Гай Орловский - Патроны чародея
– Я иду! – крикнул я. – Фицрой… ничего пока не…
В проходе снова показались оскаленные морды с топорами в руках. Я начал стрелять и всаживал туда пулю за пулей, пока все не исчезли, а упавших в проеме двери не утащили за ноги. Я выстрелил несколько раз и в ту сторону, пробивая доски и слыша истошные крики.
Это их задержит на какое-то время, оглянулся, горящее сено, надеюсь, не горящая нефть, разбежался и прыгнул, закрывая лицо локтями.
В стене пламени ногой задел за горящий тюк и грохнулся на пол, больно ударившись лицом и руками. Едва-едва не выронил пистолет, но зато в кровь разбил костяшки пальцев о каменный пол.
Сильные руки Фицроя подхватили, он хрипит и кашляет, кое-как поднял меня на ноги, я затравленно оглядывался, а сверху раздался треск, горящая балка обрушилась совсем рядом, обдав невыносимым жаром.
По правой стороне головы Фицроя течет кровь и заливает глазницу, он раздраженно смахивает полной горстью, под ногами двое стонут в крови, еще один рассечен почти пополам. Со всех сторон дикие крики, треск горящего дерева, сильнейший жар вот-вот воспламенит одежду…
Фицрой упал на пол, хрипя и кашляя, сбивал огонь. Стена пламени слишком близко, если кто выскочит, не успею выстрелить, потому я просто торопливо и как можно чаще стрелял через ревущую оранжевую стену из жара и треска.
Огонь – это не доски в конюшне, сквозь него просто не вижу, жар начинает жечь уже так, что пойдут пузыри, я стрелял почти вслепую, потом поднялся и попятился, продолжая стрелять.
Фицрой крикнул надсадно:
– Здесь… вспыхнет все..
– Идем на прорыв, – проговорил я с трудом через пылающее горло, – а где… Николетта?
Он с трудом поднялся, машинально пощупал голову, на ладони осталась кровь.
– Николетта… ох, я же ничего не… ее нет?
Я прошипел сквозь стиснутые челюсти:
– Ее что, успели схватить?
Жар охватывал нас со всех сторон, я увидел две бочки с водой, откуда конюхи черпают для коней, крикнул:
– Сейчас пойдем на прорыв!
Я почти впрыгнул в бочку, держа руку с пистолетом над водой, тело ожгло холодом, на мне едва не зашипело, как на раскаленной сковороде.
Фицрой мгновение смотрел, выпучив глаза, потом прыгнул ко второй бочке, моментально погрузился с головой и тут же вынырнул.
– Хорошо придумал! – крикнул он бодро. – Здесь вообще можно пересидеть до конца, пока все сгорит…
– Барклем, – сказал я, – серьезный противник. Он как раз может догадаться, что попытаемся переждать пожар здесь в воде.
– Неужто и он умный?
– Я бы тоже хотел, – признался я, – чтобы наши враги были только тупыми… Готов?
Он выбрался из бочки, вода стекает на пол широкими струями, но меч все так же держит острием в сторону запертой двери склада, в то время как я направил ствол пистолета в открытый проход конюшни.
– Сперва расчищу, – сказал я.
Он отступил в сторону, я выстрелил несколько раз в дверь и рядом с нею, Фицрой пинком распахнул, я выбежал с ним плечо в плечо и отчаянно стрелял в ринувшихся в нашу сторону людей с мечами и топорами в руках.
Фицрой бросился в сторону троих всадников, хотя в сторонке с десяток оседланных лошадей привязаны к забору. Те трое обнажили мечи и пустили коней ему навстречу.
Он успел скрестить с одним меч, я помчался к ним и выстрелил трижды. Двое всадников выронили мечи, а третий, с которым дерется Фицрой, зазевался, и Фицрой, проткнув мечом ему бедро, сбросил на землю.
Конь слегка заартачился под другим хозяином, но Фицрой натянул удила с такой силой, что конь присел на зад, как исполинский кенгуру.
Я торопливо ухватил другого с опустевшим седлом, он пытался удрать, но я успел вставить ногу в стремя и оттолкнуться от земли. Он взвизгнул и ринулся в сторону распахнутых ворот замка.
Фицрой понесся рядом, злой и сверкающий торжествующей усмешкой.
– Все-таки они дураки!
– Гони вперед, – крикнул я.
– Чего вдруг?
– Загораживаешь, – прокричал я.
Но стрелять почти не пришлось, мы выметнулись за ворота, Фицрой начал придерживать коня, некоторое время шли галопом, потом он перевел на рысь.
– За нами никто не гонится, – сообщил он деловито. – Даже обидно.
– Что с головой? – спросил я зло. – Если мозги вытекли, не важно, но кровь терять не стоит.
– Еще бы, – согласился он. – Я же знаю, где она востребованнее. Нет, это царапина. Хоть и глубокая. Топором рубанули…
Я буркнул.
– Что у тебя за голова? Литая, видать.
