Дмитрий Старицкий - Фебус. Недоделанный король
Тут принесли сидр и кофе.
Маман слегка пригубила кубок с сидром, поставила его обратно на стол и встала.
– Благодарю вас, сир, за угощение. – Дама Мадлен внезапно перешла на официальный тон, как будто и не было у нас до того «доверительной» беседы. – Но я пойду, с вашего позволения. После этой вашей «инвентаризации» все надо заново приводить в порядок. Ваше величество… – присела она в реверансе.
Затем развернулась и ушла, шурша шлейфом платья, не дождавшись моего разрешения ей меня оставить. А мне стало неловко качать права при пажах, которые притащили напитки. Все же дело семейное…
Я сидел в одиночестве, пил кофе мелкими глотками и размышлял о том, где же маман меня облапошила, пока до меня не дошло, что выбор между мной и братом она делать так и не стала. Ну что ж, прописана в истории Маргарита Наваррская, которой было запрещено покидать определенный замок; если надо, то будет и Мадлен Наваррская. А одинокий замок в горах я найду. И даже пропишу его в цивильный лист. И охрану поставлю из крепких, но престарелых перцев, чтобы она их соблазнить не смогла. Но это все потом, после коронации, на которой дама Мадлен должна присутствовать обязательно. И только после того как она даст мне к этому серьезный повод, чтобы не возбухало общественное мнение. Но замок такой нужно найти заранее…
Прервал мои размышления отец Жозеф. Пришла пора епитимьи, однако.
А кому сейчас легко?
Глава 13
Суета сует и всяческая суета
Три дня я не вылезал из кабинета, даже фехтование забросил, за что получил офигенный втык от бастарда Жан Жаныча. Но мне откровенно не до упражнений было. Бумаги, бумаги, бумаги… Бесконечные бумаги… Без Бхутто и легистов я бы один ни за что не справился. Хороший бюрократ для короля – благо. Главное, этому бюрократу власти чрезмерно не давать. Держать на подсобных…
Обрадовало меня то, что времена активного казнокрадства в мире еще не наступили и подавляющее большинство придворных и чиновников были честны. Остальные допускали просчеты больше по безалаберности и распиндяйству, нежели из корыстолюбия. Пришлось по окончании инвентаризации всех их собрать в тронном зале и торжественно поблагодарить за хорошую работу на благо, так сказать… меня. Всех оставил на своих местах, только вот список безалаберных перцев я убрал в особую папочку будущего перемещения кадров. Все они дворяне, все они в первую очередь военные. Вот пусть и воюют, раз хозяйственных талантов нет.
Удивительно, но среди толковых хозяйственников обнаружилась группа вообще неграмотных руководителей, однако отлично справляющихся с делом благодаря своей феноменальной памяти – шталмейстерская, фуражная, сушильная и прочие продуктовые службы. Все у них в порядке, на зиму все запасы сделаны даже с небольшим люфтом в сторону увеличения, ничего не гниет и не портится. Им приказал обзавестись грамотными секретарями, которые должны будут вести документацию в их отделах, каковую ежегодно положено будет сдавать в архив.
И что самое удивительное, неграмотным оказался и гербовый король Беарна – начальник всех моих герольдов, хотя надо отметить – очень и очень приличный рисовальщик. А уж в геральдике знаток каких мало. И всё по памяти. Благо у него грамотные персеваны в избытке.
Архива как такового у меня еще нет, но один легист с парой помощников уже наводит в документохранилище Беарна итальянский порядок. Не совсем айс, на мой взгляд, но так, по крайней мере, можно будет быстро найти нужный документ, не перелопачивая каждый раз кучи пергаментов и бумаги. Опытного архивариуса мне уже пообещали выписать из Сиены. А пока – так…
«На десерт» определился с мобилизационным ресурсом феодального ополчения Беарна – семь сотен сеньоров приносят принцу оммаж, выставляя больше пятнадцати сотен рыцарских копий. Очень даже нехило.
Интересно, а сколько их еще в Фуа и Бигорре пока не сосчитанных?
А кроме них есть еще приличная прослойка свободных крестьян, весьма состоятельных, воинской повинностью не охваченных, но под нее в случае войны попадающих. Непорядок. Солдаду платить надо, а не налаженное хозяйство разорять, забирая с фермы основного работника.
В страну Арманьяк, в которой франки завели жесткий майорат, отправили рекрутеров сманивать младших сыновей рыцарей, которым ничего, кроме церковной карьеры, не светило, вступать в мой новый постоянный кадетский полк. Точнее, в два полка – конных мушкетеров и пеших аркебузиров. У кого будет своя лошадь – в конный. У кого не будет – в пеший. Приказал брать даже бастардов, признанных своими отцами. По древней традиции народа васков все сыновья равны, что бы противное об этом ни вопили церковники. Мне в стране солдаты нужны, а не разбойники.
