Ронин (СИ) - Путилов Роман Феликсович

Заинтересованные стороны повернулись к даме, что с индифферентным видом следила за сварой, прижав к груди сумочку и папку с бумагами.

— А что вы на меня смотрите? Мне надо его допросить, но здесь я с ним работать не буду. Доставьте его в милицию, либо ко мне в кабинет, в прокуратуру. Решайте вопрос сейчас. Я в машине. — дама кивнула начальнику розыска, развернулась на каблуках и пошла по коридору отделения в сторону лестницы, ведущей на первый этаж.

— Слышали? — торжествующе ткнул пальцем в спину прокурорского «следака» начальник уголовного розыска: — Следователь прокуратуры приказал доставить его на допрос.

Тут боевитые доктора меня и слили. Одно дело ругаться с посторонними ментами, которые тебе, по большому счету, ничего сделать не могут, и совсем другое дело собачится с прокуратурой, тем более за мутного типа, которого доктора и знали то меньше суток. На мое имя быстренько сляпали справочку, что «Такойто Такойтович», по состоянию своего здоровья, может присутствовать при совершении допроса и иных следственных действиях. И меня, под конвоем мрачного опера отправили за вещами к сестре-хозяйке.

И снова дежавю.

Здание Городского сельского РОВД.

Следователь прокуратуры не пожелала допрашивать неподготовленного «клиента» и отправила меня, для доведения до соответствующей кондиции, вновь в уголовный розыск. Десятка желающих со мной беседовать уже не наблюдалось, видимо, репутация, что просто со мной не будет, уже дошла до заинтересованных лиц. И мусорную корзинку, кстати, под стол убрали, видимо, чтобы я до нее сразу не дотянулся.

— Ну что, будем разговаривать? — от дружеской улыбки начальника розыска я, очевидно, должен был растаять и все забыть.

— Нет, и вообще, заявление от меня примите, что меня похитили и насильно лишили меня свободы.

Когда смех стих, начальник «угла», с трудом перебарывая, растягивающую губы улыбку, переспросил:

— И кто тебя похитил? Инопланетяне?

— Сотрудники милиции Городского Сельского РОВД, вторые сутки пытают, насильно удерживают и лишают свободы.

— Дурашка, это называется — следственные действия, и сюда мы тебя из больницы привезли, то есть про вторые сутки речи идти не может, ну никак.

— Ребята, а вы тут веселитесь, потому что уверены, что не найдется начальственного кабинета, где меня внимательно выслушают?

— Представь себе, никто тебя слушать не будет, за убийцу никто не вступится…

— Ну, если я убийца, то мне с вами, тем более, разговаривать не о чем. Все будет в рамках уголовного процесса, то есть ведите меня к следователю, на допрос, как положено. А с вами мне, о чем говорить? Вы следственные действия вести не уполномочены.

— Ты, вообще-то обязан с нами разговаривать…

— Обязан с вами разговаривать только свидетель, после того, как распишется в постановлении, что он признан свидетелем, и только в рамках официального допроса, я с вами разговаривать не буду.

— Да мы тебе сейчас этот бланк организуем. Слава, сходи.

— Гражданин начальник, ты можешь хоть Славу, хоть Сережу за бланком послать, разговора не будет. Меня следователем может объявить только следователь, а никто из вас следователем не является, поэтому идите… за следователем.

Так и не вышел у меня разговор с моими бывшими коллегами. Им очень хотелось принести следователю прокуратуры мое, оформленное письменно, признание, но я с ними разговаривать не собирался, а попытки давить на меня были обречены на провал. Бить меня смысла не было — начальник розыска уже понял, что безропотно подставлять морду я не буду, и дело кончится только разгромленным кабинетом и новым отправлением меня в больницу, чего местные милиционеры хотели бы избежать. В камере и в коридоре, куда меня выводили посидеть, я ни с кем не общался, поэтому никого «подвести» ко мне ребята сне смогли. Наконец ситуация всем надоела, в кабинет принесли противогаз, а я сказал, что готов признаться, но только следователю.

— Мне сказали, что вы готовы в чем-то признаться? — следователь оторвалась от разложенных на столе бумаг, которые она якобы изучала при моём появлении.

— Готов, а где мой адвокат?

— Вы пока свидетель, а свидетелям адвокат не положен. — отчеканила дама-юрист.

