Слово и дело (СИ) - Черемис Игорь

— Не совсем по центру, но расположение хорошее… Но опасаюсь…

— А ты не бойся, — с легким нажимом сказал я. — Если что — говори, что это спецоперация КГБ, а кто против — тот враг советской власти. К тому же это действительно так.

— Ну если спецоперация… — он замялся, но потом явно махнул рукой на возможные неприятности. — А, была не была! Сам заедешь или как?..

Судя по всему, он хотел личных поздравлений от меня как можно раньше.

— Нет, сам не смогу, к сожалению, у нас тут аврал в полный рост. Девушку одну пришлю, не обижайте её там, она с собой пистолет носит, — сказал я, покосившись на лежащую на столе кобуру с «макаровым».

Сегодня Чепак меня всё-таки дожал. По его мнению, в связи с приездом высокой комиссии все сотрудники управления должны быть экипированы по полной форме, чтобы эта комиссия не нашла, к чему придраться. Я же считал, что лучше было оставить на виду что-то незначительное — например, отсутствие табельного оружия у замначальника управления, — чтобы никто даже не подумал рыть глубже. Но полковник упёрся, самолично сопроводил меня в оружейку и проследил, чтобы я забрал полный комплект смертоносного барахла. Причем он забраковал пару пистолетов, которые принесли первыми, и лишь третий удовлетворил каким-то требованиям, о существовании которых знал только Чепак.

Я отправил Риту в обком, расписав в красках, что с ней будет, если она не справиться с таким простым поручением, а потом снял пиджак и начал пристраивать кобуру на положенное место.

— Ты пистолет сначала вытащи, а уже потом надевай.

* * *

Я резко развернулся. Дверь моего кабинета была раскрыта, а на пороге стоял Семичастный.

— Здравствуйте, Владимир Ефимович, — вежливо сказал я, возвращая кобуру на стол. — Вас к нам с комиссией прислали?

— Нет, я не в комиссии, хотя приехал с ней, — он прошел в комнату, взял со стола оружие и повертел его в руках.

Это нарушало сразу несколько пунктов инструкции, но я не знал, что делать в таких ситуациях. Но вдруг меня осенило.

— Владимир Ефимович, вы до завтра останетесь? — быстро спросил я.

— Да, собирался… — он недоуменно посмотрел на меня, но положил кобуру.

— А на концерт хотите сходить?

— Что за концерт? А то был я вчера на одном…

— Местные таланты играть будут, для передовиков производства, ну и для комиссии тоже постараются, билеты мне уже обещали, — объяснил я. — Там знакомый один играет, он обещал, что всё будет на высшем уровне.

Сава ничего подобного не говорил, да я и сам не был уверен, что сумская самодеятельность может выдать хоть какой-то уровень в исполнении надоевших хитов украинской музыкальной сцены. Но это был интересный опыт — особенно если Сава не испугается возможных проблем и всё-таки сыграет «Сказку». Почему-то я допускал подобный исход, хотя комсомольцы песню залитовали без вопросов — что неудивительно с той бронебойной визой, которую я получил.

— Ну если на высшем уровне… — недоверчиво протянул Семичастный.

Я извинился и снова засел за телефон, чтобы выбить из несчастного Макухина ещё пару билетов — я подозревал, что жирок у него имеется. Впрочем, намеки на очень-очень большую шишку из самого Киева — разумеется, я выражался гораздо более почтительно по отношению к Семичастному — сделали секретаря обкома по идеологии весьма сговорчивым.

— Ты, я смотрю, неплохо тут устроился, — сказал мой гость, который за это время успел устроиться на одном из стульев. — И среди музыкантов у него знакомые, и в обкоме… А ещё где?

— Номер на смотр нам помогал делать директор драматического театра, Чернышов, Владимир Михайлович, — похвалился я. — Он очень переживал за нас, надо будет к нему заглянуть с коньячком.

— Вот как? Забавно… расскажу кое-кому, какой находчивый москвич обосновался в Сумах, — Семичастный с какой-то хитринкой посмотрел на меня.

— А они ещё не догадались? — мне показалось, что сейчас самое время для небольшой толики панибратства.

— Догадались, там догадливые люди сидят, другие до таких вершин не добираются, — кивнул он. — Могу откровенно сказать — ты очень изящно вышел из того положения, в котором оказался. И нашим, и вашим. Если бы ты всю песню спел на украинском, было бы не то…

— Случайное озарение, — я скромно пожал плечами. — Уже на сцене придумал. Так-то мы с Савой как раз украинский текст учили…

— Сава — это второй гитарист, лохматый?

— Да, он, — подтвердил я. — Звукотехник в нашем дворце культуры, и группу собрал. Как раз завтра выступать будут.

— Тоже знакомый?

— Одноклассник.

Он немного помолчал.

— Да, всё время забываю, что ты местный…

— Я отсюда уехал десять лет назад, бывал только наездами… — объяснил я. — Так что москвич и есть, хоть и в первом поколении.

— Все мы немного москвичи… — Семичастный посмотрел в окно. — Я там побольше лет провел, привык, обжился, а потом — раз, и всё. Пришлось Киев вспоминать, тоже хороший город, но другой. Мне иногда кажется, что он не совсем советский… Москва — советский город. Минск — советский, Ленинград. Даже Баку — советский. А Киев — нет.

Про Баку я мог бы поспорить. Мне вспомнилось, как в конце восьмидесятых, когда там чуть отпустили вожжи, национализм полез буквально изо всех щелей. Армяне и азербайджанцы увлеченно резали друг друга и всех, кто подворачивался под руку, русские и представители народов Союза бежали, бросая всё, а тряпка Горбачев смотрел на это безучастно, даже не пытаясь вмешаться, навести порядок, хотя все полномочия для этого у него были. Но приказа военным никто не дал, а КГБ… Семичастный, наверное, прав — Комитет это карающий меч, а кого именно и как карать, решает не он. Иначе действительно — добро пожаловать в новый тридцать седьмой. Или же всё не так, и он ошибается? Ведь наверняка есть способ как-то предупредить ту кровь, до которой осталось каких-то полтора десятка лет? [1]

Тут моя мысль причудливо прыгнула, и я вспомнил про теракты, которые ожидали Москву буквально через несколько лет — какие-то армянские националисты организовали взрывы в московском метро и пытались подорвать вокзал. Причем они даже создали какую-то партию, которую КГБ разгромил несколько лет назад, а её члены отправились в места не столь отдаленные. Я мысленно записал эту информацию в напоминальник, чтобы позже посмотреть соответствующие рассылки, где наверняка будут фамилии и адреса — раз уж эти ребята попали в поле зрения нашего ведомства, их дела будут лежать в архивах вечно.

— Владимир Ефимович, а есть шанс сделать Киев советским городом? — спросил я.

Семичастный тяжело глянул на меня, встал и прошелся взад-вперед по кабинету.

— Конечно, есть, — наконец сказал он. — Только об этом тебе стоит говорить не со мной.