Другая жизнь. Назад в СССР-2 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич
— Начал его разбирать по вашим фильмам с английскими субтитрами. Но научили меня японскому языку ваши японские дети по вашим книгам, — ответил я.
— И как долго вы учили наш язык?
— Я до сих пор его учу, но начал учить с ними в лагере «Океан».
— Э-э-э… Четыре месяца? Это так мало!
— У меня предрасположенность к языкам. Я неплохо знаю английский и фильмы смотрю с весны.
— Какие фильмы?
— В основном про самураев, — пожал я плечами и проговорил «по-самурайски». — «Что делает истинного самурая? Он акцентирует внимание на прекрасном, а не на пустоте».
— Прекрасно! Прекрасно! — воскликнула госпожа Накамура и тихо похлопала в ладоши.
Были ещё вопросы от журналистов-телевизионщиков ко всем участникам конференции, но вскоре закончились и они. Нас поблагодарили, телевизионщиков удалили и пригласили на обед, который моментально возник на столе перед каждым гостем. Обед состоял из нескольких закусок, второе блюдо в виде овощей с мясом, суп в горшочке, рыба, жаренная на гриле, ягодный морс. Лежали и палочки, и вилки с ложками.
Безо всякого стеснения я взял вилку и вслед за всеми принялся поглощать еду, поглядывая и сверяя свои действия с действиями товарищей из посольства. Обед прошёл без происшествий.
После обеда кто-то из японских гостей попрощался с остальными, а кто-то проехал с нами в художественный музей, где я увидел свои «произведения искусства», обрамлённые в грамотно подобранные рамки и оттеняющие подложки и правильным образом подсвеченные. И, надо сказать, мои картинки смотрелись очень достойно.
И вот там я встретил Тиэко и некоторых других ребят, гостивших летом в лагере «Океан». Первым ко мне подошёл Тэкео.
— Привет, Мик! Как тебе наш Кодокан?
Он протянул мне для рукопожатия свою огромную ладонь.- Нас там сначала утомили разговорами, а потом накормили так, что я едва хожу.
— Хе! Так не съедал бы всё.
— Неудобно, у нас так не принято. Если угощают, нужно съедать.
— Тогда ты здесь не выживешь, — усмехнулся Тэкео. — Тебе ещё много где предстоит обедать. Вон Тиэко такой сэйшн сегодня готовит в честь твоего приезда. Готовься, Мик. Ха-ха…
Подошла Тиэко и, глядя на меня снизу вверх, поздоровалась, словно мы не виделись всего пару дней.
— Привет Миса!
— Привет, Тиэко.
— Как дела?
— Прекрасно! Открыл свой додзё. Начали тренироваться. Есть среди учеников те, кто уже занимался в других додзе. Приезжай следующим летом, будем вместе проводить аттестацию.
— Там все у вас такие шустрые, как ты?
Глава 29
— Таких, как я, вообще нет, — улыбнулся я. — А шустрых много. Карате у нас очень популярно и будет популярно ещё больше, когда ты приедешь. Можем с твоим приездом организовать аттестационные сборы.
— Я говорила с шихан Сасагавой. Вернее, это он говорил со мной, когда до него дошли слухи о твоём карате.
Тиэко неодобрительно посмотрела на Тэкео.
— А что я сделал неправильно? — удивился тот. — Рассказал в додзе, что видел русского, у которого такое кимэ[1], что не устоит и бык. Мне не поверили. Пришлось поспорить и даже подраться. Дошло до сэнсэя. Пришлось рассказывать и ему. Так дошло и до шихан Сасагавы. А уж он позвал тебя. Ты же у нас первая, кто стал учителем для русского каратеки.
Тиэко покраснела.
— Я не учитель, — сказала она, опустив взгляд. — У меня нет аттестации инструктора.
Тэкео пожал плечами.
— И что сказал шихан Сасагава? — спросил я, чтобы прервать неловкую паузу.
— Шихан удивился тому, что ты ещё такой маленький, непонятно у кого учился, а я аттестовала тебя на первый дан. Шихан усомнился в моей объективности.
Тиэко ещё больше налилась краской. Казалось, она сейчас лопнет, как перезрелый помидор. Такое случается с ними, если они перележат на грядке. Я видел на бабушкином огороде, как лопаются «бычьи сердца»[2].
— Шихан предлагает тебе выступить в соревнованиях не в качестве гостя с показательными выступлениями, а в качестве участника в личном первенстве.
От её слов я на некоторое время впал в ступор, потом выпал, сказав:
— У меня и кимоно-то нет.
