Цена славы (СИ) - Кас Оксана

— Вам, кажется, рассказывают об этом во время обучения? — удивленно уточнила Юнхи.

Бёль смущенно улыбнулась:

— Да, но никто не называет это «альтер-эго». Нас просто учат, что лучше разграничивать себя на сцене и вне ее — так проще. Но я не думаю, что у моего сценического образа есть личность. Это тоже я, просто…

— Показываешь, что скрывается на дне глубокой реки, — улыбнулся мистер Кавалли.

Бёль не совсем его поняла, но кивнула.

[*Аналог нашего «в тихом омуте черти водятся» в английском обычно имеет значение «Тихие воды текут глубоко» или «чем спокойнее река — тем она глубже».*]

Пока они беседовали, принесли подписанные контракты — Бёль стала амбассадором Louis Vuitton практически за чашечкой чая. Тони Кавалли вручил бумаги Юнхи, а потом взял руку Бёль, но не пожал, как она ожидала, а галантно поцеловал… скорее, сделал вид — едва коснулся губами тыльной стороны ладони.

Вскоре аудиенция была закончена и Бёль с Юнхи спустились вниз и сели в машину. До отеля ехали в тишине — по Парижу их катал водитель, предоставленный Louis Vuitton.

В номере изнывала от нетерпения Мирэ.

— Ну, как? — спросила она, как только Юнхи закрыла дверь номера.

— Все шикарно, — заявила Юнхи и пораженно плюхнулась на диван. — С сегодняшнего дня Бёль является послом бренда Louis Vuitton, а вскоре станет и лицом их парфюма. В шестнадцать лет.

Мирэ от удивления открыла рот, а Бёль лишь непонимающе смотрела то на одну, то на другую. Для нее работа посла означала, что она будет сниматься в рекламе для бренда. А парфюм это, или одежда — какая разница?

— Ты хоть представляешь, что это значит? — спросила у Бёль Юнхи.

— Нет, — честно ответила она.

— Святая невинность, — с теплотой улыбнулась Юнхи. — Реклама парфюма считается самой почетной и денежной. В отличие от рекламных кампаний одежды, которые появляются только в дорогих журналах, парфюм будут рекламировать повсюду — в магазинах косметики, журналах, на телевидении и билбордах.

— И главное — у Louis Vuitton не было прежде официального лица для парфюма. Большая часть их рекламных кампаний — это просто фото флакона.

Бёль из всего этого поняла только то, что это почетно и будет больше денег.

На следующее утро корейский Vogue снимал ролик о том, как Бёль готовится к показу. Ее наряд — красивое нежно-розовое платье, его дороговизну и элегантность немного приглушили свободной кожаной курткой, которую Юнхи посоветовала почаще скидывать с плеч, как будто Бёль жарко. В куртке и правда было жарко, но Бёль намного переживала, что у нее могут обгореть плечи: боясь испортить платье, ей не нанесли санскрин на тело, а солнце в Париже в этот день было очень ярким.

Показ проходил в парке, стулья и края подиума украсили гирляндами цветов, а подиум усыпали искусственными лепестками. Когда в финале начали выходить модели в длинных платьях, они сгребали эти лепестки полами своих нарядов. Когда в самом конце Тони Кавалли вышел на подиум, он сам подошел к Бёль и протянул ей руку, предлагая встать. Сердце рухнуло в пятки, но не могла же она отказать дизайнеру? Встала, вынужденно прошлась с ним до конца подиума, потом он проводил ее обратно к ее месту под аплодисменты публики. Ее платье сделано в стиле коллекции, но его не было на подиуме, так что понять такой жест можно — Бёль как будто продемонстрировала недостающую часть показа, хотя это было слишком неожиданно.

Вечером, после показа, в официальных сетях бренда появилось сообщение, что Бёль из группы Pearl Gang — новый амбассадор Louis Vuitton, а Тони Кавалли назвал ее своей новой музой. Во многих статьях отдельно подчеркнули, что она стала амбассадором модного дома в очень юном возрасте, что прежде удалось только Лили-Роуз Депп.

Глава 4

Свободное падение

В среду вечером Дану позвонила Миён. В Корее раннее утро, да и закадычным другом Дан ей не был, поэтому звонок немного удивил. Но та попросила его позвонить Бёль. По словам Миён, Бёль из общежития выходила с таким видом, будто в аэропорту состоится ее казнь. Зная, как мнительна бывает его ученица, Дан даже улыбнулся. Но после действительно позвонил, немного подбодрил перед первым полноценно сольным вылетом. Для нее, вполне вероятно, это волнительно еще и потому, что она никогда до этого не покидала пределы Кореи.

