалить Дара, стараясь, чтобы они не заметили чужого говора.

— А ну-ка иди сюда! Отец послал? Небось воруешь по дворам! Сейчас я тебя… — Здоровенная пятерня потянулась к Даре, та отскочила и приготовилась дать деру, но другой голос, явно постарше, сказал приятелю:

— Тише ты! Оставь мальчишку, пусть идёт по своим делам. Небось и правда отец послал за чем. Потом ещё разбираться.

Молодой бугай убрал пятерню, хмыкнул и позволил Даре проскочить мимо себя.

— Эй, как тебя звать? — спросил он, но девочка только поддала скорости.

— Лазают, сорванцы, — послышался голос старшего вдогонку.

Бежать! Свернув куда-то в переулок, Дара увидела впереди очертания леса. Скрыться скорей! Она повернула на улицу поменьше и опрометью бросилась к лесу. Деревья, которые чернели впереди, казались ей спасением, тем, что скроет её от врага, от глаз, от опасности. И, наконец достигнув леса, она упала под дерево, прямо на снег, который показался ей тёплым и мягким, и громко зарыдала. От облегчения, от горя, а может, от того, что решила уйти одна.

— Не плачь, — утешила её Медея, — ты жива, а это уже прогресс. Куда мы направляемся?

— Как — куда? — пропищала беглянка, все ещё всхлипывая. — Домой.

— Простраиваю маршрут, — сообщила Медея. — Поставь гексаэдр на ровную поверхность.

— Что поставить?

— Коробочку. — Послышался вздох. — Поставь на ровную поверхность.

Дара полезла под куртку и выудила оттуда серебристую вещицу. Как только основание коснулось земли, предмет засветился, и вокруг него стало появляться… Дара не знала что. Она только смотрела во все глаза, разом забыв о произошедшем, — ведь это напоминало то, что она видела в мёртвом городе в последний раз, когда-то, как ей теперь казалось, очень давно, в какой-то прошлой жизни, где она всё ещё была ребёнком.

— Что это такое? — шёпотом спросила Дара, чтобы не спугнуть волшебное видение.

— Карта местности, — пояснила Медея. — Твоя деревня находится на северо-западе отсюда, в нескольких днях пешего пути.

— Это же Эйо! — узнала Дара самую высокую гору в округе.

— Где?

— Гора!

— А, ты о горе Колен. Маршрут построен.

— Нужно идти, — заметила Дара, поёжившись. — Тем более, утром меня будут искать и наверняка поймут, что я пошла к дому. Нужно обойти их прошлый путь.

— Принято к сведению.

Дара, засунув коробочку обратно в сумку, быстро пошла вдоль леса, собираясь углубиться в него, чуть только рассветёт. Мороз был слабый, но она отлично знала, как легко можно замёрзнуть насмерть, если присесть и задремать зимой в лесу. Пройдя очередной отрезок пути, она принималась приседать, подпрыгивая, повторяла несколько раз и снова продолжала идти. Два дня пути — значит, нужно будет найти укрытие до темноты.

От быстрой ходьбы и свежего воздуха на душе разом стало легко. Как и любое молодое существо, она старалась отпустить от себя любые, даже самые ужасающие неприятности и начать думать о будущем. Ей, как и всем молодым созданиям, было сложно действительно поверить в то, что с ней что-то могло случиться. Конечно, ещё недавно она была на волосок от смерти и даже поверила в эту самую смерть. Но только на чуть-чуть, на пару коротких мгновений. Ведь разве всё было всерьёз? Чем дальше она удалялась от деревни чужаков, тем больше произошедшее казалось нереальным. Дурацкой шуткой, которую решила сыграть с ней судьба. Если бы не боли в избитом теле и рана на голове, которая, впрочем, уже успела затянуться, Дара бы и вообще подумала, что всё это был страшный сон. И что скоро она вернётся домой, а там попросит мать простить её за то, что она, бывает, ведёт себя так глупо, так плохо. И брату скажет спасибо за лук, и перестанет изводить его молчанием. Хотя, конечно, им будет не до того, ведь столько убитых в деревне. Теперь-то есть проблемы поважней. И Ситху — она же видела, как его убили, о Эйо, что же теперь будет и кто теперь займёт его место? И родители Авы умерли, так что некому теперь подумать о ней. Но ничего! Только бы ей продержаться до их возвращения! Пусть не думает, что Дара её бросила. Они с Кием придут к чужакам и освободят её. И отомстят за смерти сородичей. Даже за смерть Ситху — ведь он был старейшиной, такое нельзя спускать. Ей бы только не попасться раньше. Но её главный враг мёртв, а остальные вряд ли кинутся рыскать по окрестностям в поисках какой-то девчонки, на которую всем плевать. Подумают небось, что она и так помрёт где-нибудь в лесу. Только она им не доставит такого удовольствия. Это уж будьте уверены.

