Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – монарх
— Да разве не я искушал его в пустыне?.. Не уговаривал броситься со скалы и проверить, в самом ли деле сын Творца или же просто помрачение ума?
— Все так, — признался я, — но тогда Христос был жив... и казался опасным. А сейчас это просто знамя учения Павла, к которому Иисус имеет очень слабое отношение.
— И чем оно должно нравиться мне?
Я покачал головой.
— Само по себе... ничем. Однако Христос — это церковь, которую он основал лично и поставил первым епископом своего ученика Петра.
— Ну-ну, — поощрил он, видя, как я трудно подбираю слова, — чем же мне теперь Иисус вдруг стал мил?
— Он не стал мил, — пояснил я, — но со своей церковью стоит между человеком и Создателем. А чем больше посредников, тем больше помех, искажений, неверно понятых толкований... в общем, прекрасные возможности вставлять палки в колеса.
Он нахмурился, сказал сухо:
— Договаривайте. Я заметил за вами одну весьма опасную идею. Вы ее и боитесь развивать, справедливо опасаясь неприятностей, и в то же время вас как будто несет по скользкому льду в сторону замерзшего водопада.
— Хорошее сравнение, — похвалил я.
— Боюсь, что и верное.
Я сказал почти весело:
— Боитесь? Почему боитесь?
— За вас боюсь, — сказал он сердито. — Вы очень ценный экземпляр. Я счастлив, что у меня такой воин... хотя вы себя им не признаете, как вы часто говорите, ни за какие пряники. И хоть сейчас вы...
— Схожу с вашей дорожки? — спросил я весело.
Он покачал головой.
— Нет, напротив. Вы переходите на бег! А так можно споткнуться и повредить себя. Как мне кажется, вы все ближе подходите к тому, чтобы замахнуться на существование самой церкви?
Я вздохнул, развел руками.
— Даже и не знаю, на что замахиваюсь. Вот такой я замахиватель, всегда на что-то да поднимаю руку... Однако уже научен горьким опытом и знаю, что любой замахиватель должен что-то предлагать взамен, иначе останется только ломателем... а это мелко и гнусно.
— И что предлагаете взамен... даже мне это выговорить трудно, взамен церкви?
Я признался с неохотой:
— А вот ничего...
— Но вы же сами сказали...
— Сказал, — согласился я, — но в данном случае, на мой взгляд, как раз можно не менять одного посредника на другого, а просто обойтись без него!
— Ого!
Я посмотрел на него с укором.
— Признайтесь, это был ваш гениальный план... выставить Иисуса сыном Божьим?
Он саркастически усмехнулся.
— Зачем?
— Потому что на самом деле Иисус, — сказал я медленно и с трудом, — не сын Создателя, а всего лишь слуга. Об этом достаточно четко и ясно сказано в Библии. В этом убеждаются всякий раз те, кто читает Библию не в адаптированных вами для простого народа переводах.
Он сказал с интересом:
— Ну-ну, продолжайте! Люблю изысканные игры ума.
— Это не игра, — сказал я серьезно. — И не хи-хи, даже не ха-ха. Якобы для лучшего понимания простым невежественным народом и повышения авторитета среди рабов, где и распространялось христианство, Иисуса стали называть сыном Божьим.
Он кивнул.
— Да, это логично. Чтобы повысить тем самым и авторитет самого учения. Продолжайте, я чувствую истинное наслаждение.
— Продолжаю, — ответил я, — но дальше вам не очень понравится. Иисус по вашей гениальной задумке должен был создать церковь и тем самым поставить между человеком и Богом непроницаемый забор, очень высокий и толстый, как крепостная стена вокруг города... забор из посредников! Эти посредники при вашей поддержке плодились с ужасающей скоростью, а человека отодвигали от Бога все дальше и дальше.
Он смотрел на меня исподлобья, выражение его лица мне что-то очень не понравилось, явно в рукаве какой-то крупный козырь.
— Это довольно смелая идея, — сказал он медленно. — Предположить, что Иисус — мое кредо, что я разработал план по оттеснению человека от Бога...
Я напомнил:
— Сэр Сатана, вы человека от Бога старались оттеснить всегда. Еще с того момента, как Господь создал Адама. Когда не получилось в лоб, вы начали вынашивать планы обходного маневра. Все полагают, что со времени низвержения вы устраивали только мелкие пакости, но на самом деле самую важную операцию держали в секрете даже от своих соратников. И провели ее блестяще.
Он поклонился с ироническим видом.
— Спасибо, за столь лестную оценку. И хотя я ни при чем, однако же вы приписали мне вместо каких- то привычных, признаю, мелочей... создание римско-католической церкви! Это грандиозно. Это мне льстит.
