Академия небытия. Учись или умри до конца - Дубинина Мария Александровна
– Уважаемые студенты, хватит точить лясы в моем присутствии и бесить… – угрожающе прорычал Миллхаус.
– Видимо, в сезон линьки у драконов обостряется раздражительность, – кракен решил побыть капитаном очевидностью, – прямо как у некоторых девушек.
Я мстительно наступила ему на ногу, намекая, что дальнейшие рассуждения о девушках довольно опасны для его реальных и фантомных конечностей.
Ректор выдохнул струйку горького дыма и приступил к лекции.
– Начнем с самого простого, – его гулкий голос пророкотал над рядами, вмиг заглушив завывания поднявшегося за секунду ветра, – со структуры Академии Небытия, и потихоньку будем возвращаться к истории ее создания. Есть всего два факультета, разделенных по принципу Инь и Ян на Темный факультет и Светлый. Поскольку разделение подходящих душ происходит до их перерождения в новом физическом теле, ответственность за это несет багаж вашей прошлой жизни. Проще говоря, насколько хорошим или плохим человеком вы были, исходя из набора сложившихся привычек, образа мыслей и жизни.
Стало немного обидно. То есть получается, что я была дурным человеком, раз угодила в тело горгоны на Темном факультете.
– Разумеется, нельзя брать за мерило добра и зла какую-то конкретную из земных религий.
За пределами всего множества миров существует так называемая вселенская справедливость, которая и заправляет весами, взвешивающими плюсы и минусы души. За правильным исполнением воли вселенской справедливости следит организация, которую неофициально называют загробным отделом безопасности или, если еще короче, ЗОБ. ЗОБ отслеживает нарушения в цепочке посмертия, наблюдает за деятельностью Академии и других загробных структур и отлавливает те души, которые идут против предрешенного им порядка.
Я записала все это в виде корявенькой схемы.
– Что касается Светлого факультета, то он является фактически отражением нашего, ничего интересного. Скукота, – ректор фыркнул, и снег у него на морде моментально растаял.
Морис наклонился ко мне и прошептал:
– Становится интереснее, да?
Не знаю, как насчет интереснее, но холоднее становилось точно. Снег прекратился, но вместо него подул неприятный, пронизывающий ветер. Меня мгновенно обсыпало мурашками, тонкая блузка совершенно не защищала от холода, а такой вещи, как точный прогноз погоды, тут не было.
Дракон оглушительно чихнул, покрыв пеплом первый ряд студентов с ног до головы.
– Они там совсем обалдели? – Морис обмотался щупальцами, его привычный камзол тоже не был рассчитан на осенне-зимний период, наступивший буквально меньше чем за час. Я впервые за все время нахождения в академии пожалела, что у меня нет шерсти.
– К… кто обалдел?
– Метеобашня! Они отвечают за погоду, – Морис тоже чихнул, но благо успел отвернуться и чернила расплылись по земле.
Миллхаус нервно дернул хвостом, и прожекторы с той стороны смяло в лепешку. Мне как почти-змее холод не нравился, не то, чтобы зоология была моим коньком в школе, но кое-что о змеином племени я помнила. Например, зимнюю спячку.
Сейчас бы, кстати, вздремнуть…
Пытаясь прогнать резкую сонливость, я завертела головой и обнаружила торчащую из посадок неподалеку высокую башню, которая подозрительно раскачивалась под порывами ветра, изредка подсвечиваясь разноцветными всполохами. Панорамные окна в верхней ее части были достаточно большими, чтобы нечеловечески острым зрением разглядеть движение внутри нее. Какое-то подозрительно знакомое движение!
Я чуть не вскочила с места, но вовремя представила, как мой зад подпаляет драконье пламя.
Да за какие такие грехи ректор переродился огнедышащей рептилией размером с трехэтажный дом?!
– Сиди смирно, – посоветовал Морис. – Недолго осталось.
– Недолго до чего?
Но Морис хранил интригующее молчание, явно зная нечто, другим неведомое.
– Такова самая общая структура… структура… – речь ректора вдруг стала немного бессвязной и замедленной. Он широко зевнул, и перед глазами первого ряда пронеслась картина острозаточенных клыков и вся предыдущая жизнь в придачу. – Рассмотрим легенду об основании Академии Небытия. Легенда эта гласит… Гласит… – Пасть снова распахнулась, и даже нас с Морисом обдало горячим дыханием, пахнущим отнюдь не фиалками. – Что изначально в Небытии было только одно разумное существо, и оно стало зваться Демиургом за то, что… что создало из своей мысли самые первые из обитаемых измерений.
