Захар Петров - Муос: Чистилище
Вера с досадой услышала чавканье строителей у двери. Ей же нужно было выяснить у Идущего-По-Муосу всё до конца, но камера оказалась пуста. Это было, как издевательство, — в очередной раз пытались развалить с трудом сформированное ею цельное жизнепонимание, не потрудившись дать чего-то, определённого взамен того, что бы могло опять дать покой её душе (странно, после общения с этим привидением она уже оперирует термином «душа»). Подымаясь с пола и выходя навстречу приветливо улыбающемуся Зозону, Вера вдруг поняла, что прошли целые сутки — предельно большой срок обращения дикого в цестода. Она чувствует в своей шее паразита, который ни на секунду не оставляет попыток завладеть ею, посылая болезненные импульсы в мозг. Но он проиграл — Вера не сдаст своего «я». Схватку с паразитом она выиграла: благодаря своим диггерским навыкам, сотворённой Джессикой отраве, аутотренингу от Жанны или же благодаря беседе с Идущим-По-Муосу, который, скорее всего, является эфемерным порождением её перегруженного мозга. Но этот незнакомец, живой или виртуальный, снова поставил вопросы в её жизни, до разрешения которых умирать она не собирается.
8
Вера одним взглядом могла устанавливать количество объектов — это было одной из способностей следователей. Девять Великих Цестодов, восседающих на креслах, сорок два низших цестода и Первый Цестод, сидящий на лежаке и возбуждённо поглядывающий на Веру, — всего пятьдесят два. На это шоу были собраны почти все цестоды Муоса, за исключением тех, кто находился в Республике и не мог прийти, не вызвав подозрение у республиканцев. Именно сейчас, в присутствии их всех должно было свершиться зачатие новой расы, об этом Вере поведал Зозон. Она во время гипнотического сеанса с Зозоном догадывалась о той роли, какая ей была определена в Цестодиуме, но когда это было сказано прямо в лоб без всяких обиняков, это сообщение вызвало у Веры позывы к рвоте — женские рефлексы в ней всё же были сильнее всяких установок. И ей едва удалось не выдать своих чувств и изобразить радостное согласие, чего, впрочем, не требовалось, так как оно предполагалось изначально. Низшие цестоды ликовали, крича и махая руками, Первый Цестод ронял слюну и издавал какие-то хрюкающие звуки, Великие Цестоды оставались абсолютно неподвижны.
Возле лежака лежало Верино оружие — двойные ножны с мечами и незачехлённые секачи, с которых никто не потрудился стереть запёкшуюся кровь Великого Цестода. Зозон сообщил, что помимо роли наложницы Первого Цестода, ей также доверено его охранять. Все присутствовавшие чувствовали в Вере червя и, конечно же, не догадывались о том, что Вера не стала цестодом, поэтому ей было сразу возвращены средства для обеспечения безопасности монстра-осеменителя.
Она подняла секачи вверх, как бы демонстрируя некий ритуал приветствия, чем вызвала ещё больший восторг толпы. Рядом с лежаком стояла тележка с ящиком, в котором Вера безошибочно узнала ядерный заряд. Зозону всё же как-то удалось организовать доставку бомбы на эту дикую свадьбу, следуя удачно заложенной в его подсознание установке. Непонятно, как он объяснил необходимость присутствия этого неуместного атрибута другим, да и самому себе. Рядом с тележкой стоял Якубович-Ваалам в грязной лабораторной униформе, с восхищением рассматривающий Веру. Он даже немного отступил в сторону, как бы предлагая ей самой осмотреть его детище. Вера развела руки с секачами в стороны, наклонилась к заряду, прикрыла глаза, положила секачи на тележку и почтительно прижалась лбом к ящику. С близкого расстояния Вера удостоверилась в том, что привод полностью собран — Якубович всё-таки смастерил и вставил недостающую деталь. Делала она всё это предельно плавно, и у неё получилось убедить присутствующих в том, что это какое-то ритуальное действо — оно было здесь уместно, ведь новообращённой Вере, явление которой якобы предсказано в диггерском пророчестве, приписывалась какая-то мистическая роль. Поэтому никого не напугали несколько быстрых, но не суетливых, движений Вериных рук, снявших предохранители и ограничители, и с помощью главного рычага приведших механизм в режим боевого взвода. Никого, кроме Якубовича.
— Пискнешь — дёрну рычаг! — процедила сквозь зубы ему Вера. — Знаешь, что будет.
У Якубовича полезли на лоб глаза, он не сразу сообразил, что сделала Вера. А теперь было поздно, если она действительно дёрнет рычаг, всех хозяев в этом зале ждёт конец. Конечно же, он промолчал.
