Давным давно была война ... (СИ) - Колесов Василий

Белов пошел на «хитрую» атаку ножом, сперва сделал тычок, будто хотел сделать мощный прямой удар снизу, но потом изменил тычок на режущее движение. Обычно на него ловятся те, кто пытается блокировать прямой удар «по учебнику» двумя скрещенными руками… Но мальчишка поставил скользящий блок левой и сам нанес удар правой под правую. И к этому был готов матерый разведчик, блокировал - перехватил правую руку мальчишки, что держала нож.

«Как в клеши!» - мелькнула мысль в голове у Ильи, ведь правая рука попала словно в тиски. Илья помнил, что невозможно напрягать две группы мышц сразу – надо расслабить противника! Чисто на автомате, пнул сапогом в голень Белову, хват немного ослаб, но Белов начал обратное режущее движение правой рукой. Илья попытался освободиться кувырком вправо… Но Белов не только удержал мальчишку (не получилось у Ильи сработать против большого пальца), но еще и коленом приложился ему по кисти, выбив нож. Огромный, как медведь, возвышался над лежащим на спине мальчишкой, правая рука которого была как в капкане, схвачена правой рукой Белова.

«Вот теперь – победа!» подумал Василий и наклонился, чтоб отметить «порез» по груди мальчишки учебным ножом, но этот «чертенок» левой рукой сыпанул песком в глаза, а потом ногами ухитрился выбить учебный нож.

Вскочивший мальчишка стал наносить удары левой по печени, пытаясь освободиться от захвата, заставить Белова отпустить правую руку. Белов подтащил мальчишку ближе к себе, понял, что правой прихватил того за гимнастерку – резко дернул за гимнастерку, так, что она почти снялась через голову, отпустил руку мальчишки и нанес не глядя три коротких, жестких, но не со всей дури удара, туда, где должен был находиться парень… Все три попали в цель – мальчишка обмяк, и почти ничего не видящий Белов опустил Илью на землю… Почему – то все курсанты дружно шумно вздохнули и выдохнули…

-Закончили! - скомандовал инструктор по рукопашному бою. – Помогите Белову и приведите в чувство Фролова.

Илья понял, что ему на лицо и грудь льется вода. Последнее, что он помнил, так это прилет кулака в лицо, после того, как Белов применил тавгайский «прием Шульца» - натягивание свитера на голову противника и отдубасивание в таком положении, только сейчас была гимнастерка с тельняшкой… Илья открыл левый глаз – правый не открываться от слова совсем.

-Пришел в себя, герой? Давай, поднимайся, хорош валяться… - Стеклов тихонько похлопал Илью по мокрой груди. – Живой?

-Живой… - Илья повернул голову влево, увидел гимнастерку и тельник, порадовался, что не нужно будет их сушить… А надо ли их будет штопать? Надо будет посмотреть…

-Вася, ну ты и зверь… сказал кто-то рядом с Ильей.

-Я - зверь? – возмутился Белов. – Да я еле приложил… Сам виноват, я не видел куда бью, а проигрывать второй раз за день я не настроен. И так, слили «взятие языка» - Трофимыч не простит, сам знаешь…

-Ты глаза-то, промой…

-Да промыл уже! Еле проморгался!

Илья привстал, облокотившись на левую руку, сел на пятую точку, правой рукой дотронулся до того места, где должен был находиться правый глаз – зашипел, коснувшись большой гематомы.

-Руками не трогай, заплыл глаз – на ледник надо будет сходить или прокол сделать… А лучше и то, и другое… - посоветовал боец, который перед этим беседовал с Беловым.

«Да-а-а, не плохо приложил меня Белов, - подумал Илья. – Почти как папа…»

Сзади кто-то еле коснулся спины. Никита повернул голову влево, чтоб посмотреть кто.

-Ты, это, не серчай, не хотел я так сильно, обозлился… - начал было Василий.

-Хорошо ты меня приложил, почти как папа…

-Хорошо? Почти как папа? Так это тебя отец так избил? – вскипел Белов.

-Ты о чем? Мы с папой вместе тренировались, иногда от него прилетело «будь здоров» - из школы в … милицию докладные писали. –улыбнулся, вспоминая Илья.

-Я про спину… - пояснил Белов.