Кроме того, эта акция существенно ослабит мобилизационный ресурс Паука в Гаскони, а меня она усилит. И Бастарду поможет на будущее. Мне же срочно нужны в гвардию молодые голодные волчата, у которых ничего нет за душой, кроме чести и шпаги. Готовые рвать любого, на кого укажет монарх и благодетель, без оглядки на всякие феодальные связи и заморочки. А в качестве морковки перед носом можно пообещать им поместье в размере кабалерии через пятнадцать лет службы. Или через двадцать лет. Как раз где-то к сорока годам, когда им приспичит жениться и остепениться. А пока, господа, вас ждет служба за королевское жалованье. Учитесь тянуть лямку.
Отчего у меня возникло такое странное желание про мушкетеров? От замкового арсенала, в котором бесхозно валялось сто сорок невостребованных аркебуз. Ухоженных, стволы забиты салом, ржавчины нет. Правда, старых систем – совсем без замков. Но это как раз дело поправимое. В фитильном замке нет ничего такого уж механически сложного. А пятеро аркебузиров, нанятых сержантом, составят костяк инструкторов в этом полку. Думаю, и бастард не откажет мне в помощи своих мосарабов. Все же и ему молодые волчата из Арманьяка должны помочь отвоевать родину.
Порох в арсенале тоже был, но давно подмоченный небрежным хранением и к боевому применению непригодный. Не диверсия, а просто безалаберность от незнания.
С городскими цехами все было хуже. В По процветали ремесленники, обслуживающие дворец и придворных. Никакой особой промышленности даже не просматривалось. Порадовали квалификацией разве что обувщики, вышивальщики да портные. Полно и тех, кто делает товары из кости, рога и дерева. Еще кузнецы, в основном – оружейники, работающие на привозном металле из Бильбао. Остальные все разве что по мелочи представлены. И вообще цеховая организация в По слабая. Оно понятно – город феодальный, принадлежит принцу. Традиций самоуправления никаких.
Еще просветили меня по поводу массы контрабандистов в округе, которые через перевал Сомпорт таскают недостающие товары из Арагона в обход наваррских таможен. Да и ближе так. Никто их не ловит, потому как всем такое положение вещей выгодно. Не только купцам-перекупщикам.
По деньгам же в казне оказалось все намного лучше, чем я подозревал, но для моих «наполеоновских» планов явно маловато.
И где этого Вельзера носит со своей бочкой золота за нобилитацию? Я ему и новый герб придумал. Поле желтое, снизу три красных «горы». Внизу три бочки в ряд. На центральной горе сидит голубь. Сверху корона сеньора… Отвлекся немного от дел. Улыбнулся. Вызвал «гербового короля» и попросил подготовить все грамоты под этот герб, но не вписывая пока никаких имен. И нарисовать его красиво, а не как я – курицыной лапой. А также найти на моих землях бесхозный хутор. Можно даже в тех местах, где никто поселяться не желает. Все будет для Вельзера, как я обещал, пусть только деньги привезет.
Отдохнув и отобедав, создал еще одну комиссию – по переписи населения. Самые продвинутые налоговики в Европе – монголо-татары, именно с нее всегда и начинали. И мы последуем передовому мировому опыту.
Но для начала, первым же указом, я запретил на территории Беарна «дурные обычаи». Не все подряд, но наиболее одиозные и вызывающие у зависимых крестьян недюжинное озлобление. Хотя до такого активного противостояния, как в Каталонии, у нас из-за них еще не дошло. Но только мне совсем не улыбается у себя дома неожиданно увидеть бессмысленный и беспощадный крестьянский бунт, каковой у южного соседа был двадцать лет назад. Так что работаем на опережение.
Часть таких обычаев я совсем запретил – типа права первой ночи или имущественного штрафа, налагаемого сеньором на крестьянина за то, что ему изменила жена. Налагать же штрафы на погорельцев – совсем беспредел, им и так несладко. В праве «мертвой руки» я располовинил имущество умершего без наследников крестьянина в равных долях на сеньора и на крестьянскую общину – такой вот компромисс, подсказанный мне маэстро Капулетти.
Другую часть феодальных повинностей, даже из «хороших обычаев», постановил выкупить в рассрочку за пять лет. Если в такой невыплате виноват сеньор, то он через пять лет терял все права на крестьянина. Получилось что-то типа российской крестьянской временнообязанности, но не растянутой до бесконечности… упираться в революцию, а со строго ограниченным сроком. Кстати, и крестьянам я тоже поставил капкан на самых хитрых: тем, кто взносов за свой выкуп ежегодно не делал, грозила не свобода, а серваж. Вопрос рабства я решил пока придержать и разобраться в нем потом подробнее, а то в исследованиях истории Европы он как-то смазан был и подавался всегда весьма невразумительно, если не сказать стыдливо. А потом вообще не вписался в завиральную теорию Маркса об общественных формациях.
