Штатский (СИ) - Ра Юрий

— Те самые, — прошептал Алексей.

— Вижу. Без дела не издавай звуков.

— Чегось?

— Молчи без нужды, говорю. Вдруг услышат.

На самом деле враги были далековато, чтоб расслышать шепот, да и были они заняты своим делом — собирали оружие и складывали в кучки. Потом и того шумнее, стали растаскивать убитых по разным местам. Своих отдельно рядком, русских тоже в ряд, но без почтительности.

Явно трофейная команда, присовокупившая к своим обязанностям еще и функции команды похоронной. Трофеи, они всем нужны, но Парамонову больше, он нигде на довольствии не состоит, его командование не покормит. Так что фашисты неправы, нефиг было им на эту поляну лезть, не их территория. Даже в локальном масштабе не их. Вот только идти доказывать свои права и отстаивать свою точку зрения аргументов у Александра не имелось. Все аргументы или висели за спинами немцев, или лежали на поляне.

— Что будем делать, а?

— Да понятно, что. Полежим чуток, потом поползем взад. Не с чем нам на этих рыпаться.

— Понятно, что нечем. Обидно просто. Давай хоть вокруг обойдем. — Алексей и лезть дуром не хотел, и есть хотелось сильно. А тут телега, немцы, трофеи. Кто знает, чего у них там припасено.

— Слушай тогда, сейчас вертаешься за Василием, и аккуратно крадетесь по правой руке вокруг поляны. Встречаемся в районе лошади.

Парамонов даже сам удивился себе. Откуда эти словечки полезли типа «вертаешься»? Что за словесные обороты «в районе лошади»? Никак начал подражать не-пойми-кому. «Иже паки херувим» еще бы сказал. Он городской по легенде и по факту, пусть эти подстраиваются под грамотную речь, а не наоборот.

На карачках, посапывая по-ежиному он полз вокруг поляны в сторону дороги, пока не наткнулся на еще одно тело. Боец красной армии уползал со смертельным ранением подальше с глаз, ведомый инстинктом или пытаясь занять удобную позицию? А уже неважно. Главное он сделал — утащил свою винтовку, не дав её затрофеить врагу.

Если бы немцы более внимательно обошли поле боя, если бы они смотрели под ноги… Но у них была чёткая цель — собрать оружие, чтоб не валялось, вывезти погибших камрадов, зафиксировать местонахождение убитого противника и количество трупов. Потом пригонят местных, они закопают тела. Непорядок, если трупы будут валяться везде как попало, эпидемия может случиться и вообще. На новой немецкой территории будет такой же порядок, как в фатерлянде, пусть не сегодня.

«Спи спокойно, братишка» — шептал Александр, вытягивая из-под тела ремень с подсумками. Сидора рядом с покойником не было, а по карманам лазить Парамонов счел невозможным. С точки зрения учета погибших это бесполезное дело в масштабах той бойни, какая сейчас разворачивается в Белоруссии. Да и кому он понесет собранные солдатские книжки?

Лежа на боку, Парамонов вытащил затвор, посмотрел на просвет ствол — есть свет в конце тоннеля! Патроны тоже есть, так что… а что? Уработать троих солдат противника, так или иначе обученных, с такой дистанции может помешать только их нежелание служить мишенью. Не побегут, так упадут на землю, прятаться станут. А еще они могут начать отстреливаться. Что значит могут — точно станут!

И что теперь? Теперь, когда в его руках винтовка, такая знакомая, почти как собственная, только подлиннее и довоенного выпуска, а значит качественная, теперь затаиться? И ждать другого противника, слабого, не готового к бою, а лучше спящего? А эти будут делать своё дело, нести орднунг в русские земли, собирать трофеи, закапывать своих. Стой! Так они же вояки типа Василя, это бывшие нестроевые наверняка, третий сорт не брак, как раньше говорили. Может и стрелять толком не умеют.

Парамонов уговаривал себя, а сам обустраивал позицию, прикидывал, как будет переносить огонь. В лесу стрелять не то, что на равнине, тут твоему желанию довести оружие может найтись помеха. И вместо верного выстрела по кабану выйдет черте-что, когда ветка не даст тебе сдвинуть ствол на нужный угол.

Дальний стоит, смотрит куда-то, он будет первой целью. Это двое сейчас дотащат свою ношу в рядок, встанут передохнуть. Дистанция плёвая, ежели разом упадут в траву, придется с колена добирать их. Тогда вот за это дерево встану, тут кусты не мешают, обзор не загораживают.

Магазин винтовки Мосина у Александра выстреливается где-то секунд за десять. И это прицельно, по ростовой мишени на сотку метров, без отнимания приклада от плеча. Второй магазин, если обойма приготовлена и под рукой набивается секунд за пять. И еще десять секунд плотного огня. Приличная масса тела, почти сто кило веса в бугае, отдача винтовочного патрона такое тело при правильной вкладке практически не телепает.

В этом времени небось так не стреляют. И по сто килограмм не весят люди, не на чем им отъедаться. Сколько патронов сожгли эти немцы за свою службу? Небось меньше, чем выпуливал Александр за один день пострелушек. Накрутил себя? Можно начинать!

Глава 4

Трофеи

Первый немец, о чем-то разговаривавший с лошадью, упал с такой готовностью, словно всю жизнь ждал момента словить русскую пулю в белорусских лесах. Тоннельное зрение стрелка мешало до момента переноса точки прицеливания увидеть, что с двумя оставшимися противниками. Ага, один уже упал, второй тормозит. Расстояние полста метров, целиться не надо, пулю в нижнюю часть корпуса! Не в грудь, грудь сейчас будет непременно проваливаться вниз. И точно, солдат стал падать как раз в момент второго выстрела. Парамонов увидел, как попадание его чуть отбросило назад. Ага, в грудину попал.

Не затошнило, не повело — да и понятно, если ты хоть изредка охотишься, то процесс отнятия чужой жизни становится чуть более привычным. Ха, попробуй не отними её у кабана, который летит на тебя через сугроб как электричка по рельсам! Дрогнет рука — и лежи с распоротым бедром, истекай кровью. Быстрая стрельба, она не от прихоти, она по делу. Это он еще на медведя не охотился, там, говорят, вообще страх и ужас. Не положил с одного выстрела, получи четыреста кило смертельной ярости, несущиеся на тебя. А по фронтальной проекции матерого мишки лупить — та еще лотерея. Лоб, лопатки, плечи, мышцы — все рассчитано так, чтобы выдерживать удар рогов лося, лапы соперника-медведя или пули человека.

Три патрона Парамонов добил с колена в быстром темпе в траву, где упал последний из живых врагов. Отскочил к заранее выбранному дереву и, стоя за ним, выдернул из кармана пиджака обойму. Еще пара секунд затолкнуть большим пальцем патроны в колодец магазина. Уже поднимая винтовку, он дослал затвор, загнав патрон в патронник. Приятный уху шелест механики сказал, что винтовка готова к стрельбе.

Никакого шевеления в траве там, где по прикидкам должен лежать третий. Почти никакого. Вот этой черной точки не было. И травинки рядом с ней качаются. И смотрит этот железный глазик туда, откуда он дожигал патроны из первой обоймы. И что делать? А вот что: Парамонов начал вести стрельбу, заменяя собой несуществующую тут автоматику, пока не сжег все пять патронов, а потом упал в сторону от дерева. Стрелял он не просто быстро, а еще и прицельно, так что шанс зацепить лежащего имелся. Лежащий, испуганный фриц, он что будет делать? Двое его товарищей мертвы, по нему лупят из леса со страшной силой, не жалея патронов. Будет лежать до последнего, а потом лежать дальше, так решил Александр. Сам он в это время уже не просто сменил позицию, а скоренько в полуприсяде пробирался в тыл немцу, иногда выглядывая из кустов на предмет шевеления в траве. Удачно вышло, что поляна прикрыта от ветра деревьями, трава стоит как вкопанная.

Третья обойма в магазине. И кстати, в первом подсумке, висящем на надетом на себя поясе погибшего красноармейца, осталась всего одна обойма. Во втором подсумке патроны россыпью. А он одну обойму потерял. Вроде мелочь, просто гнутая планка из жести, а без неё заряжаться по одному патрону дольше. Аккуратнее надо с военным имуществом.