Цена славы (СИ) - Кас Оксана
Вспышки фотокамер мелькали так часто, что не было ни малейшей возможности рассмотреть людей, которые ее снимают. Бёль отсчитала про себя шестьдесят секунд, перешла дорогу, остановилась еще и у стеклянных дверей. Самым сложным было затем идти к стойке регистрации. Людей пришло действительно много, охранники не могли просто идти вперед, они окружили Бёль тесным кольцом, иногда им приходилось даже не слишком вежливо отпихивать людей в стороны. Бёль же надеялась, что по дороге не будет внезапных ступенек: вспышки мелькали так часто, что глаза плохо различали пространство вокруг и она почти невидяще шла, ориентируясь только на широкие спины охраны.
У стойки регистрации толпа отступила, но фанаты и пресса не ушли — продолжали снимать ее на расстоянии. Засняли, как она подает паспорт в цветочном чехле, как достает из сумочки телефон с брелоком из мерча Pop Heroes, как забирает у Юнхи сумку с ноутбуком, которая не вписывалась в сегодняшний образ… Ощущение, будто она в каком-то аквариуме, не покидало даже в вип-лаундже, куда ее провели перед посадкой.
Билеты до Парижа оплачивал Louis Vuitton, и он не поскупился: в бизнес-класс посадили и Бёль, и ее сопровождение из двух человек. Женщины усадили Бёль к окошку, а сами большую часть полета спали. Бёль вертелась в кресле, читала, пыталась работать на ноутбуке, посмотрела пару серий аниме, снова почитала. Лишь через несколько часов, окончательно вымотавшись, Бёль смогла ненадолго заснуть.
Макияж с лица она сняла еще в начале полета, гольфы и ботильоны заменила на тапочки, чтобы ноги не устали. За час до прилета стюардесса, как и обещала, разбудила Юнхи. Та тут же начала приводить Бёль в порядок — тканевая маска на пятнадцать минут, термальная вода, свежий макияж, другая прическа. Под немного недоумевающими взглядами других пассажиров, творилась и магия стилистов — Юнхи заново собирала гольфы в небрежную гармошку, чтобы Бёль в Париже выглядела так же хорошо, как и в Сеуле. Это парни могут выйти после рейса в кепке и маске, Бёль же должна выглядеть безупречно.
Их встречали с охраной, действительно выслали автомобили премиум-класса, а в отеле личный номер Бёль был таким огромным, что в нем было даже немного неловко ночевать одной.
Бёль прилетела в Париж за несколько дней до показа, потому что Тони Кавалли хотел с ней встретиться лично. Ну, почти — в сопровождении Юнхи.
Это должен был быть ужин в шикарном ресторане с тремя звездами Мишлен, о чем Бёль рассказала именно Юнхи. Она же ее тщательно подготовила к ужину — подобрала одежду, сделала простую, но элегантную прическу, макияж, проконсультировала о том, чего ждать. Бёль знала, что контракт о том, что она станет амбассадором дома Louis Vuitton, уже подписан корейской стороной — Юнхи привезла оригиналы. Но до того, как все окончательно решится, дизайнер встретится с Бёль лично, из-за чего она и волновалась так сильно.
Причин для страха отказа было немало. Она боялась подвести агентство, чем-то разочаровать уважаемого человека… потерять деньги, которые способны полностью закрыть ее долг перед агентством.
О том, как будет проходить ужин, Бёль знала заранее: будет много крошечных порций, в меню не будет цен, за едой не принято говорить о делах, но можно обсуждать смежные темы.
Тони Кавалли поразил Бёль своей мощной энергетикой, он практически заполнил собой весь зал ресторана. Ярко одетый, с уложенными гелем волосами, он красиво жестикулировал и задавал очень много совершенно неожиданных вопросов. Какой цвет она любит, во сколько предпочитает просыпаться, какая книжная героиня ей кажется наиболее интересной, нравится ли ей запах земляники? Юнхи при этом молчала и просто ела, выполняя роль сопровождения для несовершеннолетней подопечной.
За время ужина Бёль так и не поняла, чего от нее хотел Тони Кавалли. Они просто поели и разъехались. Но утром ее пригласили на примерку в офис Louis Vuitton, где сначала вокруг Бёль носилось несколько женщин-швей, которые выполняли финальную примерку платья, а затем «мастер» — так здесь все называли Тони Кавалли — выгнал всех из своего кабинете, оставив только Бёль и Юнхи.
