Гай Орловский - Мир Трех Лун
Он повернулся ко мне, уже снова злой и взъерошенный.
– Как это какая разница? Теперь снова копить магию! И получится ли снова… Иди вымой посуду!
Я преувеличенно испуганно ринулся к столу, ухватил сразу два тигля и понес, шаркая башмаками, к лохани с водой.
Поздно ночью, как и обещал Фицрою, выбрался из своей роскошной, по меркам слуг, комнаты, сбежал по ступенькам вниз. К счастью, в нишах стены красиво и грозно полыхают факелы, так что не сломал ни ноги, ни шею.
Каменные плиты двора тускло поблескивают влагой, недавно прошел легкий дождик, свежо и сыро, везде пусто, только у здания вдалеке ярко и пышно пылает смола в двух бочках да зловеще поблескивают металлические доспехи и наконечники копий стражей.
Мне показалось, между сараями метнулась тень, насторожился и пошел, стараясь держаться дальше от заборов и стен, откуда неожиданно кто-то может, а для меня лучше, чтобы не мог.
Когда я решил, что почудилось, впереди выступили трое крепких мужчин, в руках блеснули широкие ножи. Я оглянулся, сзади загородили дорогу еще двое.
Я вскрикнул как можно жалобнее:
– Погодите, парни!.. Вам нужны деньги? У меня их много, могу отдать сразу…
Один из передних процедил:
– Мы и так возьмем.
– Погодите, – сказал я быстро, – но не узнаете, где я запрятал клад!
– Где? – спросил второй.
Первый сказал ему зло:
– Ты совсем дурак. Этот что угодно наговорит, спасая шкуру…
Он шагнул, выставив нож, я приготовился хватать за руку, выкручивать, одновременно отбиваясь от второго ногой, но мимо нечто вжикнуло с такой злостью, что я замер.
Сочно хрустнуло, словно переломили морковку. Мужик отшатнулся уже с металлическим оперением арбалетной стрелы между глаз, лобная кость проломлена грубо, через щели изнутри выбрызгиваются красные струйки крови.
Второй глупо раскрыл рот, тут же неподалеку щелкнула металлическая тетива. У бандита брызнули осколками передние зубы, а стрела пришпилила язык и высунула клюв из затылка.
Третий не успел дернуться, как стальной прут просадил голову насквозь, а я тупо смотрел, как еще двое беззвучно рухнули, мертвые еще до того, как подломились колени.
На залитой лунным светом крыше двухэтажного дома поднялись коренастые силуэты с арбалетами в руках. Один помахал рукой, и все исчезли.
– Ничего себе, – пробормотал я. – Неужели городская охрана так хороша?
Не оглядываясь на трупы, я ускорил шаг. По спине прокатывалась волна холода. Конечно же, это не городская стража, что все ночи сидит в кабаках, благо в столице относительно тихо. Кого-то я очень сильно интересую. Настолько сильно, что одни подсылают ко мне убийц, другие посылают охрану.
Фицрой выступил из тени навстречу, такой же темный и непохожий на вечно хохочущего торговца редкостями, умеющего все достать и перепродать с выгодой.
– Что-то случилось?
Говорил он шепотом, я ответил так же тихо:
– Сам не понимаю. Какие-то городские разбойники…
– Обошлось?
– Да, – ответил я. – Дворцовая стража сработала четко.
Он сказал уже весело:
– Не зря жалованье пропивают! Руперт набирает самых лучших. Как там дела?
– Терпимо, – ответил я осторожно, – Рундельштотт готовится к завершению. Но что-то не больно уверен…
– У него уже были неудачи, – ответил он авторитетно. – По морде видно. Он весь какой-то пришибленный. Ты держи меня в курсе, я достану тебе все, что нужно. Хотя теперь могу твоему колдуну напрямую, но мы же друзья, буду только через тебя. Мы еще таких дел тут натворим, все девки будут наши!..
Я выжидающе смотрел, как он роется в сумке на поясе, наконец вытащил горсть чего-то мелкого и блестящего, похожего на шелуху от зерен.
– Это что?
– Чешуя гмун, – пояснил он шепотом. – Это рыба такая! Очень редкая. Если ее растолочь и добавить…
– Куда?
– Да куда угодно, – сообщил он. – Бросишь в огонь – будет гореть впятеро дольше, положишь в суп – нажрешься от пуза с двух ложек…
– А еще это для повышения мужской силы, – прервал я. – Знаю-знаю. В основном для этого и пользуют?
Он ухмыльнулся.
– В основном все для этого, только не признаются. Отдашь чешую колдуну, он заказывал вчера.
– Быстро же ты, – сказал я. – И наловить успел, и содрать чешую, и высушить… Все, не покидая дворца!