— А можете мне в кодексе место показать, где так написано? И если мое положение, как свидетеля ухудшается, то признавайте меня сразу подозреваемым, и допрашивайте меня в качестве подозреваемого, или обвиняемого, если вам так удобнее.

— Вы мне тут условия ставить будете?

— Ну, если вы мои слова так интерпретируете, то да — ставлю условия.

— Я вас сейчас обратно операм отдам, и они…

— Они что? В очередной раз изобьют, или наденут противогаз и шланг передавят, чтобы человек, задыхаясь, хоть что подписал? Вы это хотите сказать? А если вам на башку противогаз натянуть, а потом начать вопросы задавать? Через сколько ты, сучка, вспомнишь, за сколько убийц выпускаешь?

Не знаю, было ли за дамочкой что-то подобное, или нет, но она заорала благим матом. После чего ворвавшиеся в кабинет опера поволокли меня в камеру, а через час повезли через весь город, в районный суд.

Народный суд Городского Сельского района.

Судья была изначально настроена очень негативно. Видимо, чтобы наконец закрыть меня на несколько суток за мелкое хулиганство. Ее выдернули из другого процесса, или оторвали от другого, не менее приятного дела.

— Громов, встаньте. Виновным себя признаёте?

— В чем виновным я должен себя признать?

— В том, что вчера, около девятнадцати часов, находясь на остановке общественного транспорта «Школа» в посёлке Садовый справляли естественные надобности в общественном месте, на замечания свидетелей отвечали нецензурной бранью…

— Уважаемый суд, я в своей жизни в этом поселке не был, тем более, что в это время я находился, или в машине «скорой медицинской помощи», или в Городской клинической больнице, где врачи оказывали мне помощь после того, как я явился в отдел милиции по вызову, это можно уточнить в карте больного. А если вы меня сейчас осудите по вот этим липовым бумажкам, я, не сходя с места, обжалую ваше решение в областной суд. Человека вторые сутки допрашивают за какое-то массовое убийство, а теперь привезли в это шапито…

— Минуточку. — судья аккуратно сложила материалы моего «дела», что не особо задумываясь, сляпали сотрудники розыска, поманила этих самых сотрудников, что стояли у приоткрытой двери в коридоре, торжественно вручила им бумаги и вышла из комнаты судебного заседания, напоследок сообщив, что начальнику милиции она позвонит лично.

Здание Миронычевского РУВД Город.

— Это вы его за что сюда привезли? — из комнаты отдыха вышел дежурный по РОВД, что-то отчаянно дожёвывая.

— У вас на территории убийство было позавчера, в областной больнице. Вот, мы жулика задержали и вам все материалы передаём.

— Он в «признанке»?

— Нет ещё, но там на него прямо указывает человек.

— Ладно, а начальство в курсе?

— В курсе в курсе, вы мне здесь распишитесь, что бумаги приняли, и я поеду, а то у нас одна «дежурка» на район осталась? — опер «сельского» РОВД очень скинуть меня коллегам «по территориальности», что аж мелко сучил ногами от нетерпения. Не ожидавший ничего плохого дежурный пересчитал количество листов в сшитом материале и расписался на втором экземпляре «сопроводиловки», после чего мой сопровождающий исчез со сверхсветовой скоростью.

Судя по крикам, что раздавались из кабинета начальника розыска, у которого стоял после возвращения из суда, председатель районного суда позвонил начальнику РОВД и сообщил, что таких подстав он не потерпит, и на ближайший месяц милиция о просьбах «закрыть» кого-то по «мелкому» может забыть. Следователь прокуратуры отказалась со мной разговаривать, пока на ее столе не появится протокол с моими признательными показаниями, а милиция внезапно уперлась рогом и заявила, что они свои возможности исчерпали, а прокуратура обязана меня задержать по «сто двадцать второй статье», как подозреваемого, так как гражданин Кульков в своих показаниях прямо указал на меня. Потом дверь в кабинет плотно закрыли, но я и так догадался, что ответила следователь прокуратуры начальнику уголовного розыска — предоставь мне, уважаемый начальник, гражданина Кулькова, я его допрошу, проведу опознание или очную ставку, и тогда, с огромным удовольствием, задержу гада Громова на трое суток… Что, не можешь Кулькова на допрос доставить? Ну тогда и подотрись своей бумажкой, я, только на ее основании, задерживать даже такого гада как Громов не буду.