Захар Петров - Муос: Чистилище
Понимая, как больно Вере слышать то, что она ей говорит, Жанна и не думала сглаживать углы. Она ледяным тоном сказала:
— И что сейчас Вера? Из тебя прорвётся ненависть, которую ты попытаешься выдать за проявление доброй памяти к тем, кто погиб много лет назад и кого уже не вернёшь? Можешь сорваться на мне, впрочем, это-то ты и делаешь сейчас. Всё твое расследование — лишь эгоистичный фарс. Вернись назад, к моменту возвращения из Цестодиума, и проиграй всю ситуацию сначала, но убери из неё все личные элементы: память о Мегабанке, предательство Танюши, пленение Вячеслава. И что тогда останется? Вела бы ты это расследование? Лезла бы к моему горлу? Признайся себе, Вера, что всё уничтоженное тобою с такой гениальностью, разрушалось лишь в угоду твоего неуёмного эгоизма. Ты назвала меня психическим мутантом? Может быть и так. Но ты, Вера, — чудовище! Ты — талантливый монстр, который в жертву своему спокойствию готов принести весь Муос. Я полчаса назад тебе напомнила, что ты сотворила, убив со своими коллегами Советника; о том, что ждёт Муос после этого. И что же Вера? Стала она мне доказывать, что это не так, что после развала государства ненавидящие свою метрополию поселения с радостью восстановят централизованное правление и будут жить в любви и согласии? Нет! Значит, Вера понимает или допускает, что именно она стала детонатором Краха, который высечет в ближайшее время в тысячу раз больше людей, чем когда-то погибло в Мегабанке. И Вере на это наплевать! А может быть, наоборот? Может быть, тебя распирает гордыня от осознания того, что именно тебе удалось порешить Муос, сделав то, чего не смогли сделать американцы, ленточники и цестоды?! Загляни внутрь себя, Вера! Кто ты есть на самом деле? Через год-полтора, прохаживаясь по опустевшим поселениям, подбрасывая ногами детские черепа, что ты будешь думать о себе? Вот тогда-то ты вспомнишь мои последние слова перед казнью, только исправить уже будет ничего нельзя. Попытаться что-то сделать можно ещё сегодня, и единственный, кто может спасти Муос — это Дева-Воин…
Вера равнодушно перебила Жанну:
— Ну и последний, самый главный вопрос. Всё от того же умирающего чернопятёрочника я узнала, что они должны были меня убить, и такое задание им дал Советник, то есть ты, Жанна. Как-то не вяжется это с твоим обещанием сделать из меня пророчицу и мессию. Так кого же ты собиралась сделать Девой-Воином на самом деле?
— А разве это ещё не понятно? Себя, конечно! По моему плану Вера-диггер, Вера-Стрелка, Вера-следователь должна была просто исчезнуть без следа, а потом снова появится с третьим вариантом внешности; учитывая, что ты её уже меняла, на очередную подмену никто бы не обратил внимание. Телосложение у нас одинаковое; твою причёску, вернее, отсутствие причёски, воспроизвести не сложно; твои походку, движения и манеры я уже хорошо изучила и смогла бы их без особых проблем скопировать. Чуть сложнее было бы с голосом, но и эта проблема решаема: на людях я бы говорила только пафосные речи громовым голосом, и те, кто тебя знал, посчитали бы, что это лишь громкий вариант твоего голоса. В итоге, я бы стала тобой. Я бы соединила твоё прошлое, твои заслуги и подвиги со своими талантами. Очень скоро меня бы понесли на руках, и к тайной власти в Республике добавилось бы поклонение людских масс. А вскоре можно было и «свергнуть» давно не существующего Главного Администратора, и занять его место. Это был идеальный вариант спасения Муоса. Но, к сожалению, эти дегенераты там возле каторги с тобой справиться не смогли, ты после этого засветилась в следотделе, начав это расследование, и возможность провести твоё бесследное исчезновение была утрачена. Со скорбью я была вынуждена признать, что занять твоё место у меня уже не получится. Ты — единственная возможная Дева-Воин на весь Муос. Поэтому я совершенно искренне тебя пригласила к сотрудничеству, и тебе пока не поздно принять приглашение. Видишь, насколько я откровенна с тобой…
7
Вера услышала шаги на коридоре. Её чёткий слух, умение разделять и быстро анализировать звуки, позволили сразу идентифицировать походки дюжины крепких мужчин в военной обуви. Но теперь важны были не антропоморфные признаки приближающихся людей и даже не то, кто они. Важным было то гнетущее чувство, которые произвели на Веру эти внезапные звуки на коридоре. Её охватила какая-то нелепая уверенность в том, что именно в этот кабинет сейчас зайдут вестники страшного завтра, грядущего Краха, в неминуемости которого она до сих пор ещё сомневалась. И осознание этого навалилось на Веру полной апатией ко всему происходящему — она даже не думала сопротивляться той направленной против неё силе, которая сейчас вломится в кабинет главы психологической службы Инспектората и даже не потянулась к своим секачам. Схожее настроение навалилось и на хозяйку этого кабинета, совсем недавно приговорённую к смертной казни, но при этом беззаботно излагавшую свою нераскаянную исповедь. Её красивые губы тряслись и каким-то напуганным голосом она сообщила:
— Начало конца…
— Обе здесь! Так ещё лучше! — пророкотал генерал Дайнеко, пока влетевшие в кабинет убры в масках заламывали руки Жанне и Вере.
