Штатский (СИ) - Ра Юрий

Машина стояла на своём месте, без воды в разбитом радиаторе, зато с некоторым количеством бензина. Парамонов вместе со своим помощником скинули радиатор, разбросали детали капота, но вместо того, что начать разбирать сердце грузовика, принялся заводить его с кривого стартера, проще говоря с заводной ручки.

— И зачем тебе это, Александр? Никак уехать хочешь?

— Да нет, хочу завести, чтоб мотор поработал, сколько поучится. Аккумулятор зарядить. Сколько он стоит, месяц, больше? В нем заряда осталось фиг да нифига.

— Чтоб не на один подрыв хватило?

— Именно.

— Ну раз такое дело, то давай. Устанешь, я крутить буду.

Менять руку не потребовалось, машина завелась и пару часов проработала, разменивая бензин на электрический заряд. Может, по грабительскому курсу, зато с надеждой на правильный ток и «длинную» искру. Заодно и две фары сняли, чтоб не пропадать добру. Можно как прожектор использовать, а можно лампочки на взрыватели пустить. Когда бензин был выработан, мужчины сняли батарею, генератор и стартер, а потом пошли эдакими осликами. У одного на груди винтовка, у другого немецкий автомат. Ослики вышли зубастые.

Три дня неспешного шаманизма с лампочками, обмотками и гранатами привели к тому, что у Парамонова нарисовалась вполне рабочая конструкция. Теоретически рабочая, честно сказать, но уж какая была. И была уверенность, вернее надежда, что потеху можно запустить со ста метров, а сотня метров — это уже здорово, особенно при наличии растительности. Особенно, если в ходе трагедии противнику не придет в голову, что его подорвали дистанционно. Ага. Единственное, чего не хватало председателю, а значит и всему обществу — взрывчатки. Для повторения того апокалипсиса с танком требовалось побольше трех килограммов тротила. Парамонов обоснованно счел, что три кило рванут не на много сильнее двух, а два уже было. Вернее, было три по почти два. Всю колонну не уничтожили даже тремя подрывами.

— Такая вот задача, братцы, нужно еще где-то искать тротил.

— А чего ты тогда танк взорвал, если тебе тол нужен? Неужто не могли часть утащить?

— Если честно, то поленился, там каждая головка по двадцать кило. Очень сложно из таких больших калибров мёд топить. Это я к чему: наткнется кто в поиске на снаряды — имейте в виду.

— А если на мины?

— То есть?

— Если на мины наткнемся?

— То все услышат. Мины не надо, об них убиться можно. А почему такой вопрос?

— Да попадалось поле с табличкой «Минен» вроде той, которую на той дороге видели, где мы колонну рванули.

— Хорошо, что не полезли. Кто его знает, что там за мины и как их снимать.

— Я думал, ты всё знаешь про мины. Ты ж того, председатель.

— Всего не знает даже товарищ Сталин. И товарищ Ленин не знал. Так что не надо меня в святые записывать.

Народ притих, он как-то привык к сложившейся в обществе традиции не вести политические беседы. Тем более, что было совершенно непонятно, в каком плане высказался москвич: он обвинил вождей, живого и мёртвого, в неких ошибках, или всё совсем наоборот, превознес их до ранга святых? Присутствующие сглотнули, помолчали и разбрелись по своим делам.

Например, Алексей пошел ухаживать за своей аккуратной бородой. В отличие от Василия, отрастившего себе чуть ли не лопату, такую классическую мужицкую бороду, он содержал свою растительность а-ля «кулак-мироед», то есть подстриженную и чуточку даже подбритую. Смешно получилось, но в обществе любителей природы теперь был целый набор мужских типажей от девственно гололицего подростка и Парамонова с обычной двух-трёхдневной щетиной до скромного бородача и бородача-старовера. Парамонов помнил, что немцы, как и все прочие люди, заложники шаблонов. Так что при нужде выставить лицом лапотника, у них имелся белорус Василий, а на все прочие случаи у них есть дезертиры и примаки типа него и Алексея. Ну и Генка как самый неподозрительный местный. От пацана вообще не принято ждать чего-то плохого. Даже от пятнадцатилетнего. Нет еще в этом мире опыта борьбы против комсомольцев, камикадзе или шахидов юного возраста.

