Константин Калбазов - Рубикон. Дважды в одну реку
Гур пытается добраться до собак, но те и не думают вступать с ним в единоборство. Звериным чутьем ощутив опасность, они отпрыгивают в сторону, оглашая окрестности утробным лаем. Это не волк, им с таким противником не справиться, но ведь они не одни. И их друзья, люди, не обманывают их ожиданий, с не меньшей храбростью бросившись в атаку.
Бойцы действуют быстро, но все же излишне суетятся. Еще никогда охотники не сражались с гурами, имея надежду на победу. Это, а также то, что хищник пребывает в постоянном движении, не позволяет нанести ему по-настоящему серьезные раны. Его шкура уже в нескольких местах обильно сочится кровью, но зверь все так же подвижен.
Наконец происходит доселе невозможное. Гур отпрыгивает в сторону и бросается в бега. Это настолько необычно, что охотники смотрят на происходящее широко раскрытыми глазами. Они победили трех гуров. Еще один лежит в полной неподвижности в стороне. Собаки с лаем рвутся в погоню, но вскоре, осознав, что их друзья не преследуют хищника, прекращают погоню и возвращаются.
Дмитрий с большим трудом поднялся на ноги и наконец сумел вдохнуть всей грудью. Больно! Гадство, как больно! И дышать трудно. Но это нормально. Главное, что боль не острая, а тупая. Получается, панцирь в достаточной мере смягчил удар и ребра не сломались. Во всяком случае, очень хочется на это надеяться.
Он потянулся, чтобы размять грудь, даже не отдавая себе отчета, что та скрыта под покровом жесткой вываренной кожи. Пальцы натыкаются на что-то, чего раньше не было. Дмитрий опускает взгляд и видит четыре глубокие борозды, практически до конца прорезавшие сантиметровый слой прочной кожи из шкуры мамонта.
Ни хрена себе! Вот это когти! Да такое впору сделать отточенному металлу. Ну и зверюга! Он суетливо сдернул шлем. Так и есть, там тоже имеется подобная отметина. Гур дотянулся до шлема только одним когтем и прочертил лишь одну борозду. К тому же удар был вовсе не прямым. Будь иначе – и сотрясение головного мозга при самом оптимистичном прогнозе гарантировано, а то и шею сломал бы. Все же он успел увернуться от хищника.
Неподалеку поднимается Локта. Наличие доспеха и самоотверженность собак спасли ему жизнь. Он также старается размять грудь, и у него это получается ничуть не лучше, чем у вождя. Остальные тоже все в наличии и на ногах. Слава богу, вроде обошлось без потерь.
Особое внимание на Отара, который не имеет доспеха. Если судить по его возбужденному виду, учащенному дыханию и окровавленной рогатине, в стороне он не отстаивался. Но он оказался достаточно ловок, на теле нет ни единой царапины.
– Ийях-ха!!! – А вот теперь в кличе охотников сауни звучит истинное торжество.
Только сейчас до людей дошло, что они одержали великую победу. Их ликованию нет предела. Даже Локта, морщась от боли, кричит во всю мощь своих легких. Но вот расслабляться никак нельзя, во всяком случае ему.
– Локта!
– Да, Дим!
– Грудь болит?
– Болит, – нехотя признал боец.
– А как болит? Как ножом колет?
– Нет. Просто болит.
Ага. Это хорошо. Получается, что и он отделался только ушибом. Только переломов им сейчас не хватало. Господи, неужели обошлось? В это трудно поверить. Но выводы все же придется сделать. Огнестрельное оружие – это вовсе не панацея, и его звука пугаются далеко не все хищники. А может, все дело в том, что они к этому моменту уже успели вкусить кровь и были достаточно обозлены на людей? Как бы то ни было, с подобными экспериментами пора завязывать.
А что там хакота? Оставшиеся в живых лихо смазали пятки жиром и уже далеко. Вот их еще видно, а вот они уже скрылись за взгорком. Что ж, их понять можно. Да, вмешательство сауни спасло им жизнь, но они прекрасно помнили о происшедшем еще недавно и на теплое общение не рассчитывали.
– Слушайте меня! Осмотрите все вокруг. Если найдете живых хакота…
– Мы убьем их! – полный уверенности в своей правоте, перебил Дмитрия Отар.
– Не убьете, а перевяжете раны.
– Хакота – враги, – поддержал Отара Грот.
– Так чего же тогда вы полезли их спасать?
– Мы пришли на помощь тебе, а не им, – хмуро ответил Харка.
Что и говорить, слова неформального лидера среди бойцов пролились бальзамом и растеклись теплом по сердцу. Значит, несмотря ни на что, он добился своего. Может, они и готовы оспаривать кое-какие его приказы, может, они не во всем с ним согласны, но они бросились к нему на помощь, как к своему сородичу. Он наконец стал полноправным членом их семьи.
