Беззаветные охотники (СИ) - "Greko"

Прибежал Пулло. Оценил состояние «весельчаков». Взбеленился. Его за пять лет командования Куринским полком до печенок достала кавказская вольница. Он боролся с пьянством офицеров, не стесняя себя в суровых мерах.

— Если завтра не будете убиты — пойдете под суд![4]

Над лагерем ярко сияла луна. Ее лучи заливали тревожным мертвенным светом окрестные горы и разбросанный по их склонам бивуак. Подобной небесной иллюминации никто никогда не видел. Граббе скупо записал в дневник: «Ослепительный свет луны».

Коста. Лондон, конец мая 1839 года.

— Исключено! — отрезал я повторно.

— Почему? Я не понимаю. Неужели ты думаешь, что твое командование не заинтересует возможность проникнуть в ставку своего главного врага на Кавказе и выведать его планы? Ты в личине Зелим-бея сойдешь у имама за своего. Меня возьмешь с собой как довесок. Точно также, как было у нас с тобой три года назад. Просто мы перевернем доску. Теперь играть белыми — твой черед.

— Исключено! — в третий раз повторил я. — Русский офицер не пойдет на предательство!

— Коста, Коста… К чему громкие фразы. Мы разведчики. Мы работаем на благо своих стран…

— Вот именно! Насколько я могу судить, в Дагестане дела принимают все более серьезный оборот. Не хватало мне своими руками сводить наших врагов вместе! Разговор закончен!

Спенсер выглядел обескураженным. В его голове не укладывалось, что меня не удалось купить. А других козырей он не припас. Натужно улыбаясь, произнес:

— Не спеши. Подумай спокойно, все взвесь, посоветуйся с кем-либо. Без тебя мне будет сложно. Даже в Грузии. Я теперь персона нон-грата в России. Да и не пускает царь Николай англичан на Кавказ.

— Правильно делает! Мне хватило хлопот с мистером Беллом. Как я понимаю, просто так ты мне его не сдашь?

— Приберегу. Кто знает, какие мысли придут в тебе в голову?

— Прощай, Эдмонд! — я решительно встал с неудобного стула.

— До свидания, мой друг! Дверь моего дома всегда для тебя открыта!

Я покинул пристанище Спенсера с тяжелым сердцем. Не так я представлял нашу встречу! Снова тайны, загадки, недомолвки, шпионские игры. Хватит! Я этим сыт по горло! Конечно, заманчиво упростить себе поиски Белла, но цена неприемлема. Невероятна! Снова сунуть голову в пасть волка? Или льва? Шамиль не мелкий адыгейский князек. Даже Берзег с ним не сравнится. Мощный лидер, проницательный и беспощадный. Нет! В Дагестан или в Чечню я точно не хочу! Ни за какие награды и посулы! Поменять голову Белла на свою — что за нелепица⁈

Пытаясь успокоиться, я решил сосредоточиться на пустячке. Что за кризис в спальне? На что намекнул мне Эдмонд? Почему спальня? Чья спальня? Причем тут королева? Неужели толпа намекала на какие-то, далеко выходящие за рамки служебных отношения между лордом Мельбурном и Викторией? Нет! Чушь! Ей всего двадцать лет, а премьер-министр — шестидесятилетний старик. Ему впору мемуары писать, а королеве флирт и танцы подавай![5] Нужно попросить Тамару навести справки через баронессу Лайзу. Глядишь, и разгадаю эту шараду.

Вернулся к главной теме разговора со Спенсером, когда воссоединился с Бахадуром.

— Ты мусульманин? — спросил алжирца.

Мне как-то раньше не приходил в голову естественный и такой простой вопрос, какую веру он исповедует. Намаз он не творил, от вина не отказывался, а его бывший хозяин, капитан Абдель, отличался редкой веротерпимостью на грани богохульства. Извиняло его лишь пиратское ремесло.

Бахадур глянул на меня так, что и без слов все стало понятно. Я не стал ему тыкать в отступления от магометанских заповедей. Спросил другое:

— Как ты относишься к газавату?

Снова последовал более чем красноречивый жест ребром ладони по горлу.

— Не одобряю убийства из-за веры, — ясно дал мне понять этот закоренелый грешник. — Из-за денег можно. Из мести. Во имя любви. Но за Аллаха? Неправильно.