— Обычно представители вашего агентства достаточно честны с нами, — внезапно обратился он к Юнхи. — Ответьте и сейчас честно: насколько публике известна эта способность Бёль из скромной и нежной девочки в жизни превращаться в настоящую тигрицу на публике?
— Разумеется, большинство видит в ней только сценический образ, — ответила Юнхи. — Но практически любой, кто хотя бы немного интересуется группой и видел одно-два интервью или шоу, знает о том, что она интроверт и в жизни весьма скромна.
Кавалли снова с любопытством осмотрел Бёль, а после указал им обеим на цветной диван у журнального столика. Сам он взял стул и сел напротив них:
— Ну, что я хочу сказать? Контракт мы подпишем. Даже твой, Бёль, отъезд из Кореи показал данные, которые равны тому, что нередко дает нам Даниэль. Это очень хорошие цифры, сравнимые с показателями селебрити, которые обычно послами брендов не становятся.
Бёль смущенно улыбнулась. Она знала, что Person не просто так работали над ее образом. И ее загруженный график съемок — тоже не только ради сиюминутной выгоды. Они пытались сделать из нее айдола, который превзойдет по популярности остальных. Именно поэтому вся ее одежда стилизуется лично Юнхи, она должна была в глазах жителей Азии казаться самой стильной девушкой. И это, по всей видимости, им удалось. Но Бёль казалось, что это немного обман: она сама в моде и стиле мало что понимает.
— Но это не всё? — уточнила Юнхи.
— Не всё, — согласно кивнул Тони Кавалли. — К декабрю мы планируем выпустить новый парфюм. Долгое время это направление не было приоритетным у бренда, но сейчас мы хотим сделать громкий запуск парфюма нового поколения.
Бёль боковым зрением увидела, как напряглась Юнхи. Кажется, это что-то действительно важное.
— Мы знали, что будем брать кореянку для рекламы, желательно, такую, чтобы она была популярна у молодежи. Я хотел поговорить с Бёль, чтобы понять — подходит ли она по характеру.
В комнате повисла пауза, явно немного напряженная.
— То, что она так умеет перевоплощаться, мне понравилось. Она сможет стать не просто моделью, а олицетворением аромата, что наверняка даст хорошие цифры продаж. Так что — мы хотим заключить дополнительный контракт. В отношении одежды и сумок ничего не меняется — она может носить другие лейблы в рамках договоренностей, но вот парфюм…
— Я понимаю, — поспешно заверила Юнхи. — Мы умеем с этим работать. Могу дать гарантии, все будут уверены, что сама Бёль пользуется только им.
— Вы еще даже не знаете, что это за парфюм, — усмехнулся Тони Кавалли.
Он встал со своего места, подошел к письменному столу, взял со столешницы небольшую коробочку и вручил ее Бёль. Та растерялась, но снова выручила Юнхи. Бросив извиняющийся взгляд на дизайнера, она помогла Бёль открыть коробку и достать простой флакон без каких-либо надписей и украшений. Аромат нанесли сразу на запястье Бёль. Запах был очень нежным, Бёль не могла сказать, чем именно пахнет — улавливалось что-то цитрусовое, но это точно не основа аромата. Пока Юнхи восхищалась легкостью аромата, Бёль ощутила и что-то… фруктовое?
Бёль тоже высказала свое мнение о запахе, причем Кавалли был приятно удивлен, что она почувствовала фруктовый шлейф.
Пока сотрудники бренда сервировали стол, Юнхи получила от мистера Кавалли тонкую папку с предварительным контрактом. Потом они пили чай и мистер Кавалли практически вынуждал Бёль рассказать, что ей нравится в одежде, в чем ей особенно удобно, что она предпочитает носить на сцене. Удивился, когда Бёль призналась, что ей на сцене, наоборот, комфортнее в яркой и смелой одежде — это как будто разделяет ее в жизни и на сцене.
— Мне это напомнило Сашу Фирс, — улыбнулся мистер Кавалли. — У твоего альтер-эго нет имени?
— Альтер-эго? — удивленно переспросила Бёль.
— Ты не знаешь? У Бейонсе есть альбом, который она назвала именем своего альтер-эго. Это ее сценическая личность — та женщина, которая бесстрашно зажигает на сцене.
