Конторщица 4 (СИ) - Фонд А.

Я неторопливо прошла к свободному столику, выгрузила тарелки и с аппетитом принялась за еду. Покончив с обедом, я развернулась и пошла на автобусную остановку. Пора заканчивать медосмотр.

Ах да, с этой работы я решила уволиться.

Я ехала в полупустом автобусе и смотрела в окно. Там мелькали магазины, тополя, жилые дома, тележки с мороженным, ясени, доски Почёта, киоски «Союзпечати», бочки с «Квасом» и люди. Всё смешалось в один пёстрый калейдоскоп образов. Вспомнилось, как только я попала сюда, в первые дни, мне всё здесь казалось унылым и серым. Теперь я отвыкла от красок моего прошлого мира и уже получаю эстетическое удовольствие от жизни здесь.

Я вздохнула. И мысли вернулись к насущным проблемам.

Значит так, сейчас добью квест с медосмотром. Насколько я поняла, у меня всё нормально, так что нужную справку я получу. Затем нужно сделать три вещи. Даже четыре. Одновременно.

Первая — уволиться с работы, отработать две недели спокойно, в общем, не дать Альбертику меня загнобить.

Вторая — устроиться на новую работу. Вопрос «куда?» даже не стоит. Вчера как раз Иван Тимофеевич предлагал идти в газету совместителем. Думаю, я вполне могу устроиться туда журналистом на постоянной основе. Тем более, образование я получаю филологическое. В крайнем случае — пойду в школу аниматором. То есть пионервожатой, конечно же.

Третья — получить права на вождение автомобиля. После того, как на руках у меня будет эта справка, останется парочка чисто формальных шагов, и я стану водителем!

И четвёртая — решить вопрос с настоящей Лидой. Бросать её я не собираюсь. Но здесь еще нужно изучить вопрос и всё спланировать правильно.

Как раз в этот момент автобус доехал до моей остановки, я вышла, вдохнула наполненный запахами крапивы и пыли воздух и прямиком направилась в психоневрологический диспансер. Легкий ветерок ласково ерошил мои волосы, обдувал лицо, весело щебетали птичка, светило солнышко, а я шла в дурдом и широко улыбалась.

На моё счастье, с остатком медосмотра я управилась довольно-таки быстро и уже через полтора часа выходила из здания, сжимая в руке заветную бумажку. Причём по старой привычке из моего времени выпросила в двух экземплярах. На всякий случай. Там поудивлялись, но дали.

Путь мой лежал обратно, в депо «Монорельс».

Сейчас забегу к товарищу Гашеву, отдам справку и узнаю, когда можно забирать права. Затем зайду в отдел кадров, напишу заявление на увольнение. К Альбертику идти не хочу.

Дожидаясь на остановке моего автобуса, я вспоминала встречу с Лидой. С настоящей Лидой. Увидеться наедине удалось буквально на пару минут.

— Ты, давай-ка, прекращай симулировать, — велела ей я твёрдым голосом. — Когда тебя подготовят к выписке, подойди к Тамаре Васильевне. Знаешь же её?

Лида кивнула, маленькие, заплывшие жиром глазки сверкнули радостью и надеждой.

— Я с ней договорилась. Она мне позвонит, и я за тобой приеду. Заберу тебя.

— Как-то аж боязно, — смущенно поёжилась Лида, плотнее кутаясь в безразмерный больничный халат.

— Понимаю, — вздохнула я. — Столько лет ты провела в этих стенах. Но ничего. Хватит уже. Пора теперь жить полной жизнью. Поживёшь пока в коммуналке на Механизаторов, адаптируешься. Займешься собой. А я как раз подумаю, куда тебя на работу устроить. Есть у меня кое-какие мысли.

— Но я же ничего не умею, — испугалась Лида, — ну, в смысле — не помню я ничего…

— Не страшно, — успокоила я её. — я тебя на какую-то спокойную малоотвественную работу устрою. На первое время. А там посмотрим.

— На какую?

— Ну, можно к нам, в депо «Монорельс», в Ленинскую комнату, газеты рабочим будешь выдавать и карточки заполнять…. Туда всё равно никто не ходит. Или в нашу городскую газету — письма читателей принимать и регистрировать. Но там чуть сложнее. Да мало ли вариантов. Что-нибудь да придумаем! Ты, главное, выписывайся.

Несчастная женщина несмело кивнула, не в силах поверить, что жизнь уже изменилась на сто восемьдесят градусов.

