Константин Калбазов - Рубикон. Дважды в одну реку
Иглы он ковал сам. Получилось коряво, и по размерам они скорее приближались к так называемой «цыганской», но лучше уж такие, чем вырезанные из кости, еще обломится чего доброго. На пошивочный материал пошли нити из кишок. Вот с дренажем было туго или если точнее, то вообще никак. Поэтому, обработав раны спиртовым настоем, края ран сшивали неплотно, чтобы создать хоть какую-то возможность оттока выделений. Если бедолагам повезет, то они будут иметь прямо-таки страшные рубцы и конечности полностью не восстановятся, но тут уж ничего не попишешь.
У них не было даже элементарных бинтов, так что повязки приходилось накладывать полосками тщательно выделанной кожи. В качестве тампонов использовали какую-то траву, в подготовленном виде сильно напоминающую паклю. В детали Дмитрий, как всегда, не вдавался, тут рулили Лариса и Вейн.
Супруга упоминала, что обнаружила участок, вроде как густо поросший настоящим льном. В этом году она решила поэкспериментировать с ним, чтобы получить пряжу. Но как там и что у нее получится, пока непонятно. С другой стороны, и выхода иного нет. Главное, она уверена в том, что это лен, ну а дальше как всегда – методом тыка, проб и ошибок. Глядишь, и результат получится.
Дмитрий предложил было использовать для перевязок шерсть, но Лариса заявила, что это неприемлемо и чтобы он не лез туда, в чем не соображает. А вот если выгорит со льном, то тут дело совсем иное. Льняная ткань – это не кожа и не шерсть.
Правда, у него имелись бинты, нарезанные из их прежних вещей, как имелся и некоторый резерв из тех, прежних запасов. Марля была бережно выстирана, продезинфицирована и хранилась как зеница ока. Вот только он не собирался расставаться с ними ради хакота. Это было лично для него. Впрочем, он сомневался, что станет задумываться над этим, если коснется его парней.
Если коротко, то все, что было в их силах, они сделали. Даже наложили шину, постаравшись вправить ногу. Как оно у них получилось, бог весть, но приложили все старания. Все по-честному, как если бы речь шла о своих. А то как же! Ведь ясно же, что хакота избегли смерти только волей великого духа. Выходит, Дим, как всегда, оказался прав.
Хакота появились, когда все уже давно было закончено. Раненые обихожены, трофеи упакованы. Дмитрий никак не хотел связываться со шкурами и предпочел бы их бросить: весу в них изрядно, а путь предстоял неблизкий. К тому же нужно было загонять зобов. Если они хотя бы взяли с собой свои повозки, то дело другое, но ведь те остались у загона, сюда двинулись налегке.
Ага, поди объясни это бойцам. Вцепились в свой законный трофей, как в величайшую драгоценность, да еще и на него смотрят как на умалишенного. Если трофеи с двух гуров будут распределены между всеми воинами, так как в их истреблении они принимали непосредственное участие, то с одного хищника все было чисто его. Он хотел подать пример и взять только клыки, но парни лишь отмахнулись, сняли шкуру, отделили когти и клыки.
На взгляд Дмитрия, куда более ценными трофеями оказались четыре дротика с металлическими наконечниками, нож и непострадавший арбалет. Последний был тут же вручен Отару, который даже на время похода отказался воспользоваться арбалетом вождя. Гордый. Ничего, теперь оружие его по праву и с одобрения всех бойцов. Правда, болтов только двадцать три, но это не беда: пока доберутся до повозок, хватит, а там восполнят до полного комплекта.
Одним словом, от охоты на зобов пришлось отказаться. Оставался открытым только вопрос с ранеными, но, как видно, и он сейчас разрешится. Дозорный сообщил о приближении большого количества охотников. Понять бы, насколько решительно те настроены. Ну да чего уж, сейчас все узнают. Благо уже успели подкрепиться свежатинкой.
Кстати, на вкус мясо гура оказалось, прямо сказать, не очень. На что барха вонял псиной так, что рядом стоять невозможно, но был не в пример вкуснее. Об этом авторитетно заявили как Дмитрий, так и Отар. Гур оказался более жестким, сухим и отвратным на вкус, а главное, даже жарящееся мясо не щекотало рецепторы аппетитными запахами. Если с голодухи, то пойдет, но, имея альтернативу, Дмитрий предпочел апуку из мамонта. А вот местные не поняли такого поведения. Как можно отказаться от дара поверженного опасного хищника? А вот так. Не понравилось мясо Дмитрию, и все тут.
