Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – монарх
Она вскинула брови, взгляд стал холодным.
— Ваше Величество?
— Это выражение, — объяснил я торопливо, — к поцелуям отношения не имеет, идиома такая, метафора, иносказание, аллегория... или что-то еще, из меня неважный филателист... Значит, будем держаться без слюнявостей, мы же с вами правители и управлятели, мы должны думать о том, как вести народы к счастью, хочет он того или нет, а не о том, как начать расстегивать друг у друга крючки на одежде...
Она произнесла строже:
— Ваше Величество!
— Винюсь, — сказал я покаянно, — я вовсе не думал о крючках на вашей одежде, я же вас уважаю! А раз уважаю, то как могу! Аскланделла, честно говоря, я просто потрясен, как вы сумели себя поставить. Это невероятно, но ни следа магии, я бы заметил. У меня чутье на магию, как у надрессированных собак на некую травку.
Она посмотрела на меня прямо и холодно.
— Ваше Величество, мне кажется, в моем случае достаточно было держаться просто и естественно.
— Да, — сказал я с уважением, — ничего себе «просто», если вас с пеленок отучают держаться просто и естественно! В обществе нужно в ногу, а то затопчут и вобьют в землю копытами, а то и вовсе ратицами. В приличном можно исповедовать любые идеи, но одеваться только по моде. Я уже начинаю вас бояться, ваше высочество. Даже если бы мне пришлось расстегивать на вас крючки, у меня бы руки так тряслись, что даже не знаю...
Ее взгляд стал еще холоднее.
— Ваше Величество, уверяю, это вам не грозит.
— Гора с плеч, — сказал я с облегчением. — А то, знаете ли, по дефолту принято считать, что мужчина должен добиваться женщины, иначе как бы оскорбляет ее недостаточным вниманием... Дикость какая, верно? Это же в вечном страхе жить: а вдруг уступит?
Она повторила с холодом:
— Уверяю вас, это вам не грозит. Во всяком случае, с моей стороны.
— Значит, — сказал я, — можно...
— Нет, — отрезала она. — И не можно.
Я умолк, смотрел на нее почти с любовью, настоящая снежная королева, хотя настоящая снежная должна быть блондинкой, пепельной блондинкой, у Аскланделлы же копна роскошных черных волос, блеску которых позавидует любой ворон, хотя лицо бледное, какое бывает только у выросших взаперти, не видевших солнечного света.
Она посмотрела на меня испытующе, лицо осталось таким же высокомерно участливым, но в голосе проскользнула озабоченность:
— Как я понимаю, если вы появились так неожиданно, то неожиданно и отбудете. Видимо, нужно со
PuHAJXj финише Руки - /иомлрх
звать лордов, вам предстоит объявить им нечто важное?
— Да, — ответил я. — Аскланделла, какой дурак говорит, что женщины не понимают мужчин?
— Я поняла не мужчину, — ответила она с холодком, — а правителя. Правителей я понимаю. С вашего позволения, Ваше Величество, я позову Джоанну.
Я дернулся.
— Джоанну? Зачем?
— Тогда Хайдиллу, — предложила она. — Или Ри- анеллу.
— Да зачем?
Она ответила ясным и чистым голосом:
— Уже вечер, вы останетесь на ночь, возжелаете женской плоти, дабы удовлетворить свои мужские потребности... такие вам понятные и естественные.
Я не смог выдержать взгляд ее ясных чистых глаз, трусливо отвел глаза в сторону и пробормотал не столько смущенно, как глупо:
— Да как-то не надо... Я же по делу... Аскланделла, это не то, что вы думаете...
— Правда? — изумилась она. — Ну хорошо, как знаете. Прислать вам служанок? У нас тут есть новенькие, прямо из деревни. Вы таких любите.
Я выдохнул, осмелился поднять голову и посмотрел ей в глаза.
— Принцесса... Я благодарен вам, что беретесь помогать мне даже в таких весьма интимных мелочах. Но что-то в этом не совсем зело, хотя вроде бы почему нет?.. Однако не весьма. Потому не надо. Вас я не могу тащить в постель, не хочу и боюсь, а другие женщины не столь совершенны... Потому лучше давайте о другом. Вы же знаете, как-то получилось, что я сразу невзлюбил вас.
Она чуть наклонила голову, не сводя с меня внимательного взгляда.
— Знаю.
— Да, конечно, — сказал я, — это было так заметно... и как-то глупо. Почти по-детски. Но вы все время помогали мне, как продолжаете и сейчас. Я чувствую вину... и хочу сделать то, чего никогда не делал и не собирался.
Она молча наблюдала, как я расстегнул ремни на дорожной сумке, там внутри еще пара отделений, перевернул над столешницей. Со звоном, треском и шелестом посыпались различные штуки, от простейших амулетов на цепочках до затейливых вещиц из золота, украшенных драгоценными камнями.