Конечно, к нему и раньше относились не как к чужому, во многом прислушивались, выполняли его приказы. Но это все воспринималось им не так. Он многое знал, многому их научил, дал новое оружие, был великим охотником, и они уважали его за это, ценили его мнение. Он обучал их воевать и благодаря этому привел к победе над многократно превосходящим противником, и за это они были готовы выполнять его приказы и даже принимать наказания. Но по-настоящему он понял, что стал для них своим, лишь сейчас. Только за своего можно вот так, безрассудно броситься сражаться с хищниками, от которых всегда было только одно спасение – своевременное бегство. Стоит ли рисковать подобным отношением, спасая жизни их врагов? Задавшись этим вопросом, Дмитрий тут же сам себе и ответил. Стоит.
Пусть его решение будет непопулярным, но оно, несомненно, пойдет на пользу сауни. Война является двигателем прогресса, с этим не поспоришь. Но война направлена на разрушение, а не на созидание. Сауни же сейчас в буквальном смысле этого слова погибают. Чтобы выстоять и подняться, им нужен мир. Даже если они, не понимая этого, стремятся к обратному.
Здесь не приняты войны как таковые, все имеет свой практический смысл. Даже нападение на лагерь сауни объединенными силами было вызвано скорее желанием восполнить свои потери, чтобы остаться сильными, потому как слабые здесь не выживают. Ненависть – это не тот путь, по которому стоит идти сауни. Вражда ни к чему хорошему не приведет.
– Скажите, могут ли десять охотников победить четырех гуров?
– Нет, – слишком поспешно произнес Тынк, а потом растерянно осмотрелся вокруг, наблюдая картину, полностью противоречащую его словам.
– Но мы смогли. Значит, мы сильны.
– Конечно, сильны, – тут же возбужденно подхватили бойцы.
– Если мы не убьем выживших, а поможем им выжить и вернем их в род, что подумают о нас хакота?
– Что мы слабы и боимся их, – как-то неуверенно произнес Локта.
– Нет, – возразил Дмитрий. – Они подумают, что мы настолько сильны, что нас не волнует, сколько у хакота будет охотников, способных сражаться. Мы однажды уже показали свою силу, отпустив пленных. Покажем ее еще раз.
– Они убили наших мужчин. Они бросили наших женщин без защиты, и звери убили их. А мы будем их жалеть? – Кто бы сомневался, от пережившего бойню и потерявшего своих близких иное услышать сложно.
– Скажи, Отар, а как бы поступил ты на их месте? – спросил Дмитрий, глядя в полные гнева глаза охотника, и сам же ответил: – Точно так же. Наши охотники дрались до последнего, и многие погибли. Хакота не стали убивать наших женщин, а только забрали у них детей. Если бы они не сделали этого, то вместе с женщинами погибли бы и дети. Они взяли их в свои семьи, они будут воспитывать их, заботиться о них, как о своих собственных. Они не нарушили волю великого духа и не пролили лишнюю кровь. Великий дух отвернулся от тех, кто отправился на большую охоту. Он не стал никого наказывать, он просто не вмешивался. Он и сейчас не вмешивается, а только направляет нас.
– Как это? – прозвучал вопрос сразу от нескольких человек. Словно они предварительно сговорились.
– Он привел нас сюда. Он предоставил нам возможность самим выбрать, прийти на помощь хакота или уйти, позволив гурам расправиться с ними. Мы помогли им. Теперь он вновь дает нам право выбора – продолжить вражду или постараться жить в мире с теми, с кем мы всегда жили мирно. Его младший брат также не стоит в стороне и старается озлобить наши сердца. Гуры – страшные противники, и выжить в их когтях нельзя. Если я прав, то мы найдем выживших. А вот решать нам придется самим. Либо мы послушаем великого духа и сделаем шаг к миру, либо мы пойдем за его младшим братом по тропе ненависти и убийства.
– Мы можем поселить в сердцах хакота страх. Они испугаются нас. А если мы найдем и отдадим им их раненых, то они решат, что мы боимся их, – не желая сдаваться, произнес Отар.
Вообще за эти несколько дней авторитет парня сильно возрос. Он показал себя знающим следопытом, всегда порывался быть первым во всем. Свою роль сыграло и то, что он являлся одним из победителей бархи, как и то, что на его счету восемь поверженных врагов. То, что он обманывает, желая причислить себе несуществующие победы, как-то даже не рассматривалось. Между бахвальством и враньем есть большая разница. Если первое аборигенами приветствовалось, то второе не использовалось. Бывали редкие исключения, но, как говорится, шила в мешке не утаишь, а тогда от солгавшего отвернутся все.