— О, Великие Цестоды! Если я дёрну этот рычаг — во внешней оболочке бомбы произойдёт взрыв, который сожмёт плутоний. После этого в мгновение произойдёт необратимая реакция и немыслимая силища вырвется наружу. Все вы и ваши хозяева в тот же миг превратятся в пар. Взрыв сотрясёт весь Муос, которому с котором времени придёт конец — погибнут даже те цестоды, которых сейчас с нами нет. Якубович, подтверди!
— Да-да! Она говорит правду! Нельзя, чтобы она дёрнула рычаг, — надрывно закричал находившийся на гране истерики Якубович.
В ту же секунду она почувствовала агрессивное присутствие чужой воли в своей голове, требующей отойти от заряда. Но она и к этому была уже готова.
— О, Великие Цестоды, если вы не оставите меня в покое, беда случится прямо сейчас.
Великие тут же прекратили своё ментальное нападение. Остальные толком не понимали, что происходит, но тревога от Великих Цестодов переходила и к ним. Первый Цестод жалобно заскулил, сполз с лежала и спрятался за ним. Вера отходила к двери, таща за собой тележку.
— Всё хорошо, вы все молодцы, а значит, ядерного взрыва не будет. Вера щёлкнула ещё несколькими переключателями на заряде и с силой толкнула тележку вперёд, крикнув:
— Якубович, держи!
Бывший глава лаборатории бросился на встречу летящей к нему тележки, схватил заряд и попытался понять, что именно сделала Вера. Но Вера суеты Якубовича уже не видела, она неслась по коридору, считая секунды. В зале прогремел взрыв…
Атомные заряды этого вида разрабатывались для размещения на военных базах, находившихся на территориях иностранных государств, дружественность которых была очень зыбкой. В случае переворота в государстве база подлежала эвакуации, а всё, что не могло или не успевало эвакуироваться, — не должно было попасть в руки бывших друзей. Но далеко не всегда имелась необходимость именно в тотальном уничтожении базы и прилегающей территории посредством ядерного взрыва, который на месте базы создаст кратер, а заодно уничтожит несколько близлежащих городков страны, оказавшейся столь негостеприимной. Иногда достаточно было просто «отравить» базу, расплескав по ней ядерное содержимое бомбы. Можно было заряд просто вынести на высокое открытое место посреди базы и запустить другой режим привода в действие заряда. Тогда небольшой взрыв изнутри, вместо сжатия плутониевой начинки, наоборот его разбрасывал во все стороны, делая на десятилетия заражённой территорию в несколько футбольных полей, превращая тем самым базу в радиоактивный могильник.
Возможность приведения заряда в действие двумя способами была предусмотрена в дистанционном приводе-ноутбуке к нему. Эту же возможность повторил и Якубович в своей лаборатории, заменив электронный привод механическим. И в последнее мгновение он понял, что именно сделала Вера до того, как толкнула тележку к нему. Несильный взрыв ранил разлетевшимися осколками корпуса некоторых цестодов и только стоявшего рядом Якубовича разорвал на куски. Если бы этого не случилось, он бы сообщил цестодам, что помещение заражено. Он бы посоветовал всем тщательно помыться, одежду выбросить, а это обиталище оставить навсегда и искать другой цестодиум. Послушай они его советов — многие бы перенесли тяжёлую лучевую болезнь, но выжили бы и продолжили своё дело. Однако ничего сказать он не успел, и все цестоды останутся жить в Цестодиуме, будут дышать радиоактивным воздухом, питаться заражёнными продуктами и носить на себе наслоения разбросанных взрывом радиоактивных веществ, не понимая, почему у них стали появляться язвы и болезни, и почему они начали умирать один за другим.
Впрочем, взрыв и радиоактивный выброс сразу же дурно сказались на цестодах — некоторые потеряли сознание, кого-то тошнило. Только Зозон выбежал за ней ещё в тот момент, когда Якубович ещё рассматривал в руках заряд.
Вера бегала по остекленевшим ходам, ища выход, а когда увидела долгожданные бетонные стены, не инкрустированные строителями, там её уже ждал Зозон. Он разминался, покручивая мечом. Как не странно, но именно эти до боли знакомые движения, напомнили ей того прежнего Зозона, человека сильного и доброго, человека, искавшего истину и старающегося не причинять зла женщинам и детям. Но посмотрев в пустые безжизненные глаза Соломона, она ещё раз убедила себя в мысли, что Зозон умер, умер ещё в Госпитале. А перед нею разминается труп Зозона, двигающийся труп, унаследовавший навыки того, кто когда-то жил в этом теле.
