Другая жизнь. Назад в СССР-2 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич

— Твою мать! — выругался я мысленно. — Пи*дец котёнку.

Тут грохнул выстрел откуда-то сбоку, но я уже улетал в тёмный колодец.

*и* *

— Просто невероятно, что ты выжил, — сказала Тиэко. — У тебя остановилось сердце и тебя реанимировали почти полчаса. Врачи говорят, так не бывает.

— Зачем же они меня реанимировали, если сердце остановилось? — спросил я.

Я очнулся сутки назад, а сегодня ко мне допустили представителя посольства, и это не был атташе по культуре, а второй секретарь. Он справился о моём самочувствии и расспросил о случившемся. Я рассказал, что помнил. Вернее, что мог помнить. Просто «мой внутренний голос» пока я был в отключке, не дремал, поддерживал минимальные функции организма и фиксировал происходящее, используя органы чувств.

— Твоё сердце не совсем остановилось. Оно трепетало, как сердце колибри. Это такая маленькая птичка. Её сердце бьётся со скоростью тысяча двести ударов в минуту. Вот и твоё… Врачи удивляются, что твой мозг выжил. Вернее… Они удивлены, что ты можешь жить с таким мозгом.

Тиэко замялась.

— Я несу какую-то хрень. Но… Что наверное произошло с твоим мозгом за эти тридцать минут. Твой мозг не правильно выдаёт какие-то сигналы. Они говорят, что так не бывает.

— Я же говорил тебе, что я был в комме. Два месяца. Это долго. Вот там, наверное, что-то и произошло. Наши врачи тоже удивлялись, что я восстановился. А сейчас я сколько провалялся без памяти?

— Десять суток. Голова не болит?

— Хм! А, чему там болеть? Там же сплошная кость!

Я постучал кулаком по лбу. Тиэко улыбнулась.

— Они тебя чуть не убили, — сказала она.

— Но ты-то убила злодея?

— А ты откуда знаешь? — вскинула на меня взгляд девушка.

— Сначала громыхнуло сзади и я свалился, потом громыхнуло справа и мы оказались живы. Значит сдохли другие… Простая логика.

— В баре всегда лежит пистолет. А я умею им пользоваться.

Я покрутил в в удивлении головой.

— Ты крутая! Спасибо! Ты спасла мне жизнь.

— Да, ни хрена я не спасла тебе жизнь! Ты сам как-то выкарабкался! Этот ублюдок просадил тебе лёгкое навылет — пуля прошла в сантиметре от сердца. Второй пулей он пробил твою спину, раздробил на вылете правую ключицу и разорвал подключичную вену. Хорошо, что в доме есть тревожная кнопка, а в школе хорошие врачи. Охрана прибежала быстро. И отец с дедом. Там такое было!

— Да-а-а… Сходил за хлебушком…

— За каким хлебушком?

— Анекдот такой у нас есть. Рассказать?

— Расскажи, хотя мне сейчас точно не до смеха.

— А он и не смешной.

— Тогда — в самый раз.

— Ага. Пошел мужик в магазин за хлебом, а его переехал трамвай. И вот, катится голова по дороге и как треснется о тротуар. О, млять, говорит голова, как больно. Вот и сходил за хлебушком!

— Да-а-а, — поморщилась Тиэко. — Что-то типа того… Тебе хоть нос на место поставили, а то страшно смотреть было. На зомби был похож. Или а вампира, упившегося крови.

— О! Есть отличный сюжет для следующей манги.

Тиэко нахнурилась. Дедуушке не очень понравилась та манга именно дракой с якуда, но я его убедила ей издать.

Девушка нырнула в сумку и вынула книжку-мангу с анимешным лицом Тиэко. После нового случая с нами, манга раскупается со страшной силой. Продажи уже окупили расходы на печать в сто раз.

— Слушай, а как же моя выставка? Мы же улететь уже должны⁈

— Ну, какой тебе вылет? Тебе и шевелиться сейчас опасно.

— А чемпионат мира⁈ Бли-и-и-н! Я же выступать там должен был!

— Чемпионат завершился пять дней назад. Теперь тебе в спортзал на долго закрыта дорога.

— Ага, — сказал «мой внутренний голос». — Видали мы таких предсказателей.

— Цыц, — сказал я мысленно. — Работай над организмом молча.

— Врачи что говорят? — спросил я. — Сколько мне ещё лежать? Мне они не говорят.

