Колин Уилсон - Мир пауков. Башня и Дельта
Свет пошел на убыль, и помещение будто сократилось в размерах. В тот момент, когда Найл все осознал, свечение стало понемногу гаснуть. Вот оно сошло на нет, и время словно возобновило свое обычное течение. Гнетущее безмолвие исчезло, воздух снова наполнился жизнью и движением. Тут до Найла дошло, что породило удушье: пока мрело свечение, прекратилась вибрация Дельты. Одновременно сделалась понятной и та странноватая уверенность, что владела им в течение нескольких прошедших часов, отчего действия у него обретали заученность сомнамбулы. Его движения направлялись и управлялись богиней.
Найл вгляделся в паутину — она была совершенно неподвижна. Оглянулся на жука-посланника и с замешательством обнаружил, что тот распростерся на полу, равно как и начальник паучьей стражи. Когда, наклонясь, поместил руку на его глянцевитый панцирь, посланник шевельнулся.
— С тобой все в порядке? — спросил Найл. Тот на удивление сбивчиво ответил:
— Да, повелитель.
Начальник стражи лежал подогнув ноги; Найл, мысленно прощупав его, определил, что он оглушен шоком. Когда Найл приказал ему встать, паук не шевельнулся. Тогда человек носком башмака ткнул восьмилапого в мягкое подбрюшье, и тот резво поднялся на ноги. Найл вернулся обратно к тенетам.
— А ну-ка все, выйдите оттуда.
В ответ — пауза, затем паутина начала вибрировать. Первой показалась дряхлая морщинистая самка, медленно ковыляющая на негнущихся ногах. Другие пауки один за другим потянулись следом, колонной, как взвод солдат. Под последним из них паутина трепетала сильнее; ноги, казалось, сгибаются под тяжестью грузного тела. Это был Дравиг, главный советник Смертоносца-Повелителя.
Найл, подойдя, остановился перед дряхлой паучихой. Ростом она была лишь чуть выше его самого, и вблизи становилось заметно, что кожа у нее глянцевитая и вся в трещинках, как обивка старого дивана. Найл хотя и понимал, что она может расправиться с ним одним ударом клыков, но не ощущал ни малейшего намека на опасность. Чувствовалось, что она сильно потрясена и подавлена. Ясно было и то, что к нему она относится с суеверным ужасом.
— Прикажи всем выйти, — сказал он. — Я хочу говорить с тобой наедине.
— Дравиг тоже сделал шаг к двери, но Найл остановил его: — Нет, ты тоже останься.
Прочие пауки один за другим стали вытискиваться из залы. В общей сложности выползло двенадцать; Найл между тем вкрадчиво прощупывал их мысли. Они отчетливо это чувствовали, но безропотно все сносили. Как выяснилось, двенадцать самок сообща правили городом пауков. Все были гораздо моложе этой, древней; самую молодую по людским понятиям можно было сравнить с женщиной средних лет. По иерархии каждая считалась советницей, но по сути была правительницей на свой лад, поскольку их умы обладали способностью смыкаться воедино. Такое бесцеремонное выдворение впору бы счесть унизительным, но они воспринимали его без вопросов: еще бы, желание богини.
Смертоносец-Повелитель (Найл никак не мог отвыкнуть именно от такого названия) была среди прочих куда старше, по людским понятиям, просто долгожительница. Теперь, когда ум этого существа лежал перед ним, было заметно, что, ей свойственны и недостатки старухи: властность, своенравность и безоглядное упрямство, но вместе с тем хитрость, сметка и прозорливость — куда большая, чем у любого из подчиненных. Даже при всем при этом она бы не смогла сосредоточить силу, способную стянуть тело Найла стальными путами; это далось совокупным усилием всего совета, который координировался Дравигом, чей ум мог действовать, как катализатор, объединяющий всех остальных.
Более прочих Найла заинтересовал Дравиг. Было в его уме нечто, роднящее их с Хозяином: эдакая пространственность и некоторая отрешенность. Ум паучихи был целиком направлен вовнутрь, одержим чем-то сугубо своим; у Дравига же, похоже, он устремлен был в мир извне. Вместе с тем отдельные элементы его мыслительного процесса казались настолько чуждыми, что просто невозможно взять в толк.
Кстати, именно Дравиг и подал голос, когда затворилась дверь за начальником стражи. В голосе чувствовалась нервозность:
— Ты бог или человек? Найл рассмеялся.
— Человек, вестимо.
— Но ты посланник богини, — не спросил — декларировал Дравиг.
— Да. — В некотором смысле это было действительно так.