Из любопытства Дан даже подключился к трансляции Dispatch — посмотреть, как Бёль справится. Начала она действительно по-королевски — смело вышла из машины, устроила практически дефиле до дверей аэропорта, но внутри здания подрастеряла свою уверенность. Хотя, скорее всего, просто перестала что-либо видеть из-за вспышек камер, выглядела немного олененком в свете фар. Что, впрочем, пользователи сети находили одновременно грустным (напугали ребенка камерами) и очаровательным (потому что она очень мило пыталась сохранить лицо).

В любом случае, впереди у Бёль ее первая Неделя моды, а у Дана — два концерта.

Концерты в Лос-Анджелесе были последними в Северной Америке, поэтому, в принципе, было немного грустно выходить на сцену: еще чуть-чуть — и они поедут домой. Но в пятницу днем, когда они готовились к выходу на сцену, Дан уловил нечто странное в поведении Сонхи. Она периодически с кем-то переписывалась и выглядела напряженно. Сначала Дан подумал, что у нее самой что-то случилось. Но, когда после концерта она практически с ним не говорила, возникло ощущение, что дело не в ее проблемах.

— Что-то случилось? — прямо спросил Дан.

Сонхи замялась на секунду, но Дану этого хватило: несмотря на ее уверенное «Все в порядке», он понял, что она почему-то не хочет его беспокоить.

Сонхи мастер уходить от ответов. Она умеет переводить темы, ссылаться на срочные дела,держать лицо и умело отвечать на каверзные вопросы, поэтому можно быть уверенным, что она не разболтает твои секреты. Но. Они знакомы уже два года, Дан давно понял, что врать Сонхи… не то, чтобы совсем не умеет. Скорее — не может врать тем, кто ей близок. А Дан относится к таким людям.

В машине он не стал напирать, требуя ответов, но в отеле, несмотря на усталость, пришел к ней в номер. Она попыталась сделать вид, что устала…

— Что ты пытаешься от меня скрыть? — спросил Дан, без разрешения зайдя в ее номер. — Я уже заметил, поэтому пытаться меня защитить бесполезно: психую, даже не зная, в чем дело…

Сонхи тяжело вздохнула и кивнула в сторону кресла, которое стояло у окна. Стало действительно неспокойно, но Дан послушно сел, а Сонхи примостилась на краю кровати, напротив него.

— Тетя Нари и твоя бабушка попали в аварию.

Дану показалось, что он прямо на этом жестком кресле стремительно полетел вниз. Он интуитивно сжал руками деревянные подлокотники. Сонхи уловила его состояние и тут же поспешно добавила:

— Ничего серьезного! Почти… В смысле — они в порядке. Было небольшое столкновение, сработали подушки безопасности, у тети легкое сотрясение и несколько синяков. У твоей бабушки, на первый взгляд, тоже не было серьезных повреждений… но она уже не молодая. Из-за этого резкого толчка… в общем, у нее трещина в кости… шейка бедра. Никакой угрозы жизни, она в порядке, просто… врачи настаивают на операции, и она в любом случае не сможет какое-то время ходить.

Дан вскочил на ноги. Слова Сонхи о том, что авария была легкой и жизням тети и бабушки ничего не угрожает, остановили ощущение падения в пропасть, но страх никуда не ушел. Он накрыл Дана с головой, превращаясь в настоящую панику.

Авария.

Авария, которой не было в прошлой жизни Дана. Он был уверен, что его родным и близким ничего не угрожает — в прошлом ведь все они были живы и здоровы на момент его смерти. Не было ни несчастных случаев, ни серьезных заболеваний, даже аппендицит никому не удаляли. Казалось, что так будет и в этой жизни.

Логично, что изменения в жизни Дана могут коснуться и жизней его родных, но он никогда об этом не думал. Осознание было слишком болезненным.

В номере Сонхи и ходить-то негде, поэтому за полминуты он успел раза три пройти мимо ее кровати. Куда бежать? Что делать? Что, если все его близкие в опасности? Ведь есть же все эти фильмы про эффект бабочки: опоздал на тридцать секунд — и вся жизнь пошла под откос…