— Месяц — точно. Ключицу собирали по кусочкам. Но ты не переживай. Папа оплатит лечение. Он договорился с вашим консульством. Наши тебе продлили визу. Травмы очень серьёзные. Сказали, что это надо везти аж в Москву, а это очень далеко. У вас, как и у нас… Лучшие врачи и клиники в столице. Только до Москвы, тебя могли бы не довезти. А здесь тобой занимаются лучшие врачи.

Тиэко вдруг шмыгнула носом и из глаз девушки потекли слёзы.

— Они бы и тебя убили и меня. Ты снова нас спас.

Я «офигел».

— Ты сдурела, что ли? Какой спас⁈ Тебя бы они не убили. Слышала ведь, что тот кто тебя ломал, говорил? Он убивает только за деньги! Что с ним, кстати?

— Я его тоже убила! Застрелила!

— Ни фига себе! — открыл я рот. — Зачем?

— А ты не понял, что он хотел со мной сделать?

— Что? — мой рот раскрылся ещё шире.

— То, что от меня хотят все эти мрази! — вскрикнула Тиэко и в палату заглянул мордоворот.

— Вот козёл! — сказал я и скривился. — Козлы!

Тиэко снова всхлипнула.

— Если бы не ты…

— Да-а-а… уж… Съездил, мля, на персональную выставку…

Тиэко немного поплакала, а потом сказала:

— Зато все твои картины сейчас взлетели в цене.

— О, как⁈ Нет худа без добра? У нас так говорят. Поговорка такая.

— Правильная поговорка. У нас тоже такая есть. Только твоего разрешения не было и продавать никто не может без тебя. Хотя ваш Союз Художников пытался ими распоряжаться. Де, это они привезли. Их, де, печати стоят на коробках и на выставку выставляли работы они.

— Чо⁈ — воскликнул я по-русски. — Не ох*ели они часом?

— Не понимаю, что ты говоришь! Госпожа Накамура просила тебя подписать договор, разрешающий ей продажу твоих картин.

— Она тоже, похоже, прих*ела, ваша госпожа Накамура, — сказал я, используя слово «фак», которое тоже использовалось японцами. — Пусть несёт договор с результатами аукциона. Обсудим.

— Я ей передам.

Она склонилась надо мной.

— Я люблю тебя, мой герой! — сказала Тиэко и поцеловала куда-то в нижнюю губу.

На носу у меня ещё была повязка она мешала полноценному поцелую, а её губы моему дыханию. Мне стало вдруг смешно, я чуть отстранился, вдохнул воздух и рассмеялся. Рассмеялся и застонал от боли в груди.

— Ой! Извини! Я забыла! — отпрянула от меня Тиэко.

— Ты хочешь чтобы я остался здесь навсегда? — спросил, осторожно смеясь, я.

— Да, я хочу, чтобы ты остался со мной!

Я посерьёзнел.

— Пока это невозможно, ты ведь понимаешь? Никто меня тут не оставит. Да и, похоже, на меня тут открыта охота. И если бы не я, на тебя бы никто не нападал.

— Мой отец разберётся с ними!

— В Союзе они меня не достанут. Тем более во Владивостоке. Пограничная зона! Особый контроль! Правда, домой надо ещё суметь добраться. А до этого постараться выжить. Может мне, и в правду, лучше уехать домой?

— Не бойся, тебя постоянно охраняют.

Я закрыл глаза. Что-то «щёлкнуло» и я оказался перед входом в дом, куда Тиэко намеревалась зайти. Тело уже не болело. Да и чего ему было болеть, когда я был цел и невредим и сопел в две дырки своего аккуратного ни разу не ломанного носа.

— Постой, — сказал я и Тиэко, уже взявшаяся за ручку двери остановилась, обернулась и посмотрела на меня.

— Что такое? — спросила она.

— Неудобно как-то… В доме есть кто-нибудь?

— А кому там быть? — девушка улыбнулась. — Все внизу. И прислуга там же. Да, не бойся. Отец знает, что ты мой парень и он не против, чтобы мы встречались.

— Хрена себе, «встречались», — сказал «мой внутренний голос». — Тебя сейчас отоварят по башке.

— Пошли, — она потянула меня за руку. — Я покажу тебе дом. С террасы осмотрим окрестности. Сверху вид красивее и не дует. У нас терраса застеклённая.

Тиэко смотрела на меня просяще-жалобно, и я не смог ей ни сказать про якудза, спрятавшихся где-то в ближайших кустах какого-то вечнозелёного растения и которые проникнут вслед за нами в дом, ни отказаться от «осмотра дома». Тем более, что папа-якудза, млять, «не против, чтобы мы встречались»

— Пошли, — сказал я, мысленно вздыхая.