Оба восьмилапых как-то по-особому взняли сведенные наискось щупики, одновременно пригнув к полу подбрюшье, не сгибая ног. Как понял Найл, так они выражают преклонение.
— Каково ее пожелание? — спросила Смертоносец-Повелитель.
— Прежде всего, — ответил Найл, — чтобы все мои сородичи перестали быть рабами. Люди должны быть удостоены такой же свободы, что пауки и жуки. Если кому-то из них по нраву прислуживать вам, это их дело. Но все должны иметь право выбирать. Ну? — потребовал он, не дождавшись ответа.
— Будет исполнено, — ответила Смертоносец-Повелитель.
Только тут Найл понял, что их ответное молчание — знак безоговорочного согласия. Отвечать было бы неуважением: можно заподозрить скрытое пререкание.
— Следующее желание богини — чтобы между пауками и людьми был заключен договор о примирении. Примерно такой, как между вами и жуками-бомбардирами. Договор должен строго соблюдаться обеими сторонами, нарушивший его навлечет суровую кару на себя и своих сородичей.
Выдержав почтительную паузу, Смертоносец-Повелитель ответила:
— Будет исполнено.
Даже скучновато как-то. Найл ожидал хоть какого-нибудь противления, пусть хоть намек на неохоту или недовольство. Безоговорочное подчинение вызывало некоторую растерянность: а дальше что? Чтобы скрыть неуверенность, Найл подошел к окну и отодрал несколько толстенных волокон, крепящихся к пыльному стеклу и не дающих проникать свету. При виде пробившегося луча оба паука боязливо пригнулись. Когда глаза освоились, Найл заметил обильную шапку дыма, зависшую над большим костром. На площади внизу царила сутолока; вон еще одна груженая книгами подвода пытается пробиться через толпу. И вон там тоже книги, свалены в большую кучу возле Белой башни, сейчас полетят в огонь.
Найл резко повернулся к Смертоносцу-Повелителю:
— Прикажи, чтобы перестали жечь книги.
Дравиг, не сказав ни слова, вышел из двери. Возвратился через несколько секунд и тихо занял место возле Смертоносца-Повелителя. Тут Найла неожиданно озарило, почему они с полуслова, без рассуждений повинуются любому его приказу. Им только что явилось чудо. Они лицезрели богиню и общались с ней напрямую. Отныне этой зале суждено стать святилищем. В сравнении с явлением божества все остальное просто тускнело. Думать о себе в эту минуту было бы нелепо и богохульно. Так как Найл для них — орудие откровения, все, что он говорит и делает, не должно вызывать вопросов.
Но они еще и недострйно обошлись с посланцем богини — настолько недостойно, что по варварской своей шкале ценностей заслуживают самой лютой смерти. Вот почему и стоят теперь, с тяжелым смирением ожидая участи.
Найл встал перед Смертоносцем-Повелителем.
— Ждешь, что сейчас свершится месть?
— Да, — ответила она, не дрогнув.
— А ты?
Дравиг замешкался, затем, к удивлению, ответил:
— Нет.
— Почему?
— Ты бы не стал спрашивать, если бы думал мстить, — сухо отозвался он.
Найл рассмеялся, его уважение к Дравигу возросло. В самом деле, даже ненависть к паукам совсем сошла на нет, стоило перестать зависеть от их милости.
— Ты прав. Что толку мстить? — Чувствовалось их облегчение. Они не пытались укрыться от мысленного прощупывания, будто считая это законным правом Найла.
— Да, действительно, я в ответе за гибель многих ваших сородичей. Но и вы повинны в гибели многих моих. Настало время положить конец вражде. Смертей больше быть не должно, как и рабства. Вы должны уяснить, что человек алчет не только пищи, но точно так же и знаний. Глубочайшее и сильнейшее его желание — быть свободным, чтобы использовать свой ум, ведь он инстинктивно сознает, что вся сила происходит от ума, и надо изучить его возможности. И врагами он вас считает потому, что вы не даете ему утолить свой голод, — Найл приумолк, ожидая, что они что-нибудь скажут, но пауки молчали, и он добавил: — А теперь скажите, что думаете вы, только начистоту.
Ответил Дравиг:
— Пауки извечно желали мира. Как раз человек и вынудил нас стать хозяевами, потому что никак не давал нам пожить спокойно. Пока человек был свободен, он все время только и делал, что устраивал на нас набеги и пытался извести. Вот почему нам пришлось подмять его под себя.
Смертоносец-Повелитель дополнила:
— И за прошедшие два столетия войны не случалось ни разу.
Найл молчал; да, против ничего не скажешь. Наконец, он произнес:
