Конторщица 4 (СИ) - Фонд А.

Давно уже с ней не общалась. Да и видела лишь пару раз, мельком. Сейчас, вблизи, я рассмотрела её получше. Тоня сильно сдала, в уголках глаз залегли морщины, как и траурная складка у губ. Она понуро сидела, думая о чём-то своём.

— Привет, Тоня, — улыбнулась я, — как дела у тебя?

— Здравствуйте, Лидия Степановна. Спасибо, всё хорошо, — Тоня невнятно махнула рукой.

— Да ладно тебе, еще по имени-отчеству называть друг друга будем, — проворчала я, — рассказывай лучше, что случилось.

— Ничего не случилось, — упрямо поджала губы Тоня.

— Я же вижу, что не всё хорошо, — прицепилась я.

Внезапно между нами просунулся какой-то юркий юноша, в синем халате и нарукавниках:

— Антонина Михайловна, — звонким голосом сказал он, не обращая внимания на то, что мы разговариваем, — я уже все карточки заполнил, а нужно еще три бланка!

— Так, — решительно сказала я, отодвигая настойчивого юношу подальше, — пошли-ка, Тоня, прогуляемся.

— Куда? — лишенным выражения голосом спросила Тоня.

— Да хоть и ко мне, — ответила я, — чаю попьем, поговорим.

Вздохнув, Тоня нехотя подчинилась.

Мы вышли в пустой в это время коридор. Здесь шум, постоянно царивший в отделе кадров, был значительно тише. Ничто не мешало нам поговорить прямо тут.

— А теперь рассказывай всё, — заявила я строгим голосом.

И Тоня, чуть помявшись, начала рассказывать. Чем дальше она говорила, тем больше меня охватывала злость.

— Ты понимаешь, Лида, он же списывает вполне пригодную технику, — оглядываясь по сторонам, горячо шептала Тоня. — А оно же всё на других числится. После того, как Люся ушла в декрет, это на меня в нагрузку повесили. Сначала всё было нормально, а недавно вот началось. Последние две недели где-то.

Я внимательно слушала.

— Закупили два цветных телевизора для актового зала и Ленинской комнаты, — сделала круглые глаза Тоня, — и в тот же день списали. А я теперь эти акты нигде найти не могу. Представляешь? И телевизоры эти сюда даже не привозили.

Я вспомнила полупустую Ленинскую комнату в двумя шкафами, парой столов-стульев и бюстиком Ленина.

— А Люся как это всё подписывала?

— Ой, ты же знаешь нашу Люсю, — хмыкнула Тоня, — ей бы всё хи-хи да ха-ха, ну и пожрать ещё. Она подмахивала всё, не глядя, лишь бы работы поменьше. Вот он и пользовался.

Я покачала головой.

— А ещё же у нас есть своя база отдыха — целый комплекс в Орехово, — продолжала делиться Тоня. — Ты хоть знаешь о нём?

— Что-то такое вроде слышала, — неуверенно ответила я, — вроде Лактюшкина как-то рассказывала, что они раньше всем отделом туда на выходные ездили. Грибы собирать.

— Да, там заповедные места, лес, очень красиво, — кивнула Тоня и её забавная чёлка смешно подпрыгнула, — и там есть домики, баня, купальня, столовая и даже актовый зал…

— Ты была там?

— Да, в детстве мы туда часто ездили, — усмехнувшись, кивнула Тоня, и с гордостью добавила, — у меня же отец здесь токарем работал… в четвёртой бригаде. Они делали наиболее сложные мелкосерийные детали для локомотивов.

Мимо нас прошел рабочий из пятой бригады. Мы помолчали, пока он не зашел в отдел кадров.

— Так вот, он сегодня подсунул мне подписать акт, что там всё устарело и под снос идёт, — сказала Тоня, как только за рабочим закрылась дверь. — А ведь комиссия там даже не смотрела. И я точно знаю, что там ничего особо и не устарело. А если какая доска и прогнила, так её же заменить можно. А знаешь кто в комиссии?

— Кто?

— Иванов, Герих и Щука, — еле слышно выдохнула Тоня.

— Хм… всё интереснее и интереснее, — покачала я головой, уже догадываясь о ком идёт речь, но всё-таки переспросила. — А он — это кто?

— Ну Альберт Давидович же…

Мы ещё немного поговорили с Тоней, и я вернулась обратно в кабинет. Работать.