– Так не в полную силу, – сообщил он. – Мы оба боролись за топор… потом я его же. Тебе не кажется, что нас боятся больше, чем мы того стоим? Им достаточно было не удирать с Николеттой.
Я хмуро кивнул. Да, проще было подождать, когда сгорит и рухнет сарай. А если мы все же выскочим – добить. Но Барклем предпочел не рисковать.
– Ему главное, – сказал я, – украсть Николетту. Не важно, убьем оставленных им людей или они нас убьют. Важнее всего – увезти Николетту, объявить ее своей женой и провести церемонию вступления в брак.
– Неужто она такая богатая? – спросил он с надеждой. – Он даже пожертвовал десятками своих людей…
Я спросил быстро:
– Сколько до замка Барклема?
Он снова потрогал голову, поморщился.
– Да тут не так уж и далеко. Но вряд ли в таком лесу догоним.
– А вдвоем замок не захватить, – проговорил я.
Фицрой сказал почти с одобрением:
– А они молодцы. В самом деле, у этого Барклема люди получше, чем у Могеринса!.. Настоящие воины. Видно, уже побывали в войнах. И не шелупень, как у тебя. Нас ждет потеха.
– Возвращаемся, – сказал я.
Он охнул.
– Ты что?.. Ты уже забыл, что они увезли нашу девушку?.. Это оскорбление.
– Месть нужно остудить, – сказал я. – С Барклемом не получится точно так же, как с этим дураком Могеринсом.
Он спросил непонимающе:
– Не хочешь устроить погоню?
– Мало ли чего я хочу, – огрызнулся я. – Когда я заявлял, что мне чего-то хочется, мать всегда говорила: «Перехочется». Вернемся в замок!.. Этот Барклем надеется, что бросимся в погоню и напоремся на что-нить неприятное.
– На что?
– На то, что он приготовит для нас.
Он проговорил медленно:
– Ты хочешь… довооружиться?
– Да, – ответил я. – И явиться с неожиданной стороны. Заодно узнаем побольше об этом проклятом Барклеме. Что-то все о нем говорят… Страшнее кошки зверя нет? Мы докажем, что есть.
Глава 5
Усталые кони с трудом поднялись шагом на гору к запертым воротам замка, на стенах вооруженные люди во главе с Риттером радостно закричали. Для нас отворили издали, я сделал пару глубоких вдохов, надел на лицо довольную улыбку.
– Враг найден, – сообщил я бодро и звучно. – Ему нанесен тяжелый урон.
Риттер ухватил повод, лицо серьезное, но не стал спрашивать, где Николетта.
– Останетесь или…
– Или, – ответил я. – Подбери двух свежих коней. Повыносливее.
– Все сделаю, глерд, – ответил он. – Не сомневаюсь, враг все равно будет разбит.
Фицрой покинул седло, голос его прозвучал уверенно и бодро:
– Вдребезги! Юджин, ты собирай свое, а я захвачу поесть в дорогу. Я когда голодный, становлюсь злее. Сам себя пугаюсь.
– Не задерживайся, – бросил я.
Снайперская винтовка теперь в сложенном виде заботливо упакована в мешке, патроны уже без надобности, но я по трусости захватил еще и магазин, вдруг да что пойдет не так, осмотрелся, что бы еще взять, но все как-то не выглядит крайне необходимым.
Фицрой принес два увесистых вьюка, я посмотрел с подозрением. Он перехватил взгляд, расхохотался.
– Все понял? Верно, когда едешь веселиться, то вина не бывает много.
Я буркнул:
– Мы едем выручать Николетту. Дернуло же меня дать ей приют! Погнал бы прочь, никаких забот бы сейчас…
– Все верно, – согласился он. – Мы сами во всем виноваты. А вот женщины – никогда.
– Даже ты так считаешь?
Он фыркнул.
– Я всегда считаю так, как мне выгодно. Я не тупоголовый фанатик, всегда могу сменить неправильную точку зрения, если на другой стороне заплатят больше или предложат морковку крупнее.
Я сказал рассерженно:
– Грузи все быстрее, демократ! Спешка нужна не только… в общем, нужна.
На воротах молча распахнули перед нами ворота, никто не посмел даже пожелать удачи. Все чувствуют, что хотя и держусь орлом, но вообще-то вернулись ни с чем.
Сейчас просто вторая попытка.
Фицрой на этот раз едет молча, задумался глубоко, а я прикидывал, как освободить глердессу без долгой войны, без осады замка, все-таки не вдвоем пытаться взять замок, перебить гарнизон и освободить прекрасную деву…
То ли из-за тряски, то ли усталости, но ничего не приходит в голову, кроме как залечь на возвышенности в пределах мили и тупо расстреливать все, что движется в замке. За исключением женщин. Мужчин можно всяких, они виноваты уже тем, что мужчины.
Мелькнула мысль, что сама винтовка меняет мировоззрение, как сказал великий Мао. Когда в руках молоток, все кажется похожим на гвозди. Не так уж и трудно стрелять издали в стражников, что вооружены только копьями да топорами. Хотя и в их случае могут дать хороший отпор, применив луки…