— А что будет, если англичанин попадет к таким фанатикам?

— Голова с плеч!

— Не сможет договориться? Убедить в своей полезности?

— Враг. Гяур. С гяурами не говорят. Гяуров казнят.

Я призадумался. А понимает ли вообще мистер Спенсер, куда намылился? Быть может, для России его визит к Шамилю не несет никакой угрозы? Холостой выстрел с печальными для здоровья выстрелившего последствиями?

«Или я ищу для себя оправданий, чтобы все ж таки выкупить голову Белла? — мелькнула и пропала предательская мысль. — Нет, мистера занозу-в-заднице стоит поискать самому. Не все еще потеряно. Страховщики! Вот кто мне нужен».

Но со страховыми брокерами я вытянул пустышку. Здание Королевской биржи на Корнхилл, где они обитали, переехав из таверны Ллойда, сгорело в прошлом году. Брокеры рассосались по ближайшим тавернам. Стоило с ними заговорить и упомянуть шхуну «Виксен», мгновенно теряли интерес и сворачивали беседу. Деловые люди, им недосуг заниматься пустыми разговорами.

Вернулись в посольство, чтобы проводить Цесаревича в арендованный особняк. Он был чернее тучи. Что-то не так пошло за обедом у Поццо ди Борго. И я догадывался, о чем шла речь. О его зарождающемся романе с королевой. Не иначе как посол устроил Его Высочеству выволочку!

— Вы слышали про кризис в спальне? — невинно спросил я Юрьевича, когда он освободился.

— Конечно! Лорд Мельбурн подал в отставку из-за недовольства партии тори тем, что королеву окружают леди, исключительно из стана сторонников вигов.

— Отставка из-за такого пустяка⁈

— У этих англичан все не как у людей! — сердито пояснил полковник.

— И что же лорд Мельбурн?

— Королева не приняла его отставку. И состав статс-дам и фрейлин отказалась менять. Во всеуслышание заявила, что ее не интересуют политические взгляды ее компаньонок. Что она не откажется ни от одной из своих леди и оставит их всех.

— Железная воля!

— То-то и оно! — двусмысленно сказал Юрьевич и закатил глаза к потолку.

— Его Высочество, Наследник русского престола, просит поручика Варваци зайти в его кабинет, — торжественно провозгласил неведомо откуда нарисовавшийся лакей.

— Что ему от вас потребовалось? — подозрительно спросил полковник.

— Не схожу, не узнаю.

— Так, ступайте, — сердито напутствовал меня Юрьевич.

Бледный, с заплаканными глазами, Александр мерил шагами свой кабинет. Он с порога меня «загрузил» неофициальным поручением:

— Я не видел Ее Величество уже сутки, но уже скучаю безмерно. Мой друг, попросите вашу жену посетить Букингемский дворец и передать через баронессу Лецен мою записку королеве.

Мне и в голову не пришло ответить отказом. Все — в точности с моим планом. Укрепление отношений между Англией и Россией через возможный брак королевы и наследника русского престола. Я с поклоном принял записку и отправился к Тамаре.

Жена возражать не стала. Я вызвался ее сопроводить. Довез ее до дворца и стал прогуливаться у Мраморной арки[6]. Поджидал, чтобы первым услышать новости и доставить супругу обратно на Белгрейв-Сквер.

— Все плохо! — напрягла меня Тома первой же фразой. — Ответа не будет. У королевы был лорд Мельбурн. Состоялось бурное обсуждение. Завтра королева возвращается в Виндзор, чтобы провести там последние дни пребывания Цесаревича в Лондоне.

О-ля-ля! В историю любви Саши и Вики вмешались мощные силы! Неужели мои планы были развеяны одним взмахом старческой руки?

Для меня все произошло слишком стремительно. Строил планы — и вдруг… Меня будто окатил водой из лужи промчавшийся автомобиль. Обдал с ног до головы и умчался в неизвестном направлении. Оставалось лишь хлопать глазами: что это было, черт возьми? Где же хваленая воля королевы?

… Я был наивен как Д’Артаньян, впервые прибывший в Париж! На следующий день было получено письмо из Петербурга. Его Величество изволили гневаться и топать ногами. Николай отчитал сына за самоуправство и непозволительные наследнику престола фантазии. Ему было приказано в ультимативной форме завершить визит в кратчайшие сроки и покинуть Англию.