-А, это… Это подарки от фрицев, они меня «на пи…роги», приглашали… - уже ухмыльнулся мальчишка и добавил жестко. – Только жалеть меня не надо. Не люблю я это.

-И часто приглашали?

-Сам же видишь, часто…

-Проходите, присаживайтесь, Константин Трофимович! -

полковник Добровольский настраивался на неприятный разговор. – Что скажете? Курсанта Фролова – на отчисление?

-Илья Петрович, почету на отчисление? – не понял полковника старший лейтенант Булочко.

-Ну… как же… Это же он у нас «светит» так, что будь 1941 год, пришлось бы накидывать отдельную светомаскировку! Кто его так приложил?

-Приложил курсант Белов…

-Вот… командир 3-го взвода. И что сделал мальчик? Неужто скрысятничал? Мне не докладывали…

-Скрысятничал? Отнюдь! Он работал в спаррингах с Беловым и Стекловым. И, что невероятно – победил! Отменный боец!

-Отменный? А я хотел его отчислять… Думал, что все, написанное мне про него моим хорошим знакомым – сказочки… Вот, почитайте…

-Не удивлен… особенно по работе в рукопашной схватке ножом. Очень похоже на его стиль.

-Как считаете, Константин Трофимович, значит – оставлять?

-Непременно – оставлять! Вот бы еще узнать его возраст, сомневаюсь я, что ему 18 лет!

-Этого, не могу сказать, по бумагам -18, доктор оценил в 16, но я не удивлюсь, что окажется – 14! – полковник посмотрел на удивленного инструктора по рукопашному бою. – Шучу я, шучу!

Глава 23

Серый.

Это потом, капитан Котанов напишет в донесении: «Отряд старшего лейтенанта Ольшанского за двое суток отразил 18 атак противника, вывел из строя свыше 700 гитлеровцев, уничтожил несколько танков и пушек противника, посеял панику в тылу врага, помешал уничтожению порта и элеватора»

В ночь на 28 марта 1944 года 61-я гвардейская и 243-я стрелковая дивизии из состава 6-й армии форсировали реку Ингул и с севера ворвались в город Николаев. Одновременно с востока в город вошли части 5-й ударной армии. С юга в город вступили войска 28-й армии и 2-й гвардейский механизированный корпус.

До середины дня 28 марта разведчики и бойцы 99-го гвардейского отдельного мотоциклетного батальона пытались найти героев, которые сражались до последнего: отдельно складывали погибших, отдельно собирали раненых. Из 68 ушедших в десант, включая радистов и саперов, в живых осталось 11 человек, все ранены или обожжены… пятеро очень тяжело… Раненым оказали первую помощь и отправили в медсанбат.

Комбат капитан Субботин шел и смотрел на лежащий ряд погибших: некоторые были так обожжены, что кто это, узнать - опознать было невозможно. Рядом с одним из павших стоял и тихо плакал пожилой разведчик.

-Никифорович, ну ты что, не первый день воюем… Давай, соберись, нам еще за них отомстить надо! – попытался поддержать сержанта капитан.

-Так товарищ капитан! Совсем ведь мальчонка! Кто ж его в десант пустил! Кто ж его пустил… - сержант встал на колено, тихонько погладил по голове, поправил всклоченные окровавленные волосы и постарался смахнуть окровавленную пыль и копоть с лица мальчишки.

-Здесь только добровольцы были… Как его взяли… - поддержал капитан сержанта.

-Товарищ капитан! А мальчишка – теплый! – сержант быстро скинул с окровавленного, опаленного тела бушлат, расправил робу и приложил ухо к груди, прислушался. – Живой! Сердечко еле-еле стучит…

-Везунчик, в рубашке родился! Никифорович! Если б не ты… Закопали бы мальца! – капитан искренне был рад чуйке сержанта. А ведь его разведчики проверяли – вдруг кто живой. А тут не понятно, толи сердечко еле стучало, толи посмотрели, что вся голова и шея в крови и посчитали, что с такими ранами не живут.

Сержант подхватил мальчишку на руки и побежал к тому месту, где санитары 99 мотоциклетного батальона оказывали помощь раненым.

-Девочки, помогайте - спасайте!

-Сержант! Ты рехнулся? Он же мертвый… Мы этого мальчонку уже видели, там в рядке - у него ж вместо головы … сам знаешь. – возмутилась военфельдшер.