Спасите наши души (СИ) - Черемис Игорь
– Так точно, товарищ полковник! – бодро отозвался я.
– Правильный ответ, – чуть более благожелательно кивнул Денисов. – Так... – он оглядел собравшихся сотрудников, и я увидел, как прожженные опера пытались спрятаться от этого пронзающего плоть взгляда. – Все свободны. Кроме... Орехов, Степанов, за мной.
Я услышал, как тихонько, на грани, обреченно вздохнул Макс, но его вздох потерялся за шумом облегчения, с которым покидали место действия все остальные. Получать задание накануне Нового года не хотелось никому – Макс, например, должен был встретить свою Ольгу после работы, они собирались в гости к её родителям. У остальных тоже были дела – и я даже был в курсе некоторых из них.
У меня же приказ никаких эмоций не вызвал. Всё равно я пока плыл по течению, особых планов на новогоднюю ночь не имел, ну а работа – что может быть лучше для привыкания к новой реальности, чем знакомая работа? В том, что Денисов предложит мне – или нам с Максом – что-то необычное, я сомневался. В памяти Виктора я обнаружил, что все задания начальника были вполне выполнимыми и в чем-то даже простыми. Впрочем, в 1971-м они другими и быть не могли, особенно для оперативников нашего ранга – не доросли мы ещё до хитрых комбинаций, да и клиентелла у нас была своеобразная. Тут я хихикнул, но лишь про себя, стараясь, чтобы лицо оставалось серьезным.
Дело в том, что мы с Максом занимались актерами и прочим творческим людом, эти персонажи были предельно несерьезными, опасности от них не было никакой, особенно если не выпускать их из виду. Разумеется, они <i>баловались</i> – поэты писали стишки с двойным и тройным дном, писатели пытались донести до читателей правду, как они её понимали, режиссеры ставили революционные спектакли, которые правильнее было назвать контрреволюционными, если подходить к ним с правильных идеологических позиций. У многих имелась в кармане фига, и часто – не одна, у многих были левые заработки, которые часто превышали зарплаты по месту службы. Но в общей своей массе все эти артисты мало чем отличались от инженеров или рабочих – они также жили от зарплаты до зарплаты, выпивали, ждали увеличения окладов и почетных званий... хотели заниматься любимым делом – и чтобы их любили. Ничего необычного. Поэтому и работали в этой среде аккуратно, чтобы не подтолкнуть того или иного деятеля к открытой антисоветчине. Примеры неосторожного обращения с этими ребятами, к сожалению, были – ещё при Хрущеве зачем-то заклевали поэта Бродского, а уже при новой власти – Синявского и Даниэля, и тех после шумного процесса подняли на знамя доморощенные диссиденты, с которыми наш отдел в основном и вёл борьбу, безнадежно проигрывая.
Это я уже помнил памятью увечного капитана из будущего. Борьбу с диссидентами советская власть проиграла с разгромным счетом – любые меры вводились с диким опозданием, не в полном объеме, давая время противнику адаптироваться к ним и выработать способы противодействия. Причин этого нам никогда не объясняли; исходя из своего опыта, я считал, что это очередная «игра башен», которая здорово попила крови оперативникам в борьбе с так называемой «несистемной оппозицией». Правда, за давностью лет система кремлевских башен образца 1971 года была для меня загадкой, но я был уверен, что у меня появился шанс разобраться во всём самому и очень быстро.
***
– Проходите оба-два, садитесь, – буркнул Денисов, занимая место за собственным столом – большим, массивным, с полированной столешницей и девственно чистым.
Мы сели друг напротив друга на стулья у второго стола, который стоял торцом к столу начальства. Макс кинул на меня обреченный взгляд и тут же скромно посмотрел куда-то под стол.
– Догадываетесь, зачем я вас вызвал? – неожиданно спросил полковник.
Вопрос был с подвохом, и отвечать на него можно было лишь единственно возможным способом.
– Никак нет, товарищ полковник, – быстро ответил я, пока Макс не ляпнул что-либо жизнерадостное, что усугубит наше положение.
Водился за ним такой грешок.
– Никак нет... – проворчал Денисов. – Только и знаете, что по уставу отвечать, но забываете, что вы уже не в армии, Орехов, а в Комитете государственной безопасности! – он ткнул пальцем в лепной потолок. – По планам к вам претензий нет... сдали всё вовремя и в срок. Вот только планы ваши мне не по душе.
– Почему, товарищ полковник? – не выдержал Макс.
– По кочану да по капусте! – вдруг рявкнул тот. – Души в них нет, одни мероприятия для галочки. С тем поговорить, этих проверить на предмет... на разные предметы. Профилактика, опять же, Степанов. А в итоге что?
Я мысленно вздохнул. В такой ситуации я бывал не раз и не два, да и Орехов уже попадал начальству под горячую руку. Собственно, сейчас нас разносили из-за меня – Денисову не понравилось, что я потерял сознание прямо перед его начальственным ликом, а поскольку я действительно выглядел, наверное, очень плохо, то предъявить мне было нечего. Вот он и искал негров, ворующих уголь из темной комнаты, закидывая невод как можно шире в надежде, что мы в какой-то момент потеряемся в пучине неправедных претензий и дадим повод для настоящего разноса. Или, например, повод для приказа отправиться в новогоднюю ночь следить за квартирой какого-нибудь артиста, который в это время будет развлекать кого-нибудь из горкома или даже ЦК совсем по другому адресу. Ну а назавтра представить полноценный отчет по этой слежке, причем к девяти утра. Сам Денисов в это время будет сладко спать, если, конечно, его не дернет Алидин, так что мы с Максом ещё и первое января проведем с великой пользой для дела революции.
– Товарищ полковник, разрешите вопрос?
На меня уставились четыре удивленных глаза. Я даже не дернулся, терпеливо дожидаясь ответа.
– Ну... давай, Орехов... спрашивай.
– Есть у меня одна идея, как систематизировать борьбу с антисоветчиками, но она потребует, думаю, выхода на уровень Политбюро ЦК КПСС и перемены законодательства, – полковник заметно посуровел, и я торопливо добавил: – Поэтому и не стал включать эту идею в план, думал после праздников записаться к вам на прием, чтобы посоветоваться. Но могу и сейчас всё изложить.
Денисов на секунду задумался, и я понимал его колебания. Возможность отложить серьезный разговор до начала новой рабочей недели была очень заманчивой. Ведь одно дело – отправить пару старлеев топтать башмаки в бесполезной слежке, и совсем другое – выслушивать от тех же старлеев некие идеи, которые могут серьезно загрузить мозг. Напрягаться самому накануне праздников никогда не нравилось начальству. И я был бы признателен Денисову, если бы он принял разумное решение – идите с Богом, подчиненные, а ты, Орехов, с утра во вторник рысью ко мне в кабинет, помощника я предупрежу.
С другой стороны, если моя мысль окажется очень нужной и полезной для нашего общего дела, а товарищ полковник отложит её обсуждение из-за какого-то Нового года, и об этом узнает тот же товарищ генерал-майор... пенсия в ближайшее время, несмотря на возраст, гарантирована. Или досиживание до той же пенсии в первом отделе Богом забытого НИИ – и хорошо, если НИИ будет московским. В общем, разумное решение не всегда верное, особенно в организации, в которой все от зеленых новичков до седоволосых ветеранов плаща и кинжала обязаны знать не только то, что до них доводят, но и всё, что может даже в теории иметь отношение к делу.
