Беззаветные охотники (СИ) - "Greko"

Второй вариант был не менее популярен. Подкрадывались к станице и хватали зазевавшихся казачек. На русских баб в горах был большой спрос.

Именно так и решили действовать Нохчо, Чаброз и Ваха. Но что-то пошло не по плану. Нохчо и здоровенный Чаброз валялись на земле, истекая кровью. А Ваха прикидывал: или вступить в отчаянную схватку с урусом, или сбежать, раз все пошло не так.

— Салам, чечен! — окликнул его Вася. — Хани вача (иди сюда — искаженный аварский — авт.)!

В прошлой жизни Милову довелось побывать в дагестанском селе Кванхидатли в Болхинском районе. Друг пригласил, с которым вместе воевали. Как раз там он и познакомился с методами добычи соли из земли, которые не так давно продемонстрировал Исмал-оку и Кочениссе. В том же ауле он понахватался аварских слов. Говорил, конечно, страшно коверкая язык, но даже этого скудного и корявого запаса ему хватило, чтобы ошеломить чеченца.

— Эээ… Да я тебя знаю, — перешел на русский Вася. — Это же был ты, кого я отпустил голышом не так давно⁈

Ваха застыл столбом. Он тоже узнал уруса, который столь издевательски с ним поступил. Мало того, что не прирезал. Так еще и кинжал дедовский утопил в реке. Когда русские ушли, чеченец с трудом его нашел. Он уже открыл рот, чтобы разразиться потоком ругательств, но не учел одного: Милов заговаривал ему зубы.

Вася прыгнул вперед. Крутанулся по земле кувырком с выходом в ноги. И уронил Ваху на землю, резко дернув его за лодыжки. Приставил нож к горлу, коленом фиксируя руку с кинжалом. Надавил посильнее. Чеченец со стоном выпустил кинжал.

— Что же мне с тобой делать, басурманин? А? Молчишь? Ну-ну.

Вася вздернул на ноги ошалевшего Ваху, выкручивая ему руку и вздергивая ее вверх. Гололобый согнулся. Засеменил ногами в сторону реки, направляемый ненавистным урусом и беспрестанно ругаясь сквозь зубы. Шум поднимать он не хотел.

— Бог троицу любит! — назидательно молвил Милов. — Один раз отпустил. Второй — тоже отпущу. Поймаю в третий — зарэжу!

Унтер страшно оскалился, отпустив выкрученную руку и развернув к себе лицом Ваху. Схватил его за грудки. Приподнял над землей и швырнул спиной вперед с небольшого обрыва у воды. Прямо в полноводный неторопливый Терек. Повезет, выплывет!

Ваха забил руками, пытаясь справиться с течением. Отчаяние, вызванное новым унижением, его захлестывало с головой. Но неистребимая жажды жизни победила.

— Урус! Бурдук! Бурдук дай! — закричал он, отплевываясь от воды и указывая рукой на место захоронки средств переправы.

Вася сообразил, что от него требовалось. Отошел в направлении, указанном чеченцем. И с радостью обнаружил бурку со сложенными на ней ружьями и пистолетами. А также три несуразных надутых бурдюка, напоминавших детскую поделку человеческого туловища с торчащими в разные стороны подобием рук.

«Это я удачно зашел!» — присвистнул Вася, сообразив, что лут попался богатый.

Он подхватил один бурдюк. Быстро вернулся на берег и швырнул спасительное средство чеченцу. Не оглядываясь и не дожидаясь конца эпопеи с обратным форсированием Терека, Милов споро собрал привалившее богатство, скрутив его в тугой рулон из бурки. Донес его до первого пострадавшего. Чеченец мучительно стонал. Вася, недолго думая, его прикончил. Дождался, пока отойдет. Вытащил подарок Бахадура. Обтер от дерьма о рваный бешмет налетчика.

— Глафира! Ты чего застыла, как неживая? — спросил Милов.

Только в эту секунду он осознал, что высокий протяжный звук-вопль, вылетавший изо рта любовницы, давно оборвался, и она стоит, пялясь на него в совершенном изумлении. Подтащил труп чеченца ко второму. Бросил рядом бурку с хабаром.

— Глаша! Отомри! — приказал. — Давай ноги в руки и тикай до ближайшего патруля. Хай подсобят мне с убиенными. И — это… Молчок про третьего, хорошо⁈

Глафира понятливо кивнула. Быстро приблизилась. Прижалась всем слегка дрожащим телом. Крепко поцеловала в губы. Ни слова не сказав на прощание, быстро пошла к станице, вызывающе качая бедрами на ходу.