В общем, увольняться я передумала. Сначала Альбертика урою.

Глава 4

Вчера весь вечер я мерила шагами пустую квартиру, раздумывая, как именно урою Альбертика. Появились некоторые соображения, но я их всё откидывала как малоэффективные. В результате перебрала все методы борьбы из моего времени с недобросовестными конкурентами, и кое-что таки придумала.

На работу пришла вся собранная, словно кобра перед прыжком, готовая к борьбе с Альбертиком.

Меня встретила тишина и неожиданно безлюдные коридоры.

«Зомби-апокалипсис или НЛО?» — хмыкнула я, и торопливо, почти бегом, прошлась по коридору, заглядывая по пути во все кабинеты.

Пусто. Везде причем.

Вся в недоумении, я ускорила шаг. И в боковом коридоре таки обнаружила живого человека: тётя Валя, уборщица, сосредоточенно намывала шваброй пол, не обращая внимания на исчезновение всего коллектива.

— А где все? — обратилась я к ней.

— Так на собрании, — равнодушно ответила она и ляпнула тряпку в ведро.

— Но еще же целых пять минут до начала работы, — удивилась я.

— Собрание уже час как идёт, — буркнула тётя Валя, склонилась над ведром, выжимая тряпку, и, заметив, что я вознамерилась идти прямо, угрожающе рявкнула, — только по помытому не иди!

Пришлось обходить. С тётей Валей конфликтовать чревато.

Обойдя помытый гектар, я дошла до актового зала и открыла дверь.

Уже вовсю шло собрание. Я незаметно вошла в забитый народом зал. За трибуной выступал докладчик — бригадир первой бригады из десятого цеха, высокий грузный мужчина примерно лет сорока пяти, вечно надутый и недовольный. Фамилия у него была под стать — Рыкун. Я его знала плохо.

Он уже закончил доклад и отвечал на вопросы. За покрытым кумачовой скатертью столом президиума восседали четверо. На моём месте, с левого края, величественно поджав губы, с важным видом сидела Герих. Рядом с Альбертиком, справа, красовалась Щука. С краю стола, на месте секретаря, неожиданно сидела… Тоня. Она торопливо строчила, не поднимая головы от протокола.

Я тихой тенью скользнула в зал и заняла пустующее место с краю, в десятом ряду. Тем не менее Альбертик меня заметил и посмотрел крайне выразительно. Я сделала вид, что не поняла. Рыкун вещал что-то с трибуны, зал тихо гудел, а Альбертик продолжал сверлить взглядом дырку во мне. Эдичка Иванов, который сидел в первом ряду, очевидно поймав взгляд Альбертика, развернулся посмотреть, что там такое, и увидел меня. Лицо его вытянулось. Другие тоже начали оглядываться.

Я сидела с невозмутимым видом, словно меня все эти взгляды не касаются. Думаю, весть о моём увольнении коллектив уже облетела.

Тем временем Рыкун закончил выступление, и на его место поднялся следующий докладчик — Семён Петрович Юрьев, инженер-метролог. Он громко объявил, обращаясь к залу:

— Товарищи! Пришло время обсудить очень важный вопрос! Правильно ли мы считаем рабочий коллектив бригадой, когда у него даже единого наряда нету? Правомерно ли это?

Шум в зале, который был обычным фоном на всех собраниях, понемногу стих, народ заинтересованно тянул шеи, и Юрьев воодушевлённо продолжил:

— И это, я не говорю об общем хозяйственном расчёте!

После этих слов зал накрыла такая тишина, что было слышно, как скрипит ручка у Тони, которой она торопливо записывала всё в протокол.

Я скосила взгляд. Сидящие рядом мужики-бригадиры молча переглядывались.

— Мы собрались, чтобы обсудить проблемы повышения роли трудового коллектива в управлении работой депо «Монорельс», — подал голос Альбертик, — поэтому в первую очередь мы должны сосредоточиться на обсуждении личной ответственности каждого из вас… то есть из нас… за работу нашего предприятия! Давайте придерживаться повестки, товарищи!

Юрьев сконфузился и встревоженно взглянул на зал в поисках поддержки.

Неожиданно ему на помощь пришел Иваныч.

— А я считаю, Петрович дело говорит! — воскликнул он, подхватываясь с места. — Сами прикиньте, сколько у нас настоящих бригад с крепким костяком?

— Пятнадцать!

— Восемь!