Наш дом – СССР - Мишин Виктор Сергеевич

— Как тебе результат? — смело начал Шелепин.

— Уверены, что здесь чисто? — сомневаясь, спросил я.

— Абсолютно. Володя проверил, — кивнул Железный Шурик. Сейчас, мне казалось, я понимаю, почему он получил такое прозвище. Взгляд такой… хочется выполнить все и сразу, если прикажет.

— Зачем я понадобился?

— Препарат сработал идеально. Две недели болезни и никаких следов яда, просто идеально.

— Александр Николаевич, ну вы же не собираетесь убрать все Политбюро? — всерьез спросил я.

— Зачем? — в свою очередь спросил Шелепин. — Я выдвинул кандидатуры Романова и Машерова в ЦК, кто надо, проголосует так, как ему скажут. Дальше нюансы.

— А я всю голову сломал, как вы один справитесь в ЦК!

— Мешали по большому счету четверо, остался один, кто-то с нами, кто-то выжидает.

— Как один? Вроде у нас похороны не троих были? — удивился я.

— А один просто пропал, — улыбнулся какой-то хищной, злобной улыбкой Шурик.

— Кто именно?

— Тот, кто мешал. — Уточнять не хочет, ладно, вскоре все равно узнаем, могу только предположить, что это председатель…

— Главный? — вспомнил я о генсеке.

— В печали сейчас, еще неделя и отойдет. По расчетам — в конце месяца точно.

— Препарат?

— Ага. Только удалось сделать еще лучше, он «уйдет» после того, как завершит возложенную на него функцию. Слишком уж окружил себя друзьями.

— Ясно. Жестко взялись. Так зачем я?

— У тебя в бумагах нет ни слова о нескольких интересующих нас людях. Можешь что-то сказать вот об этих? — Шелепин прошел к столу, открыл папку и вытянул лист бумаги. Подав мне, застыл рядом, ожидая результата.

— Это что, кандидаты на совместную работу?

Шелепин кивнул.

— Какой к хренам Яковлев? Семичастный что, не раскусил его? Эта падаль сразу после смерти Вождя стала делать все, чтобы разрушить Союз. Это же главный идеолог развала страны! А он у вас еще и идеологией занимается, сказать, кого он воспитает, с такой-то жизненной позицией? Так, а это? Александр Николаевич, Саша, — я перешел на ты. — Я же объяснял, что с хохлами надо быть очень осторожными. Они все там повязаны, моя бы воля, ни одного не подпустил бы и близко. Но Яковлева, тварь такую, убирать немедленно, жестко, вот уж кого не жалко.

— Мне нравится ход мыслей, Петя сказал примерно так же. Если они в Белоруссии все партизаны, то эти — политработники. Ничего не имею против них как фронтовиков, но это показатель.

— Машеров с вами?

— С нами, Саша, с нами. Не знаю, как ты посмотришь на это, но наши ребятки из ведомства Володи провели большую работу со многими товарищами. Ты был против Цвигуна, но мы сошлись. Условие одно — он должен убрать своего шефа, только так.

— Я не знаю, читал о нем, конечно, как по мне, информация была слишком противоречивая. Вроде Лене был предан, как пес, а в то же время чекист он хороший. Только вот, как мне кажется, он копал под Андропова с одной целью — занять его место, как же они поделят его с Семичастным?

— Это наше дело, не переживай, иногда, как мне кажется, информация из будущего бывает не такой уж и верной.

— Я в чем-то ошибся?

— Детали, — махнул рукой Шелепин.

— Из деталей жизнь состоит. — Признаться, мне не очень понравилась мысль, что я мог что-то напутать. Скорее, в будущем информация была неверной, вот это вернее всего. Все это Политбюро, ЦК, партия — такое болото, что хрен тут разберешь, где правда, а где нет. Как бы с самим Шелепиным не ошибиться, а то сделал ставку, а может, он не такой уж и подходящий на эту роль? Если взять опыт работы на «земле», то как раз у Лени он огромный, а вот у Шелепина его как раз и нет.

— Романов долго думал?

— А ты знаешь, нет, согласился легко. У него там причины свои есть, но и амбиции не меньше. Мое первенство не оспаривает, но я и дожидаться не стану, когда это произойдет. Я не стану сидеть, как Леня. Сейчас работаем над уставом, выбираться главой можно будет на два срока по пять лет, дальше слазь.