Ректор поперхнулся залетевшим в пасть снегом, кашлянул, плюнул под ноги ближайшим студентам сгусток дымящейся кислоты и снова зевнул.
– Да чтоб вас… – услышали мы отчетливо, а потом огромные янтарные глаза дракона затуманились, и оба подвижных века медленно схлопнулись.
Над полигоном раздался громоподобный храп.
– Уснул? – не поверила я. Ректор, уподобившись гигантскому гусю, сунул морду под крыло и затих.
– Уснул, – довольно кивнул Морис и потянулся. – Линька у его вида начинается с приходом холодов и длится около недели. Все это время дракона лучше не трогать и даже на глаза не попадаться. Слышал еще, что из-за этого процесса они не могут менять форму на человеческую или вообще любую другую.
Я новым взглядом окинула мерно вздымающуюся гору золотистой чешуи. И впрямь, если присмотреться, можно заметить темные проплешины.
– И долго он может так продрыхнуть?
Морис пожал плечами:
– Понятия не имею. Но, думаю, мы бы успели заскочить в буфет.
Пока он говорил, большая часть однокурсников уже свалила, остались самые стойкие, морозоустойчивые и, говоря честно, запуганные. Тут, как по заказу, еще и метель поднялась, и я тоже сладко зевнула.
– Эй, не спать! – Морис пихнул меня в плечо. – Олени приснятся, затопчут.
– Да не сплю я, хватит драться!
Я пихнула его в ответ и вдруг заметила за его плечом стул со скрючившимся на нем парнем. Точнее, сверху парнем, а ниже пояса – белой змеей с темным узором на шкуре. Хвостом он обвил стул и устроил голову на обнимающих спинку руках.
– Знаешь его? – спросил Морис.
– Угу. Назвался Ицли.
Морис внимательно его изучил и кивнул.
– Надо о нем разузнать побольше. А то крутятся тут вокруг… всякие.
Я мысленно посочувствовала этому Ицли, но на повестке дня стояла более важная задача.
– Это ведь метеобашня? – спросила я, указывая на означенное строение, немного покачивающееся на ветру.
– Вроде да.
– Я видела в окне Ма и Чо. Готова поспорить, что вся эта катавасия с погодой на их совести.
– И че? – вполне по-огрски отреагировал кракен. – Они взрослые мальчики, сами дел наворотили, пусть сами с ними разбираются. Хотя, погоди… Если эту заваруху устроили они, а они часто были замечены рядом с нами, – по мере разматывания мыслительной цепочки голос Мориса становился все напряженнее, – то, когда Миллхаус разберется, что к чему, он нас сожрет. Всех скопом! Казематами уже не отделаемся!
Меня передернуло при слове «сожрет». После истории с Рэнди я твердо решила стать вегетарианкой, а то кто знает, какой студент сегодня провинился и кого сейчас разделывают на кухне? Стейк, приготовленный из филе бедра Чо, политый соусом из мозгов Ма? Тошнота подкатила к горлу, и мне пришлось пару раз вдохнуть холодный, колючий воздух, чтобы прийти в себя. Миллхаус Дрей продолжал беззаботно посапывать, но, если погода успеет резко поменяться с зимы на лето, можно будет смело готовить свою филейную часть на нужды голодающих студентов.
– То есть нельзя, чтобы Миллхаус их там застал, плохо будет не только ограм, но и многим другим, и нам в числе самых первых, – заключила я, и Морис выразительно посинел.
– И что делать?
– Вытаскивать их! Ты знаешь, где вход в эту башню?
– Там же, где и выход, – пробурчал Морис, которого перспектива подставляться из-за чрезмерно активных братьев-огров не радовала. – Рит, это обязательно?
Я серьезно кивнула.
Мы сбежали с лётного полигона, на котором остался только один спящий студент, и частично заметенными тропами подобрались к чахлой лесополосе, офигевшей от смены климата. К тому моменту я перестала чувствовать пальцы на ногах, а голые ляжки стали красными, как у вареного рака. Если удастся не простыть, это будет чудо. Радовало только, что по мере отдаления от открытой местности ветер становился тише и самую малость теплее. Морис протоптал для меня тропинку между деревьями, и угрожающая тень метеобашни нависла над нашими головами. В целом она была похожа то ли на пережиток средневековой крепости, то ли на давно не крашеный маяк. Внизу окон не было, и перед нами предстала голая стена из серого камня с печально облупившейся темной штукатуркой.