Он хитро заулыбался:
– Вот-вот! Уметь надо. Давай беги обратно. А то не выспишься, а утром руки трястись будут.
На обратном пути у самой башни ощутил чье-то присутствие совсем близко, ноздри уловили знакомый запах, но руки уже открыли дверь, я торопливо вбежал в темный каменный цилиндр и захлопнул за собой дрожащими руками.
Если в селах народ знает только десяток домов, а дальше вроде бы конец света, только иногда откуда-то приезжает странный человек и собирает подати, то здесь, в столице, даже слуги в курсе, что даже королевство зовется Королевство Нижних Долин, а восточнее наших земель есть еще Королевство Верхних Долин. Между ними вечный спор, время от времени от переругиваний переходящий в открытый конфликт, но хотя армия в королевстве не слишком многочисленна, зато оборону за века наладили с блеском. Атакующие войска теряют не три к одному, а десять, из-за чего наступление никогда не перерастало в полномасштабную войну.
Армия Верхних Долин обычно теряла до половины состава, не сумев продвинуться от границы дальше чем на сотню миль, и поспешно возвращалась обратно, рассказывая о своих великих победах, после чего долго восстанавливали чуть ли не с нуля армию и заново заполняли дочиста опустошенную казну.
В мирное время дипломаты доказывали, что само название «Верхние Долины» говорит о верховенстве, так как простолюдины внизу, а благородные люди наверху, на что из Нижних Долин кричали, что Нижние Долины плодороднее, потому их отвоевали для своего народа самые отважные, а трусов загнали на высокогорье, где земля похуже.
Рундельштотт знает все же побольше слуг не только в магии, как-то обронил походя, что в далекой древности было единое королевство, но из-за мятежей и своевольства знати раскололось на примерно равные части, плюс еще хороший кусок отошел королевству Гарн, а на горной части бывшего единого королевства образовалось независимое герцогство Алых Маков, род которого и доныне правит теми землями.
Я запоминаю такую ерунду хорошо и сразу, это что-то нужное повторю десять раз и тут же забуду, а вот как дрались Ахилл с Гектором расскажу во всех подробностях, хотя такие подробности ну никак не пригодятся ни мне, ни королевству, ни сельскому хозяйству.
Рундельштотт с утра часто бегает от полок к главному столу, поправляя или прилаживая еще кристаллик размером с горошину, а то и с ячменное зерно. Как я понял, их нельзя принести в чашке, поставить возле цилиндра и прилаживать по одному, уж до этого чародей додумался бы, а так берет одну горошинку из ящика у левой стороны, прилаживает ее в строго определенном месте на поверхности цилиндра, затем только бежит к другой стене.
Я окинул взглядом пол, выглядит как будто из одной доски, настолько все гладко подогнано, выстругано, а сверху покрыто толстым слоем лака.
– Мастер Рундельштотт, – позвал я тихохонько, – а я придумал…
Он некоторое время делал вид, что не слышит, мне даже показалось, что решает насчет того, выгнать меня сейчас или чуть погодя, но любопытство ученого взяло верх, повернулся, уже заранее вскипая в ожидании очередной глупости невежественного дикаря.
– Чего тебе?
– Я придумал, – сказал я быстро, – как вам ускорить работу. И делать ее без ошибок.
Он зверски оскалился, как матерый волк на молодого, осмелившегося бросить ему вызов.
– Да что ты можешь понимать, существо?.. Это же самое сложное, что только создавал когда-либо человек! А возможно, это создали вообще не люди!
Я пропищал отчаянным голоском:
– Мастер Рундельштотт! Я и не думаю, что пойму такое грандиозное, что можете понимать только вы, величайший из чародеев! Я придумал, как вам делать все быстрее и точнее.
Он зарычал, показывая сточенные почти под корень клыки:
– Но как это возможно…
– Клянусь!
– Немыслимо…
Я сказал быстро:
– Если приделать к ножкам вашего кресла колесики, я видел их на копытах деревянной лошадки, то сможете очень легко передвигаться с одного конца зала на другой одним толчком ноги…
Он побагровел от гнева:
– Что за оскорбительная чушь?.. Убирайся немедленно!
Я сказал виновато:
– Все-все, ухожу! Но кресло возьму с вашего позволения, хорошо?
Он хотел что-то заорать еще яростнее, но устрашился выронить из рук блестящее зернышко, просто захрипел в ярости, как пес, горло которого перехватил тугой ошейник.
Я быстро ухватил кресло, благо рядом, и пулей вылетел из священной комнаты, пока он не велел оставить кресло и убираться и не возвращаться возомнившему о себе деревенскому идиоту.
Присобачить колеса оказалось задачей намного более сложной, чем я себе представлял. Одно дело – видеть, как по офису раскатывают вконец разленившиеся айтишники, другое – создать такой шедевр самому.