Чуть рассвело, Дара и её спутница углубились в лес. Идти было трудно только местами, где много бурелома и сухой подгнивающей листвы, так что двигались быстро. Остановилась Дара только один раз — поесть вяленого мяса, хлеба и яиц. Ела экономно, чтобы не пришлось охотиться до самой деревни. После того, как перевалило за полдень, они вышли на равнину. На горизонте виднелись скалистые холмы, проступающие сквозь дымку. Здесь ветер дул яростней, потому добраться до холмов удалось лишь когда низкое солнце уже посылало миру свои последние лучи — холодные, зимние. Скалы чернели, подсвеченные красным цветом, и было в этом зрелище что-то зловещее и одновременно прекрасное.

Вскоре нашлось и подходящее убежище: пещера, совсем маленькая, скорее — просто ниша в камнях, но Даре места было достаточно. Сумерки опускались на долину, когда она принялась собирать ветки для костра. Дара подумала, что она здесь одна, совсем одна, посреди белой пустоши — какое удивительное, странное чувство. Ах да, Медея. Но она ведь не человек.

— Медея, ты здесь?

Та ответила не сразу, но вскоре отозвалась:

— Да, в чем дело?

— Что за имя такое «Медея»?

— О… — Тон М3 стал сентиментальным, как будто на память пришло что-то давно забытое, но воспоминание это доставляло удовольствие. — Мой создатель очень любил древние легенды. Потому дал мне это имя.

— Сказки? — Дара с видимым удовольствием дожёвывала поджаренные хлебные корки.

— Можно сказать и так.

— И кто была Медея из сказки?

— Кто она была? Царевна. Волшебница.

Дара уважительно кивнула и взялась за подогретое мясо, решив оставить остальные подробности для более подходящего момента.

Эйо она увидела на следующий день. Гора величественно возвышалась над всем остальным пейзажем.

— Это Эйо! — восторженно пояснила девочка, но Медея не слишком разделила её энтузиазм. Она только хмыкнула и сообщила, что в незапамятные времена люди считали, будто на самой высокой горе, которую видно по всей округе, живут боги. Только она, Медея, никогда не понимала, зачем так перед ними млеть? А Дара подумала, что это многое объясняет. Хотя Ситху говорил, Эйо живёт где-то внутри горы, а не на ней. Пока сложно было решить, кого считать более авторитетным источником: его или М3. Но в одном Ситху был прав — он предрекал гнев Эйо, и это сбылось, даже жертвоприношение не помогло. А ещё cтарейшина уверял, что этот гнев навлекла она, Дара. Может, и не только тем, что ходила в мёртвый город, а просто потому, что жила на свете.

Утром следующего дня девочка поняла, что лес, по которому она идёт, — их лес, её лес, только заходит она в него с другой стороны. А значит, скоро, скоро уже она будет дома, и будет греть отмороженные ноги у печи, и будет есть материну похлёбку и мясо, тушёное с травами, и будет рассказывать им, как чудом избежала смерти и как убила Кривозубого. Только не скажет она, как холодно, безразлично к этому было её сердце. Как не нашлось в нём ни жалости, ни страха. Тех, других чужаков она убила в битве, она не видела их глаз, а здесь… Кривозубый всё же смог что-то в ней изменить, заразил её своей глухой пустотой, которая теперь пряталась внутри. Нет, этого она не скажет никому и никогда.