Константин Калбазов - Рубикон. Дважды в одну реку
Переломить ружье. Вставить патроны. Стволы на место. Приклад к плечу и одновременно подать предохранитель на боевой взвод. Расчет на то, что звери испугаются выстрела, не оправдался. За этот небольшой срок происходит ряд изменений. Проявлявшие до этого осторожность звери стали действовать гораздо решительнее.
Двое гуров продолжают атаковать людей, причем они просто вламываются в них, с легкостью отметая копья. Один удар лапой – и охотник, как-то уж слишком лихо мотнув головой, отлетает в сторону. Копье второго проходит вскользь по другому зверю, и тот, поднявшись на задние лапы, подминает под себя человека, полностью скрыв своим телом. Округа оглашается приглушенным, но от этого не менее ужасающим воплем терзаемого человека.
Третий гур несется прямо на Дмитрия. Несмотря на напряженность ситуации, Соловьев успевает отметить краем сознания, что этот зверь в скорости и подвижности уступает бархе. Но только не в силе. Неимоверная мощь чувствуется в каждом его движении, вызывая какие-то ассоциации, но разбираться, какие именно, некогда. Зверь буквально в двадцати шагах.
Два выстрела звучат один за другим, как-то уж слишком суетливо. Все вокруг словно замедлилось, и Дмитрий буквально видит, как по плечу гура пролегла полоса встопорщившейся шерсти. Пуля прошла по касательной, только слегка оцарапав зверя, но ничуть не причинив вреда. Вторая ударила за его спиной, выбив несколько небольших комков земли, вообще пройдя мимо.
Дмитрий еще успевает удивиться тому обстоятельству, что он промазал. Ведь раньше, при схватках с бархой, этого не было. Тогда каждый выстрел находил свою цель. Все же стрелять в бегущего на тебя зверя – это совсем не одно и то же, что и в изготовившегося к прыжку или уже прыгнувшего хищника.
Соловьев видел словно в замедленной съемке, как гур, подбежав к нему, прыгнул, расставив лапы, словно заправский борец, пытающийся схватить противника. Парень хотел увернуться, и ему казалось, что если хищник настолько неуклюж, то уйти от него не составит труда.
Но тут выяснилось, что он и сам не может ничего предпринять. Его тело будто оказалось погруженным в липкую, тягучую патоку, и он не в состоянии свободно двигаться. Разум уже отдал команду уклониться и пригнуться, чтобы избежать страшных лап. Мысленно он уже все это проделал. Но тело катастрофически опаздывало за всеми этими командами. Нет, он не был скован страхом, он двигался, но боже мой, как же медленно он это делал!
Звериный рык. Удар по голове. Впившийся в подбородок ремешок шлема. Перехваченное дыхание. Его буквально закручивает волчком. Еще удар. На этот раз в грудь. Это уже задние лапы пролетевшего мимо хищника. Воздух выбивает из легких, дыхание перехватывает. Ружье отлетает в сторону. Тело подбрасывает вверх, и ноги отрываются от земли. Мгновение – и он с ходу падает на четвереньки, не способный вдохнуть. Только что перед его взором был разъяренный зверь, потом хмурое небо – и вот его взгляд уже упирается в сочную зеленую траву, в которой видны его руки с растопыренными пальцами.
Дмитрий отчетливо слышит, как в его груди частыми и тяжелыми ударами ухает сердце. Как напрягаются стенки аорты под давлением крови, которая пульсирующими толчками бьет в голову. Наконец взор застилает мутно-розовая пелена. Он хочет вдохнуть воздух и не может этого сделать. Все. Это конец. Мысль, пронзившая сознание, ясная и отчетливая. Но главное, он думает об этом как о чем-то постороннем. Словно все это происходит не с ним, а с кем-то другим.
Гур понимает, что человеку удалось увернуться. Но он также понимает и то, что сбил его с ног. Сейчас нужно только развернуться и прикончить посмевшего встать на его пути. Еще не поднявшись до конца, он рвется к стоящему на четвереньках человеку. Меньше корпуса отделяет его от дерзнувшего напасть на гуров. Ему нужно сделать два стремительных шага и сомкнуть челюсти на теле жертвы.
Острая, пронзительная боль впивается в его левый бок. Инстинктивно зверь резко поворачивает голову и пытается ухватить огромную блоху. Но в следующее мгновение сразу два таких же укуса справа. Хищник опять оборачивается, изогнувшись всем телом. Новая боль, уже в шее. Ноги подламываются, из горла вырывается хрип, исторгая алую кровь. И снова укол, на этот раз в брюхо сбоку, и живот взрывается острой болью. Ноги сами собой подламываются, и зверь падает, так и не успев добраться до жертвы.