— Правильно, в принципе, но только отчасти. Это когда правитель приходит в кресле сидеть, а вот когда работает, то может и не хватить этих сроков.

— А вот для этого и существует команда, люди, думающие и делающие одно дело. Романов займет мое место в будущем, уже обсудили, и он поддержал.

— А Петр Миронович как?

— Он сослался на домашние дела в Белоруссии, дескать, там еще дел невпроворот. Но, конечно, он целиком за реформы, так как понимает их важность для страны. Мы решили отдать ему сельское хозяйство.

— Самую жопу! — заключил я.

— Если тупо следовать курсу Хруща и Лени, то да.

— Очередная революция на селе?

— Очень и очень деликатная, но да, там все надо менять. Хватит покупать зерно за границей, это даже не тупость, а просто стыд. Есть ученые, которые наглядно доказывают, что наша страна может в одиночку кормить миллионов шестьсот без труда. Без особого труда, работать-то нужно обязательно, а не языком трясти. В общем, Саша, посиди, подумай над списком. Сам понимаешь, я не мог тебе его почтой отправить. Жил бы ты рядом, не пришлось бы на поездах трястись.

— Можно что-нибудь съесть? Утром в поезде только чаю выпил.

— Сейчас бутербродов нарежу, кофе будешь?

— Да, конечно.

И я засел вспоминать. Читая фамилии и имена людей, а также сведения о местах их службы и работы, вспоминать гораздо проще, чем просто так. Все же я погорячился с самого начала, отругав за эти фамилии Шелепина, были тут и вполне нормальные люди. Закончив с этим, спросил о будущих президентах, первом и последнем в СССР и первом в России. Шелепин уклончиво объяснил, что работают по ним. Вообще, я так понял, что эти люди отнюдь не сами все делают. Ну, я ведь не знал, в каком состоянии связи Семичастного, а оказалось, он вовсю пользуется своим прежним местом работы. И это хорошо. Узнал заодно, что намечается по армии. Уверили, что и там все в порядке. Поддержка у них есть, и как объяснил мне возможный будущий генсек, без нее они ничего и не начинали бы.

— Саш, ты же не считаешь нас дураками? Я всю жизнь с комсомолом, а люди идут во власть, вырастая именно из него. Там половина со мной, половина с Володей. Нас знают, нам верят, и главное, с нами хотят изменить страну, которой давно нужна хорошая встряска. Кстати, а почему не спрашиваешь о себе? — вопрос застал меня врасплох.

— В каком смысле? — напрягся я.

— Минстрой, моторостроение, может, судостроение, чем хочешь заняться? Я же слышал твои предложения по развитию строительства, запуск в производство новых товаров, в том числе автомобилей, мотоциклов, различной техники. Кто лучше тебя знает, на чем мы можем поднять как внутренний рынок, так и внешний?

— Э-э-э, Александр Николаевич, — вновь перешел я на вы, — а можно я еще живым побуду?

— Ага, вот ты какой, человек из будущего, собственник и потребитель! — засмеялся Шурик, — советы давать пожалуйста, а как самому поработать, в кусты?

— У меня нет специального образования, я могу именно давать советы, причем не на словах. Знаю многое, могу подкорректировать какой-либо проект, доказав преимущества, и убрать недостатки, но выполнить проект с нуля, а тем более взять целую отрасль, не потяну. Я банально не хочу подставить вас и обмануть ожидания. И не буду лукавить и изворачиваться, да, я просто хочу жить. По мере сил буду помогать, но не лишайте меня свободы, пожалуйста. Иначе я просто сверну себе голову, потому как не смогу отдать всего себя стране.

— Знаешь, почему я вообще стал тебя слушать? — видя вопрос на моем лице, Шелепин продолжил: — Ты честен. При вожде были такие, кто легко брался за любое дело, а когда понимал, что не тянет, начинал изворачиваться, обманывать, подставлять других. Таких Хозяин расстреливал. Но будет нечестно не рассказать, что были и другие. Честные. Такие никогда не росли, о них забывали, они никогда не попадали наверх, просто потому, что однажды честно заявили о своих силах. Да, они не росли, но продолжали жить и не теряли уважение. Оставайся таким, я, предлагая, проверил тебя и услышал то, что хотел. Но советы, учти, буду не просить, а требовать. Кто бы что ни думал и ни говорил, а вовремя данный совет от человека из будущего вещь важная и нужная.