Александр Прозоров - Воля небес
– Воспитанники мои многие уже мужи взрослые и мудрые, государь. Им виднее, какими бояре новые расти должны. Они при службе. Пусть и приют тоже при службе останется.
– Где это видано, боярин, чтобы при службах детей растили?
– Обители порой богатеют, а порой разоряются, государь. Рода вырождаются. В делах купеческих тоже удачи постоянной не бывает. И токмо Русь в веках прочно стоять будет. О сиротах будущих беспокоясь, хочу опору твердую им после себя оставить.
Царь надолго задумался, после чего передал грамоту стоящему рядом писарю:
– Быть по сему. Дом призрения сиротский, боярином Басаргой основанный, отныне за казенный счет содержать, самих детей по разумению людей служилых воспитывать, по возмужании разряд и место давать. Со дня сего и навеки…
* * *Соседи по купе ничего не заметили – проснулись бодрыми и веселыми. И Катерина – тоже. Она спала крепко на удивление. Женя даже засомневался – может, ночной кошмар просто почудился?
– Кать, – сказал он, когда девушка, устав потягиваться и зевать, все-таки встала со своей нижней полки. – Мне сон такой странный приснился, будто нас всех газом каким-то усыпили и обокрали. Посмотри, как там с вещами в ящике?
А дальше у Кати была такая истерика, что Жене стало не до пропавшего убруса. Успокаивали девушку долго и трудно. Проводница даже вызвала начальника поезда, и их обоих чуть не высадили в Лодейном Поле. А когда в восемь утра мурманский поезд прибыл на платформу, молодых людей ждал там полицейский наряд.
– Это у вас, что ли, пропала музейная ценность? – поинтересовался сержант, оценив взглядом небритое лицо Жени, второпях не взявшего с собой в поездку ни станка, ни электробритвы. – Документы покажите, пожалуйста…
Полистав паспорта, полицейский спрятал их в нагрудный карман:
– Похоже, что у вас еще и фотографии не совпадают с документами. Девушка явно младше указанного возраста, а вы старше. Вам придется проехать с нами для выяснения личности. Повернитесь, пожалуйста, спиной и сведите руки вместе.
– Сержант, а ты не перебарщиваешь? – не выдержал Леонтьев.
– Как сообщил начальник поезда, – ответил полицейский, – у пассажирки случился нервный срыв из-за пропажи предмета, представляющего высокую культурную и художественную ценность. Причем происхождение похищенного предмета она объяснить затруднилась. Так что кто вас знает, кто вы такие и что у вас на уме? Может, вы бандиты, ограбившие Алмазный фонд, и представляете опасность для окружающих?
За спиной у Жени защелкнулись наручники.
Их обоих вывели из вокзала, посадили в полицейскую машину, в которой надели на голову бумажные пакеты.
– Это-то зачем?!
Молодому человеку никто не ответил.
Машина тронулась, долго кружила по городу, где-то остановилась, их вывели, через гулкий двор дотолкали ко входу, свели по ступеням вниз. По пути хлопнуло еще несколько дверей, стало сперва холодно, потом тепло, и наконец с Леонтьева сдернули пакет, а потом расстегнули наручники.
Он и девушка находились в большой комнате с дырчатым звукоизолирующим потолком, крашеными стенами и застеленным линолеумом полом. Стол в центре был привинчен к полу крупными болтами, четыре стула были пластиковыми – такими серьезной раны не нанести.
– Значит, так… – зевнула упитанная тетка в синей униформе, спрятала ключи и похлопала по двум картонным коробкам с каким-то тряпьем. – Вы задержаны по подозрению в краже и бла-бла-бла, следователь потом все объяснит. А мне сейчас сдайте все имущество. В смысле, вот здесь лежит ваша тюремная роба. Вы полностью раздеваетесь, всю свою одежду, включая нижнее белье, складываете в коробки, одеваетесь в чистое. Я через полчаса заберу.
Толстуха вышла.
– Вот, елки-то зеленые с палками точеными! – сплюнула девушка. – Не одно, так другое. Нас что, теперь еще и посадят за то, что мы убрус нашли?
– Не посадят, – пообещал Женя. – Нет состава преступления.
– Так, а это… Убрус же пропал!
– Состав преступления включает пострадавшего, умысел, нарушение закона, – заученно пересказал Леонтьев, начав переодеваться. – В нашем случае первым может быть государство… Но с умыслом и нарушением закона у следаков будут проблемы. Находить клады законом не запрещено. Умысел присвоить тоже недоказуем. Вещь же пропала? Значит, не присвоили.
– Отвернись, – немного успокоившись, стала переодеваться и Катя.