«Хороша, чертовка!» — восхитился Вася и крякнул от досады. Пнул ближайший труп. Весь кайф обломали, горе-налетчики!

… Через день, по возвращению в Грозную, унтер-офицера Девяткина вызвал к себе сам полковник Пулло. Отправились вместе с Лосевым. Беды и начальственного разноса не ждали. Наоборот, были все основания надеяться на благодарность за предотвращенное Васей нападение на станичников.

Вышло несколько иначе. Полковник смог удивить. Нет, он, конечно, похвалил. Но не наградил, а озадачил.

— Я, господин поручик, вот что думаю… Пора нам менять тактику. Сидим тут, за стенами, и ждем, пока беда приключится. Не дело так поступать. Пора переходить к активным действиям. На экспедицию вглубь Чечни — что Большой, что Малой — нам никто разрешения не даст. Но сие не означает, что в остальном мы связаны по рукам и ногам.

— Патрули будем высылать? — попробовал угадать Лосев.

— Толку от них! Хищник действует малыми партиями. От патрулей он затаится. А если будет большой набег, то хорошо, если патруль сам успеет ноги унести. Потребно нам, по моему разумению, создать отряды охотников, набрав в них егерей и карабинеров из резервного батальона. И рассылать их по окрестным лесам, через которые ведут тропы к Тереку. Пусть лежат в засаде и отстреливают тех, кто на них дуриком выскочит. Или режут, как твой молодец. Как там тебя? Девяткин?

— Так точно, Ваше Превосходительство! — гаркнул Вася, все время монолога командира преданно сверливший его глазами.

— Вот! — удовлетворенно кивнул Пулло. — Пойдешь в охотники, унтер?

— Отчего ж не пойти⁈

— Он у нас по артельному хозяйству, — попробовал защитить своего любимца Лосев.

— Старший комитета? — недовольно поморщился полковник.

— Никак нет. При артельной повозке.

— От службы освобождаем только старшего! — отрезал Пулло. — Назначаю унтера командиром команды охотников.

— Не справлюсь, вашвысбродь! — скороговоркой промямлил Милов. — Да и не нужен всей группе начальник. Группы по два-три человека. Не более. А коли толпой по лесу шататься, толку выйдет мало.

— Вот! Соображаешь! Короче! Вам, поручик, отобрать людей и поставить задачу. По тактике обсудите в роте со старослужащими. Они плохого не посоветуют. Может, кто в настоящей охоте что понимает. Разница небольшая — что на крупного зверя ходить, что на чечена. Тот же хищник, по моему разумению. С чего-то нужно начинать, а там будем корректировать. Подберем опытным путем оптимальную тактику засад. И — вперед! Как, Девяткин, думаешь: выйдет толк из затеи? Отвечай, как на духу! Забудь, что перед тобой командиры!

— Думаю я, Вашвысьбродь, людей нужно вдумчиво готовить. Одежа ни к черту не годится. Навыков скрытного движения через лес никто не имеет. А лес ныне листву уронил. Особо не попрячешься.

— Не знаю, как вашей беде помочь. Не в горцев же вас наряжать? Так и свои за милую душу пристрелить могут.

— Это вряд ли. Ружья-то — таво, чистое недоразумение. Что на человека, что на зверя.

— Чем тебе ружья не угодили? — изумился полковник.

— Так дрянь наши ружья для охоты!

— Ты кабана что ли собрался валить в лесу? Хотя… Ежели дичь какую из леса принесете, тоже неплохо! Добавка к канонической скотине роте не помешает. Я прав, поручик?

— Сытый солдат — хороший солдат! — улыбнулся Лосев.

— Вот и я про тож! Кстати! Раз уж это дело для нас новое и исход его не определён, поступим хитро. Я издам приказ по вашему батальону: отрядить команду из солдат для охоты на лесного зверя для улучшения питания в ротах. Но задачу устно поставим людям отстреливать зверя двуногого. Получится — грудь в крестах. Не выйдет — хоть приварок к столу добудем. Все понятно⁈

Лосев хмуро кивнул. Не было печали — черти накачали! А с кого спрос, если чечены солдат в лесу ухлопают⁈

— Насчёт ружей… Я тебя, Девяткин, услышал. Есть у меня одна задумка. Добудешь в лесу пару чеченов, вернемся к твоему вопросу!