Пара крупных жемчужин попытались скатиться со стола, я поймал на лету. По телу пробежали волны, странно сладостные и одновременно тревожные.
Я быстро опустил их на стол и торопливо убрал руку. Аскланделла некоторое время рассматривала их, затем перевела взор на меня.
— Ваше Величество?
— Это я хапанул у Горных Эльфов, — сообщил я. — Завернул в скатерть и удрал, как мелкий воришка. Хотя считаю себя вправе, они меня обижали... В общем, мне разобраться некогда, а к магам нет полнейшего доверия... даже к самым близким. Маги — уже не совсем люди.
Она спросила негромко:
— Но доверяете мне?
— Полностью, — признался я. — Уж и не знаю почему. Все-таки женщина... Вы ведь женщина, Аскланделла?
Она сдержанно улыбнулась.
— У вас достаточно женщин, Ваше Величество.
— Простите, — сказал я с раскаянием. — В общем, это ваше.
— Вы поручаете разобраться мне?
Я покачал головой.
— Нет. Дарю. Здесь и просто красивые вещи, достойные дочери императора и наделенные какими-то свойствами. Как распорядитесь ими — ваше дело.
Она вгляделась в мои глаза, покачала головой.
— А ведь вы в самом деле такое никогда не делали. Вы меня пугаете, Ваше Величество.
— Я не собираюсь завтра умирать, — заверил я мягко, — просто... вы единственный человек, хоть и женщина, с кем могу поделиться всем-всем.
Она улыбнулась.
— Могу, но не стану, верно?
— В самую точку, — признался я. — Но все-таки могу. И только с вами. Единственной на всем свете. Здесь, Аскланделла, есть штуки, которые позволяют эльфам перемещаться по воздуху. И даже находиться там очень... долго. Вам нужно только найти, какие из них они самые. Но вы это сумеете.
Она взглянула с прежней внимательностью, но взгляд стал острее.
— Но мне... зачем?
— Маркус, — ответил я тяжело. — Он разрушит земную кору, но, как мы знаем, гибели избегают не только насекомые, но и птицы, что поднимаются в воздух. В пещерах погибнут почти все, а вот если подняться в воздух... Аскланделла, я очень хочу, чтобы, даже если весь мир превратится в руины, вы обязательно были в числе выживших... Конечно, я надеюсь на победу в схватке с Маркусом, это так, на всякий случай.
Она всмотрелась в мои глаза, что-то там увидела такое, что щеки внезапно окрасились румянцем, но тот не потек вниз, а устремился навстречу друг другу, сомкнувшись между переносицей и серединой тонкого аристократичного носа.
— Ваше Величество, — произнесла она ломающимся голосом, — Ваше Величество... Я сейчас пошлю гонцов, чтобы собрали лордов срочно в большом зале.
Я ответил внезапно охрипшим голосом:
— Да, ваше высочество. К большому сожалению, я не смогу остаться даже на ночь. Маркус приближается.
Пока собирались лорды, это недолго, все живут в Генгаузгузе, столице, неподалеку от королевского дворца, но я все равно чувствовал злость и раздражение, прыгаю, как блоха, во все стороны, мечусь по пространству, пытаясь найти что-то, сам не знаю еще что, но все какое-то мелкое, не королевское, я же вроде бы стремительно выхожу из драчливой подростковости, мне б что-то ого-го, а я все еще выполняю работу юнца самого низшего звена, тоже мне король, самому смешно...
Или еще не вышел? Нет, чувствую, вышел почти весь, это хвост чуть защемило дверью.
Когда взглянул с балкона в зал, народу уже полно, все одеты богато и пышно, ощущение такое, что я и не уводил отсюда армию. Одни лорды, большую часть вижу впервые, но это политика Аскланделлы в действии сумела привлечь к сотрудничеству наиболее активных и желающих через упорную работу выслужиться из королевств Эстии, Алемандрии и прочих, куда дотянулись ее руки и быстро растущее влияние.
Епископ Дециллианий одет с достоинством и скромностью кардинала, ярче всех выглядит принц Сандорин, что и понятно, здесь он вне досягаемости сурового отца и древних обычаев королевства Вендо- вер, а вот тщательно одетый герцог Мидль, без пышности, но и без монашеской скромности, а именно так, как должен быть одет герцог, зять короля, который помнит о своем достоинстве, но не собирается выделяться ничем, кроме своих заслуг.
Я быстро пересек кабинет, сбежал по лестнице и с широчайшей улыбкой вошел в зал, заранее раскидывая руки.
— Друзья!.. Нет, я бы сказал — братья! Мы все братья в этом крестовом походе за честь, достоинство, веру и справедливость!..
Они подошли все гурьбой, не считаясь титулами, хороший знак, настоящее боевое братство, все-таки Сакрант хоть и поневоле, но дружественное королевство, однако они не мы, а мы здесь все свои и даже очень свои.