— А когда похудеешь, мы тебя к зубному врачу отправим, сделаем тебе голливудскую улыбку…

— Какую? — не поняла Лида.

— Да это я так, — мысленно ругая себя, исправилась я, — красивую улыбку тебе сделаем.

— Ох, как я хочу золотые зубы, — мечтательно вздохнула Лида.

— Зачем же золотые? — удивилась я, — Это ведь некрасиво. Сейчас уже должны быть технологии, когда протезы делают под естественные.

— Золотые — это красиво! — непреклонным тоном заявила Лида. — Хотя, конечно, дорого. Я всё понимаю.

— Ну, ладно, сделаем золотые, — удивилась я таким странным понятиям о красоте. — А потом, когда ты похудеешь, мы сошьём тебе новый гардероб. В ателье. Есть у меня там одна знакомая.

— Но это дорого, — радостно ахнула Лида.

— Нормально, — отмахнулась я, — просто шить сейчас гардероб нет смысла, раз ты всё равно худеть будешь… сейчас просто купим самые необходимые вещи.

Лида мечтательно кивнула, её мысли витали где-то уже в облаках.

— А потом помогу тебе вернуть Витю. Замуж выйдешь…

— Спасибо тебе! — огромная слоноподобная туша Лиды бросилась мне на шею, чуть не похоронив под своим весом…

Мои воспоминания прервал подъехавший автобус.

Я возвращалась из автошколы, где отдала-таки справку Гашеву. Он обещал, что водительские права я теперь получу быстро, возможно даже и завтра.

Так что шла я прямо окрылённая. И путь мой был в наш отдел кадров. Я шла писать заявление на увольнение. Настроение, невзирая на причину, было приподнятым. Я чуть покопалась в себе и поняла, что мне давно уже хотелось личной свободы. Отработаю вот две недели, как того требует закон, затем месяца полтора просто поживу в Малинках. Буду загорать, купаться в пруду, варить варенья с Риммой Марковной, ходить в лес по грибы. Красота! В сентябре Светка пойдёт в школу, нужно будет всё купить, поэтому мы вернемся в город. А может быть, я с ними поеду, всё куплю, провожу Светку в первый класс, потом они с Риммой Марковной останутся, а я вернусь еще на пару недель в Малинки. Проведу бархатный сезон на даче.

Хотя лучше бы, конечно, поехать на море.

Размышляя как лучше провести выпавшие мне свободные деньки (ведь слишком долго гулять мне система всё равно не даст — тунеядство в СССР, мягко говоря, не поощрялось), я практически нос-к-носу столкнулась с Альбертиком.

Ну вот почему так не везёт! Хотела написать заявление и потом избегать его эти две недели. И вот на тебе!

— Вообще-то я вас искал, Лидия Степановна! — не предвещавшим ничего хорошего тоном сообщил он.

Я пожала плечами.

— Как вы посмели проигнорировать мой приказ⁈

— Какой ещё приказ? — деланно удивилась я.

— Приказ прийти на доклад сразу после обеда! — Альбертик всё больше и больше раздражался.

— Не видела я никакого приказа, — ответила я и попыталась пройти мимо. — Извините, спешу.

— Прекращай ёрничать! — психанул Альбертик, — шутки давно закончились. За то, что ослушалась моего приказа и прогуляла полдня, я же и уволить могу!

— Замечательно, — спокойно сказала я, — прямо такое совпадение! А я как раз иду в отдел кадров писать заявление.

— Какое заявление⁈

— На увольнение.

— Вот и хорошо, — внезапно успокоившись, расцвёл улыбкой Альбертик, — пишите заявление, Лидия Степановна, я с удовольствием подпишу. Хотя, конечно, лучше если я вас по статье уволю. Давно пора было это сделать.

— По статье уже не получится, — деланно-грустно вздохнула я, — раньше надо было, когда я на доклад не пришла. Акт надо было составить по форме и всё такое. А сейчас я уже тут.

— Да. Не сообразил. Тогда сами пишите заявление, — согласился с моими доводами Альбертик и, развернувшись, зашагал в другую сторону по коридору, а я отправилась в отдел кадров.

В нашем отделе кадров, как обычно, царили фикусы, герань и прочая ботаническая ерунда, изображающая тропические джунгли в понимании простого советского служащего, который дальше соседнего колхоза, куда он ездил ещё юным пионером на картошку, никуда и не выезжал. Здесь, как обычно, суетилась куча народа, так что Тоню я не сразу и заметила.