— Ни при чем? — спросил я. — Как раз весьма при том. Это не значит, конечно, что церковь под вашим полным влиянием, этого вам не удалось, но достаточно и того, что церковь отдалила человека от Бога, что, думаю, Творца весьма огорчает.
— Да не может быть, — сказал он саркастически. — Творцу вообще нет никакого дела до этой вселенной!
Я договорил, не слушая его, а старательно развивая тугую мысль:
— Человек, может, и должен обращаться к Творцу напрямую. Кощунство думать, что Господь глух и не услышит, если взывать не из здания церкви. Люди простые и даже очень простые полагают, что церковь и вера в Творца — одно и то же. Но мы-то понимаем, что вера без церкви обойдется и даже не заметит потери... что и не потеря, а только гири на ногах.
Он посерьезнел, глаза грозно блеснули.
— Полагаете, вам это удастся? Сэр Ричард, это не чужие земли захватывать с длинным мечом в воздетой длани!
Ричард D/twMMwe Руки - ^ионлрх
— Ага, — сказал я, — встревожились? Вот только теперь встревожились?
Он с оскорбленным видом пожал плечами.
— Ничуть. А вы не подумали, что за вами закрепится прозвище Антихриста?
Холод ворвался в комнату и сковал мое тело, а сердце превратилось в тяжелую льдину. Я чувствовал, как замерзает кровь, с огромным трудом заставил свои губы задвигаться, выговаривая слова:
— Меня этим уже пугали... Но Антихрист... это не то же самое, что АнтиТворец... У Создателя нет родственников, которых ему приписывают невежественные люди... Это язычество!
Холод начал покидать мое тело, Сатана отступил к стене и смотрел на меня с таким выражением, что вот сейчас бросится на меня.
— Тот, — сказал я крепнущим голосом, — кто признает Иисуса сыном Бога, уподобляет Создателя языческому Зевсу, что посещал земных женщин и плодил бастардов... Нет, Господь един и совершенен. И нет у него ни детей, ни родственников, ни соратников.
В молчании он отступил к стене, но не растворился в ней, а сказал сдержанно:
— Что ж... не стану спорить... не потому что верно или неверно... А дело в том, что вы, сэр Ричард, со своим спасением опоздали.
— Вам все же удалось, — спросил я, — навредить?
— Никто, — возразил он сухо, — из падших ангелов никогда не вредил человеку!.. Все началось из-за того, что мы не сочли его более высоким созданием, чем мы, ангелы, и с того дня всячески пытались доказать Творцу, что он ошибся. И однажды уже доказали настолько, что согласился с нами и... снес человечество с лица земли всемирным потопом.
У меня перехватило дыхание.
— Но, — выдавил я, — Господь дал человечеству шанс... позволив спастись одной семье...
— Он снова ошибся, — отрезал он, — и теперь понял. Новое человечество заражено теми же грязными пороками, такое же лживое, подлое, нечистое...
Я вскинул руку, прерывая
— Перечислять можно долго, знаю. Но Господь все же дал шанс!
— Но не в этот раз, — сказал он с торжеством. — Маркус сотрет все с лица земли. Его ничто не остановит. Нам это было сказано. И на этот раз Творец уже точно отдаст землю нам, ангелам!
Я смотрел на него с бессильной ненавистью.
— И тогда будете торжествовать победу над самим Творцом?
Он скромно улыбнулся.
— Возможно. Главное, наше мнение станет наконец-то весомым... а то и решающим.
Он не ушел в стену, а растаял в воздухе. Я вздохнул, покосился на постель в дальнем углу покоев. Почудилось там некое движение, словно взметнулась белая рука Розалинды, королевы рыцарского турнира... или это на миг проступил облик последней королевы, Азагердии?
За дверью тихо, хотя теперь кроме двух слуг — еще и четверо стражей. Слуг Альбрехт отыскал из старого состава, которые и при прошлом моем кровавом режиме обслуживали мое высочество. Нет, тогда еще мою светлость.
Бабетта вышла из стены совершенно не скрываясь, буднично и просто, посмотрела с интересом.
— Мне почудилось или ты с кем-то разговаривал?
— Да, — согласился я. — Поспорил даже...
— С кем?
— С собой, — ответил я. — Я очень многогранная и противоречивая натура.
Она сказала рассудительно:
— Нужно было сразу морду бить.
— Вот этого не пробовал, — признался я. — Говорят же, нужно выдавливать из себя зло... но если выбивать, наверное, пойдет куда быстрее?
— Конечно, — подтвердила она. — Только учти, зло сильнее. И у него набор грязных приемов больше... Рич, перестань смотреть на постель с такой тоской. Тебе не большая чистая сейчас нужна...