— Генерал, объясните, что происходит? Я вынуждена вам сообщить, что в соответствии с параграфом сто семьдесят шесть Закона Республики, нападение на следователя…
— Да заткнись ты… Никому уже не нужны твои параграфы и законы, и Республики уже тоже нет, да и следователей также скоро не будет. Ты мне сразу не понравилась, ещё когда тебя с сиськами голыми твой благодетель ко мне в кабинет завёл. Давно надо была тебя кончить, да вот эта ж всё не давала (генерал едва повёл подбородком в сторону Жанны). Теперь всё будет по-другому. Теперь не будет никаких следователей, никаких психологов, никаких законов и парламентёров. Будет Деспотия — так я называю новое государство. И править этим государством будут только военные. А вместо законов будет жёсткий террор. Дня за два почистим Улей, а потом идём на Восток. Сраные фермеры после того цирка, который ты устроила в президентском бункере, опять взбунтовались. Да ещё как! Ультиматумы выставлять нам стали, признание независимости требуют. Пришлось пока прекратить войну с диггерами, все войска отозвать… Но ничего, до тех тоже, придёт время, доберёмся, а пока пройдёмся по наспех составленному списку, в котором ты, майор, одна из первых; потом зальём кровью Восток, а потом вернёмся и к твоим былым дружкам.
Набравшись смелости, совсем растерявшаяся Жанна обратилась к генералу:
— Генерал, вам в вашей новой миссии, как никогда, понадобятся психологи…
— А ты, ведьма, первая в том списке. Я вообще за тобой сюда шёл, поэтому наслаждайся последними вздохами в этой жизни. Перед тем, как я сам вынес приговор Третьему Следователю, он успел мне сделать свой последний доклад о тех чудесах, что ты творила. Но больше, будь уверена, ни в чьих в мозгах ты не покопаешься… Всё, кончайте их обоих…
Убры потащили Веру и Жанну на выход из Штаба, в тупиковое ответвление туннеля, недостроенного древними, и именно в этом тупике следователи обычно приводили в исполнение приговора, объявленные в Штабе. Здесь пол и стены пропитались тошнотворным запахом сгнившей крови, но сейчас его перебивал запах крови, недавно пролитой. Уже с десяток трупов тех, кто был в генеральском списке, были заколоты здесь и лежали безобразной кучей. Жанна всю дорогу пыталась разговорить тащивших её солдат в масках, давя на жалость и пытаясь установить таким образом психологический контакт. Но времени у неё было слишком мало, и «материал» теперь у неё был очень жёсткий. Незаметным движением убр выхватил меч, и вот уже та, которая правила Муосом и собиралась править всем миром, лежит с открытым ртом на куче трупов, бессмысленно уставившись мертвыми глазами на тусклую лампочку, освещавшую этот тупик смерти.
— Я тебя чуть подрежу, ты упадёшь на трупы и полежишь минут с пару, а потом забирай свои секачи и уходи, чтобы я никогда тебя не видел, — прошептал знакомый голос из-под маски, два зачехлённых секача полетели на пол.
— Тхорь?
— Да молчи ты…
— Именем Республики! — услышала Вера знакомую формулу, произнесённую знакомым голосом.
Тхорь отшвырнул Веру и направился в сторону двух следователей, которые, загородив выход из тупика, крутили в четыре руки мельницы своими короткими мечами. Туннель был узок и численное превосходство убров не давало им преимущество, так как одновременно драться здесь могли только по двое. Удары мечей следователей и убров слились в единый звон.
Когда два убра пали, Вера крикнула:
— Второй и пятый следователи, остановитесь! Тхорь, остановись!
— Приговор вынесен… и подлежит… немедленному исполнению, — сбивающимся дыханием произнёс Второй Следователь.