— Это не вопрос, — сказал, хмыкнув, Тэкео. — Наши магазины завалены спортивным инвентарём.
Тиэко улыбнулась. Краска с её лица постепенно сходила.
— Ты можешь сразу продать несколько картин и на эти деньги купить себе форму. Не думаю, чтобы все твои картины разместили в музее на выставке. Я помню, сколько их у тебя было. Они едва вместятся в зал, отведённый для твоей экспозиции.
— Их стало немного больше, — ухмыльнувшись, произнёс я. — Особенно с твоим образом. Я делал мангу и набросал много эскизов.
— Мангу⁈ — удивилась Тиэко. — Ты сделал мангу⁈ Про меня⁈
Она снова зарделась.
— Про нас, — сказал я. — Там и Тэкео присутствует и многие другие ваши дети. Большая получилась манга.
— Обалдеть! — произнёс Тэкео, так и оставив открытым рот. — Я — герой манги⁈
— Второстепенный, — улыбнулся я. — Но, как главный друг главной героини.
— Да и похер! — выругался Тэкео. — Хоть вонючей козявкой, но в манге!
— Манга — просто нарисованные картинки, а не книжка, — сказал я, улыбнувшись. — Это мой подарок Тиэко.
— Да и похер! — снова выругался Тэкео. — Издадим в папиной типографии.
— Ты, как всегда, торопишься с обещаниями, — остановила чужую бурю эмоций Тиэко. — Издать мангу не так-то просто.
— О чём спорите, молодые люди? — спросил, подходя к нам дедушка Тиэко, губернатор Токио.
— Да, вот! Мик говорит, что нарисовал мангу про нас, — сказала внучка.
— Мангу⁈ Про вас⁈ — сильно удивился дедушка. — Про кого — про вас? И что за манга?
— Про нас — это про меня, Тэкео, и других детей, которые летом отдыхали в СССР. Так ведь, Миса?
— Так, — ответил я. — Я там тоже участвую, как один из героев.
— Да-а-а… Хорошо, когда можешь хорошо рисовать, — покивал головой Рёките Минобэ. — Мне так и не удалось освоить рисунок, хотя говорили, что у меня есть способности. И что ты будешь делать со своей мангой?
Я пожал плечами.
— Это мой подарок Тиэко, Минобэ сан. Пусть сама решает, что с ней делать.
— Хм! Большая получилась манга?
— Двести страниц.
— Хм! Приличная работа. Надо посмотреть, что у тебя получилось. Не думаю, что ты раньше создавал манги. Возможно, нужна будет редакция. Ты не станешь против неё возражать?
Тиэко вдруг запрыгала от радости, едва ли не вереща:
— Деда, деда! Я поняла! Ты сам хочешь её издать?
— Хм! Посмотрим сначала на эту мангу. И… Думаю, это был бы неплохой подарок к твоему дню рождения.
— Это же будет так скоро! — удивилась Тиэко.
— Отложим печать политических брошюр. До выборов ещё есть время, — махнул рукой председатель социалистической партии Японии. — Да и появится возможность легально влить в партийную типографию личные средства. А то мы новое репринтное оборудование закупили в Лондоне. Новое веяние в науке и технике. Компьютеры и принтеры фирмы «Рэйнбоу». Они позволяют сканировать картинки и текст и пререносить их на бумагу. Как раз на твоих, Миса, рисунках и опробуем.
В это время Тэкео отозвал в сторону какой-то японец и Рёките Минобэ воспользовался случаем, чтобы сказать:
— Рад с тобой познакомиться, Миса, и спасибо, что спас Тиэко. Наша семья этого не забудет.
Я ничего не ответил, а лишь только чуть склонил свою голову. И Рёките Минобэ это оценил.
— Настоящий самурай, — сказал он и, чуть коснувшись моего плеча пальцами, словно погладив, вернул руку к телу и сделал едва заметный поклон.
В музей уже были доставлены мои новые картины, которые были разложены на невысоких наклонных стендах и они не смогли разместиться все. Некоторые так и оставались в плотных картонных коробках.
— Я же сказала, что не вместятся, — засмеялась Тиэко.
— Ты о чём? — спросил Рёките Минобэ.
— О том, что Миса, хотел бы часть картин продать. Да, Миса?
— Ну, — я пожал плечами. — Деньги мне бы не помешали. В кафе сходить, например. А картины? Картины я ещё нарисую. Хотя… Вроде, кормят здесь неплохо. Можно и без еды в кафе обойтись. Если только тебя сводить?