Экстерьер не ерунда, если случится нужда на тот же рынок сунуться, не каждая физиономия подойдет для этого дела. Тем более, что у Ольги Ивановны уже целый список собрался, чего их обществу не хватает для нормального ведения хозяйства. И к слову, дрожжи в том списке отсутствовали, каким-то неизвестным Александру образом, она смогла родить закваску, так что хлеб из плохого ручного помола муки у них уже имелся. Грубый, но хлеб. После скитаний по лесам он был принят на столе особенно хорошо. И пироги, конечно.

Глава 24

Самааборона

Подвал под подвалом по взаимному разумению был восстановлен. Доски, которые перекрывали тайник, сбили в один щит, положили на место, а сверху накрыли рогожей. Естественно, тайник закрыли не пустым: все излишки оружия, включая пулемет «Максим» были смазаны и опущены туда. В лесу выкопали еще один тайник, постаравшись его защитить от воды, в нём сложили еще один комплект вооружения, включая ручной пулемет, бывший танковый. Не хотелось лишиться всего оружия разом, если на хутор придут нежеланные посетители в силах тяжких, от которых придется убегать.

Демонстрация неслыханной жадности пополам с безосновательной самоуверенностью случилась буквально через день ближе к вечеру, когда на двор зашло аж четверо незваных гостей под предводительством Гната. Были они с белыми повязками, на которых чернела кривыми буквами надпись «самааборона». Видимо, у писавшего был избыток букв «а» в словарном запасе. У двоих из вторгшихся, из-за спин выглядывали винтовки Мосина, еще один нес на плече охотничье ружьё вниз стволами, а третий шел налегке. Гости на правах старых знакомцев не просто открыли калитку, а сразу начали распахивать ворота, дабы ничто не мешало общению.

Дуняша невежливых людей проигнорировала, Ольга Ивановна только высунула голову из хаты и сразу втянула обратно, уподобившись испуганной черепахе. С той разницей, что черепахи не запирают двери на засов. Василий в чем-то был солидарен с Дуняшей, во всяком случае вербально он никак не прореагировал на появление людей во дворе. Продолжая заниматься чем-то, крестьянин отошел вглубь конюшни, как гордо именовал сарай он один. Видать, какой-то инструмент понадобился.

Навстречу им вышел тот наглый, который с бритой рожей, назвавшийся Александром Кутьиным, который и в прошлый раз вел разговор от имени всех хуторян. Новый костюм, брюки по моде заправлены в сапоги, приличная чистая рубаха, руки в карманах пиджака — явно ждал гостей. Еще и запел, хотя лучше бы промолчал:

— А мы не ждали вас, а вы припёрлися! — Потом оценил свои вокальные способности и продолжил уже нормальным голосом, — здорово, Гнат! Какими судьбами?

— И тебе по здорову, Лександр! Поговорить зашли, на бедность свою пожаловаться да вспоможения просить.

— Бедность не порок, хоть и стыд немалый. Только не пойму, чем я вам помочь в силах.

— Не знаю, сам скажи. Можа, оружием?

Парамонов только хотел заявить, что лишнего у них не водится, как его товарищи не вовремя высунулись, опровергая смысл еще не сказанного. Ольга Ивановна высунула из приоткрытой двери ствол пистолета, а Василий продемонстрировал пистолет-пулемет. Оба оказались настолько неловкими, что нечаянно направили стволы оружия на гостей, словно угрожая им. Смотрелась эта картина так неоднозначно, что заглянувшие на хутор самааборонцы начали скидывать с плеч ремни своих винтовок, а тот с двухстволкой уже навел её на Александра. Никто не мог сказать, в какой момент он снял её с плеча.

— Тихо! Никто ни в кого без моей команды не стреляет! — Гаркнул Парамонов так, что проняло и гостей. — Видишь, Гнат, какие мы нервные. Так что говори скорее, с чем пришёл. А после уходите.

— Ты нас не пужай своими пукалками, вы всё равно окружены уже.

— Были бы окружены, в лесу б уже стреляли. Не звезди, мужик. Четверо вас.