Когда хакота в количестве никак не меньше полусотни появились из‑за уреза холма, сауни уже были готовы к встрече. Одиннадцать человек стояли шагах в пятидесяти за спиной Дмитрия, изготовившись к бою, но не явно, чтобы не провоцировать, и удерживая собак за ошейники. Не хватало еще, чтобы драка началась из‑за несдержанности четвероногих друзей.
Возле Дмитрия, так, чтобы их было хорошо видно, лежали раненые. Разделанные туши гуров тоже подтащили и оставили на виду. Шкуры расстелили на зеленой траве. Это если у кого возникнут сомнения по поводу того, что перед ними достаточно серьезный противник. Наглядность куда убедительнее слов.
– Хар-р‑ра!!!
Ага, это вовсе не начало атаки. Понимание происходящего как-то само собой органически укладывается в голове в определенную картину. Прибывшие пока просто обозначают, кто именно пожаловал на встречу.
– Ийях-ха!!! – не остались в долгу сауни, дружно ответив на своеобразное приветствие противника.
Как бы оно ни пошло, они всем своим видом показывают, что готовы к любому повороту событий. Дмитрию даже показалось, что задора и уверенности его люди выказали куда больше, чем хакота. А может, все дело в том, что бойцы были куда ближе стоящих в полутора сотнях шагов хакота.
Дмитрий стоит несколько картинно, уложив ружье по индейскому манеру, на сгиб левой руки. Столь же пафосно поднимает вверх руку с раскрытой ладонью, изображая свои мирные намерения. Кто знает, как у них тут призывают к мирным переговорам. Он только сейчас сообразил, что не озаботился поинтересоваться данным обстоятельством. Теперь уже поздно, придется импровизировать.
Ага, вроде как поняли правильно. Толпа медленно, не делая воинственных движений, приблизилась к Дмитрию на то же расстояние, что было до его парней, и остановилась. От нее отделился убеленный сединой мужик и двинулся к Соловьеву. На вид старик стариком, хотя и движется не как дряхлая развалина. Но ты поди разберись с возрастом у местных. До тридцати вроде как еще туда-сюда, но потом они начинают стремительно сдавать.
Дмитрию до сегодняшнего дня приходилось иметь дело только с молодыми сауни, пережившими эпидемию. Еще с Вейном, который, по местным меркам, уже давно зажился на этом свете. На основе его слов он и делал выводы о возрасте местных. Поэтому старику вполне могло быть как лет тридцать пять, так и сорок, вряд ли больше.
Но это не старейшина. По характерным украшениям Дмитрий безошибочно определил шамана. Ого! А вот на это он даже не смел надеяться. Шаманы, можно сказать, единственные адекватные люди среди местных, и если с кем получится диалог, то только с их братией. Правда, если тот решит, что говорить не о чем, а нужно биться, то драться местные будут от души, благословленные великим духом, направляющим своего проводника в этом мире на благо избранного народа. А то как же иначе, избранным может быть только их народ.
– Зачем сауни появились в местах охоты хакота?
Вот, значит, как. Уж этим-то вопросом Дмитрий озаботился поинтересоваться. Эти земли раньше принадлежали сауни. Но, похоже, здесь уже произошло перераспределение территорий охоты и сауни в этот расклад никак не укладывались.
– Эти земли всегда были местом охоты сауни, – возразил Дмитрий, всячески стараясь, чтобы в его словах и жестах не прозвучало вызова.
– Уже два лета сауни не приходили в места большой охоты.
Сказано это было так, что впору было почувствовать себя идиотом. Вот так вот. Все просто. Не пришли охотиться один год – лишились охотничьих угодий, а свято место, как известно, пусто не бывает. Выходит, представители обоих племен считали себя в своем праве, когда пытались прогнать сауни. Нет, Дмитрий не считал их правыми, все это сильно притянуто за уши и походит на обычный наезд рейдеров из их мира, но хотя бы какое-то объяснение.
Одно остается непонятным: к чему эти земли хакота и магакам? Если бы у них наблюдался бум в приросте населения, что подразумевает под собой рост территории, необходимой для прокорма соплеменников, то это могло бы послужить объяснением, но ведь никакого бума нет. Конечно, прирост имел место, вот только из‑за высокой смертности он здесь был настолько малозначительным, что ни о каком скачке не могло быть и речи.
А может, все дело в том, что всем четырем племенам уже стало тесно, но разрастание территорий сдерживалось паритетом сил? Это могло послужить объяснением. Как только один из претендентов на угодья стал слаб, его тут же решили потеснить. Версия, вполне заслуживающая внимания. Сильнейшие выживают, слабые погибают.