Вскоре опять зашла тетка, забрала коробки, и молодые люди остались в свободных, как балахоны, рубахах и штанах в красную поперечную полоску.
Еще несколько минут они провели в одиночестве, а затем в комнату вошли двое мужчин в костюмах. Один – пожилой, седовласый и приземистый, с серыми глазами и морщинистым лицом. А второй – отлично знакомый им крепыш, тут же вытянувший из кармана пистолет и ставший деловито прикручивать к нему глушитель. Словно без этой детали Женя и Катя не опознали бы давешнего киллера. Мужчина придвинул один из стульев к столу, сел, сложив руки перед собой. Киллер пристроился на другой стороне стола, сев на угол.
– Ну как, Евгений Иванович? Вы все еще не сожалеете, что не стали слушаться моих дружеских советов?
– Так это вы?! – вскинулся Женя, мгновенно узнав вкрадчивый баритон собеседника. – Вот черт! И к чему тогда этот маскарад?
– Да у вас на одежде столько жучков, что вы в радиодиапазоне, как целая галактика, наверное, светились! – рассмеялся крепыш. – Зачем нам чужие уши в нашем последнем разговоре?
– А почему последнем? – тихо переспросила девушка.
– Да вроде сделаны все дела, можно черту подводить, – похлопал крепыш стволом по раскрытой ладони. – Правда, начальник считает, что по законам жанра напоследок нужно просветить вас по поводу случившегося. Чтобы не померли в темноте и невежестве.
– Да мы не дураки и так все поняли, – пожала плечами девушка. – Раз вы за нами следили и даже на вокзале встретили, значит, все знали, и про находку, и про иезуитов. Но краже убруса мешать не стали. Выходит, это подделка. Правильно?
– В точку, умница! – подмигнул ей крепыш. – Этот чертов орден достает нас уже лет пятьсот, если не больше. И тут такой шанс! Подсунуть им муляж, да и отправить восвояси, пусть радуются. И им хорошо, и нам спокойно.
– Да, поначалу мы пытались вас остановить, Евгений Иванович, – согласно кивнул седовласый. – Но вы оказались столь настойчивы… И вдобавок попали в поле зрения ищеек ордена, которые понадеялись на сообразительность юной леди. Сами убрус не нашли – решили чужим умом выехать. И тогда в братстве возник план: не мешать, а использовать. Мы изготовили муляж. Дождались, когда леди скажет, где находится подлинник. А потом доставили копию по указанному адресу. Пришлось, конечно, повозиться. Но самолетом до Печенги всего два часа лета, причем там у министерства обороны есть своя взлетка.
– Вы сражались, ако львы! – одобрительно сжал кулак крепыш. – Я бы сам в подлинность поверил, кабы не знал. Ну, и истерика случилась по высшему разряду. Надеюсь, иезуиты вас вчера еще слушали.
– Так вот как эти гады нас находили! По жучкам!
– Ну да! Не пешком же за клиентом ходить, когда люди компьютеры размером с ноготь делать уже научились. В Ватикане, между прочим, своя Академия наук имеется. Вы в курсе?
– А список? Он-то им зачем?
– Это уже вторая история, Евгений Иванович, – кивнул седовласый. – Которую следует начать издалека. Представьте себе людей, имеющих великолепное образование, высочайшую боевую подготовку, преданных своей отчизне, готовых перевернуть весь мир, прорваться грудью через огонь и лед… И вместо этого им поручают следить за полоумными диссидентами и контролировать уехавших по турпутевке работяг, чтобы те не попытались остаться за границей. Каким, по-вашему, будет настроение у этих людей и как будут они относиться к такой власти? К тому же любому образованному человеку было хорошо понятно, к чему катится советский строй. Довести население до того, что оно ради палки колбасы стало готово предать собственную страну… Разве в этом вина населения, а не власти?
– Хотите сказать, это ваше братство всю эту бучу по распаду СССР организовало?
– СССР был мамонтом, падающим в пропасть, – вздохнул седовласый. – От нас его судьба не зависела никак. Но наше братство постаралось спасти максимум возможного, дабы гибель власти не стала катастрофой державы. Большинство активов до начала обвала и разграбления мы вывели за рубеж на подставных лиц. И после восстановления порядка постепенно возвращаем обратно. Проблема в том, что многие подставные владельцы активов очень желают стать владельцами полноправными. Братство им мешает, и товарищи хотели бы узнать конкретные имена и фамилии, чтобы устранить кураторов. Вы почти угадали, когда говорили об этом с юной леди. Им нужен был список детей из интерната, чтобы выяснить имена родителей. Благодаря вам, молодые люди, мы узнали, кто именно пытается получить списки, и теперь ко всем троим будут применены меры воспитательного характера.