Бойцы не смогли оставить своего вождя, столь смело и безрассудно бросившегося на защиту их врагов. Они просто отстали от него, пребывая в нерешительности. Идти на помощь врагам не хотелось, но и оставить своего они тоже не могли. Гуры вызывали в их душах страх, враги – ненависть, а оружие придавало уверенность в своих силах.
Несмотря на стремительность происходящего, голову они не потеряли. Сказались длительные тренировки и бесконечно долгое время, проведенное в отработке действий в парах, в том числе и на стрельбище. Даже на охоте они никогда не стреляли одновременно, а только по очереди, сберегая выстрел на случай промаха товарища. Сбереженный болт мог дать победу или время для товарища, чтобы перезарядить арбалет и дать возможность послать еще одного вестника смерти. Это позволяло не ударить двумя болтами по одному и тому же врагу. Дим всегда говорил, что два болта в одном теле равносильны промаху.
Поэтому, несмотря на стремительность произошедшего, они разрядили только половину арбалетов. И, судя по всему, зверю этого было достаточно. Гур, оглашая окрестности ревом, полным боли, завалился на бок, легко обламывая древки болтов, что вызвало еще один приступ нестерпимой боли и рев. На этот раз он звучал глуше, и в нем отчетливо слышались отчаяние и тоска.
– Ийях-ха!!! – Нет, это не крик ликования, это клич воинов, преисполненных решимости идти до конца.
Гуры жили семьями, а семья подразумевает под собой заботу о ближнем. Хищники просто не могли оставить без внимания рев сородича. И вот два зверя, все еще полные сил, несутся вверх по склону, стремясь помочь попавшему в беду. Здесь еще остались два человека, но они забыты. Сейчас их интересуют только вон те, что оглашают место схватки победными криками. В них явственно слышатся торжество и вызов, которые понятны даже зверям.
Два разъяренных хищника набегают на охотников, намереваясь их уничтожить. Навстречу им слышатся хлопки, летят короткие и стремительные росчерки оперенных болтов. Один из них бьет в лапу зверя, вырвавшегося вперед. Другой попадает в грудь. Остальные проходят мимо. Но раненый гур и не думает останавливаться.
О том, чтобы перезарядиться, не может быть и речи. Тынк отбросил арбалет в сторону и выхватил из‑за спины рогатину. Изготовить щит времени уже нет, как нет его и для того, чтобы упереть оружие в землю. Гур наваливается на него всей своей массой. Хищник попытался уйти в сторону от выставленного оружия, но охотник оказался достаточно ловок и быстр. Наконечник мгновенно уходит в тело нападающего до самой перекладины.
Масса и сила зверя таковы, что Тынка буквально сносит с ног. Но руки его достаточно сильны и не выпускают древко. Он не способен сдержать напор зверя, но ему достает сил удержать на достаточном расстоянии собственное тело. Перед лицом, не дотягиваясь самую малость, пролетают страшные изогнутые и острые когти.
С боков в гура тут же вонзаются еще несколько рогатин. Зверь еще сопротивляется какое-то время, но этим причиняет себе только еще большие увечья и страдания. Отточенный металл полосует его внутренности, расширяет раны, из которых кровь льет уже ручьями. Еще немного – и обессиленный хищник опускается на землю, роняя кровавые пузыри.
Второму зверю везет больше, ему удалось избежать капкана, но он пребывает в недоумении. Эти коротышки, которые, казалось бы, размахивают такими же палками, раз за разом наносят ему раны. Он пытается подмять под себя хотя бы одного, но они достаточно ловки, чтобы увернуться от его атак. Гур остался один, без поддержки семьи, а в такой ситуации его огромная сила и неповоротливость играют против него. Он просто не поспевает за верткими и быстрыми людьми.
Наконец, взмахнув лапой, он сумел сбить одного из нападающих. Остается только подмять его под себя и нанести лишь один удар ножевидными клыками. Люди просто не успеют прийти на помощь своему товарищу. Но едва он собрался это сделать, как с боков и со спины на него тут же набросились собаки. У них нет когтей, их короткие зубы не способны нанести смертельных ранений, но они причиняют боль и заставляют хищника вертеться волчком в попытках стряхнуть с себя мохнатых псов.
Гур пытается добраться до собак, но те и не думают вступать с ним в единоборство. Звериным чутьем ощутив опасность, они отпрыгивают в сторону, оглашая окрестности утробным лаем. Это не волк, им с таким противником не справиться, но ведь они не одни. И их друзья, люди, не обманывают их ожиданий, с не меньшей храбростью бросившись в атаку.
